Суд идет
Шрифт:
А тут как на грех наскочил на меня солдат с автоматом. В правой руке у меня был зажат пистолет, в левой — фонарик. Осветил лицо немца и увидел… Что же вы думаете я увидел? Лицо того самого молодого немца с родинкой на правой щеке, который днем гонялся за белой лошадью. Вижу, что он здорово испугался. Но война есть война. Если удалось ему уйти от смерти из-за нашего русского великодушия днем, то здесь, ночью, во вражеском окопе, решали секунды: кто кого. Встреча с русским солдатом для него была неожиданностью. На счастье он оказался легоньким и даже ни разу не пикнул после того, как я оглушил его
Но здесь ждала вторая неприятность. Как бы, думаю, свои не сочли за немецкого разведчика и не застрелили? Но и тут выручила случайность. Не успел я пройти и десяти шагов к кустам, как на меня набросились два здоровенных верзилы. Скрутили в одну минуту, как котенка. Самое неприятное, чего я им не прощу за всю жизнь, это то, что рот заткнули не какой-нибудь чистой тряпкой или, скажем, рубахой, а вонючей солдатской портянкой. После три дня мутило, как только вспоминал эту встречу со своими.
Шадрин умолк, стер со лба пот и полез под подушку.
Нина, затаив дыхание, сидела не шелохнувшись. Глазенки Вани горели еще азартнее.
Шадрин закурил. И уже не дожидаясь, когда Ваня и Нина будут расспрашивать, что было дальше, более спокойно продолжал:
— Дальше все было проще. Втащили меня вместе с пленным солдатом в блиндаж, выяснили, что я за птица, развязали мне руки. Немца и офицерскую сумку срочно отправили в штаб полка, а мне объявили благодарность и… даже представили к ордену.
— К ордену?! — воскликнул Ваня. — К какому?
— К ордену Красного Знамени.
— А после? Как вы воевали после? — не успокаивался Ваня.
— После меня перевели в дивизионную разведку. Там я прослужил почти до конца войны, пока не ранили под Варшавой.
— Дядя Митя, расскажите, пожалуйста, еще, как вы потом ходили в разведку и как доставали языков?
— Это уж как-нибудь в следующий раз, а теперь я устал. Да и вам пора учить уроки.
— Разрешите мне сочинить рассказ о том, как вы чуть не попали в плен? Его обязательно напечатают в нашем журнале. Только перед тем, как подавать, я обязательно покажу вам. Вы проверите ошибки, хорошо?
Шадрин грустно улыбнулся. Чем-то, а чем, он пока еще не уловил, Ваня напомнил ему младшего брата Сашку, который лет десять назад был таким же вот пламенным фантазером и бесстрашным сорванцом. Теперь ему уже двадцать два года, и он работает пожарником в родном селе.
— Ладно, приноси. Только учти, я буду строгим критиком. Никаких скидок. Договорились?
— Договорились! — обрадованно воскликнул Ваня и хлопнул ладонью по коленке.
Заслышав быстрые шаги в коридоре, Дмитрий принялся поспешно тушить папиросу в пустом спичечном коробке,
В палату вошла Ольга. Никогда Дмитрий не видел ее такой возбужденной. Она остановилась в дверях, потом почти подбежала к койке Шадрина и, спрятав руки за спину, воскликнула:
— Угадай, что у меня в руках?
— Четвертинка?
— Как тебе не стыдно! Ты ужасный человек! — вспылила Ольга. — Нет, ты все-таки угадай! — настаивала она, шаг за шагом отступая от койки Шадрина, когда заметила, что Ваня решил подсмотреть, что находится в ее руках.
— А! Догадался, — протянул Дмитрий и махнул рукой. — Ты, между прочим, молодчина! Давай сюда.
— А что? — продолжала интриговать Ольга.
— Пачка «Беломора» и коробок спичек.
Это Ольге показалось издевкой. Тем более — после того, как она повела борьбу с курением Дмитрия.
— Ты что, смеешься надо мной?! — уже не на шутку рассердившись, сказала Ольга.
— Ну, показывай, показывай, не тяни за душу! Что там у тебя? Ваня! — Дмитрий подмигнул своему юному шефу. — Разведай и доложи.
Ваня ревностно, со всех ног — чтобы не опередила Нина — кинулся за спину Ольги, но та стояла не шелохнувшись. В руках у нее была книга.
— Книга! — обрадованно воскликнул Ваня и, пригнувшись, пытался разобрать ее название.
Дмитрий нервничал.
— Знаешь, Оля, это не совсем педагогично.
— Зато своевременно и крайне необходимо! — Ольга протянула Дмитрию книгу, в которую была вложена курортная путевка в Кисловодск.
Шадрин приподнялся на койке. Путевка была заполнена на его имя.
— Это откуда?
— Выделил университетский профком.
— Это ж замечательно! Это же чертовски здорово! Если честно признаться — это самое главное, что волновало меня последние дни. Думал, что придется недели две околачивать пороги из-за этой путевки, а тут вдруг… и так быстро! — Шадрин еще раз вслух прочитал путевку и спросил: — Сколько стоит?
— Бесплатная.
— Итак, через два дня я уже на колесах!
Дмитрий притянул к себе Ваню, указательным пальцем левой руки нажал на кончик его носа и издал звук, похожий на сирену автомашины: «Ту-ту-ту!»
Заметив на тумбочке пакет, Шадрин посмотрел на Ольгу.
— А это что?
— Это тебе на дорогу, на билеты…
Дмитрий раскрыл конверт. В нем были деньги.
— Откуда они? — Взгляд Шадрина стал неожиданно строгим.
— Это… — Ольга несколько замялась. — Это тоже дотация профкома… Безвозвратная ссуда.
— Ты брось мне про эти ссуды! Знаю я, как они выколачиваются. Ребята собрали? — Видя, что Ольга молчит, он строго и раздраженно сказал: — Страшно не люблю эти подаяния, сборы и приношения.
Дмитрий отодвинул пакет в сторону.
— Возьми, пожалуйста, назад! Отдай старосте курса. Это он, наверное, затеял. Поблагодари его и скажи, пусть на эти деньги купят приемник и проведут конкурс на лучшую студенческую комнату в общежитии.
— Митя!
— Я же сказал, что не возьму! На дорогу мне хватит своих денег. А старосте курса скажи, что я очень тронут его беспокойством о моем здоровье.