Судьба драконов в послевоенной галактике
Шрифт:
– Конечно, мерзавец, - твердо сказал я, - он умер в своей постели, а других посылал на смерть...
– Да, - посерьезнел начальник школ, - серьезный упрек, если бы Джорджи действительно умер в своей постели...
– Но вы же сказали, - удивился я, - что он в подземелье не совался и "вонючим" не стал?
– Не стал, - кивнул человек со стеком, - это точно. Просто-запросто совершенно неизвестно, что с ним в конце концов стало. Куда он делся?
– Как сквозь землю провалился, -
– Именно.
Мы подходили к троллейбусной остановке напротив нашей казармы.
Еще издали я заметил стоящего у остановки сержанта. Рядом с ним была пожилая полная женщина.
Мы подошли поближе, и я увидел две набитые доверху сумки, стоящие у ее ног. Пожилая женщина и сержант смотрели друг на друга и не заметили нас.
– Сержант!
– окликнул Джонни начальник школ, - здравия желаю! Впрочем, не буду вам мешать.
Сержант обернулся, увидел начальника школ, покраснел и взял под козырек.
– Вольно, - махнул стеком начальник школ.
– Виноват, - забормотал сержант, - виноват, коллега начальник школ. Вот - мама приехала. Вот...
– А?
– человек со стеком повернулся к пожилой женщине.
– Так это ваша матушка? Скажите пожалуйста. Так вам поди и увольнительную нужно?
– человек со стеком галантно поцеловал руку у пожилой женщины.
– У вас - чудесный, чудесный сын. Вы знаете, из лучших наших сержантов. Прекрасно чувствует воспитанников, солдат...
Сержант переминался с ноги на ногу. Мама сержанта смущенно улыбалась.
Кто-то словно толкнул меня в бок, и я брякнул:
– Коллега сержант, воспитанник Тарас превратился в краба.
– Ой, - воскликнула мама сержанта и прикрыла рот руками.
Я увидел, как на лбу у сержанта выступил пот.
Человек со стеком искоса посмотрел на меня и укоризненно заметил:
– Воспитанник Джек, это формулируется несколько иначе, не так ли, коллега Джон?
– Так точно, - хриплым голосом доложился сержант, - воспитанник Тарас перешел на работу тренажером в особо опасном ярусе. Встречи и собеседования нежелательны.
– О, - одобрительно кивнул я, - стандартная, не лишенная романтической мужественности и канцелярской монументальности формулировка.
– Как это... крабом?
– выговорила мама сержанта.
– Что это... крабом?
– Позвольте, - изящно беря ее за локоток, сказал начальник школ, - я вам постараюсь объяснить, но для начала вопрос, небольшой вопросец: что для вас милее, любезнее, важнее - душа или тело?
– Душа!
– не подумав, бухнула мама сержанта.
Сержант закусил нижнюю губу.
Я довольно громко сказал:
– Коллега сержант, разрешите пройти в карантин? Коллега начальник школ, разрешите заметить: ваш вопрос некорректен.
Сержант крякнул от удивления.
Начальник школ усмехнулся.
Мама сержанта неуверенно спросила у сына:
– Что-то он глупость какую-то смолол, Джончик?
– Вовсе не глупость, - ответил за Джона человек со стеком, - и вы сейчас убедитесь, что это вовсе не глупость. Если вам важна душа, а не тело, жалкое вместилище души, то значит, вам все равно будет, кто стоит перед вами - красивый стройный парень или гигантский полупрозрачный краб...
________________________________________________________________
В карантине никого не было.
Светили лампочки и стоял дневальный у тумбочки.
– Смирно!
– крикнул Диего и улыбнулся. Он сегодня был дневальным.
– Вольно!
– ответил я.
– Отдыхай... Где все?
Диего уселся на тумбочку и объяснил ситуацию.
– К сержанту маманя приехала, он раздал всем хлыстики, старшим поставил Саньку и отправил к царевнам. А ты как? Тарас где?
– Попрощайся с Тарасом, - сказал я, - Тарас теперь клешнями щелкает.
– Что, - подивился Диего, - правда, что ли?
– Правда, правда.
– Елки-палки, - Диего покачал головой, - я думал, врут.
Я подошел к своей кровати, стал раздеваться.
– Сержант, - сказал я, - мне по дороге встретился и просил передать: не будить Джекки Никольса ни под каким видом...
– Джекки, - Диего покачал головой, - так Тарас - точно?
– Точно, точно, - я зевнул и стал укладываться.
– Тут такое дело, - объяснил Диего, - Куродо две пайки принес: твою и Тарасову...
– Мою тоже съешь, - я положил голову на подушку, - за мое здоровье...
Диего открыл мою тумбочку, достал оттуда здоровенный шмат белого хлеба с твердым круглым куском желтого масла и двумя кусками сахара.
– Не, - сказал Диего, - я Тарасову съем, а твою не буду. Неловко как-то...
Я открыл глаза, сел в постели.
– Ну, ладно, давай, если ты такой... интеллигент.
Хлеб был мягк и пахуч. Я не стал раздавливать кругляшок масла. Проглотил так. Грыз сахар и заедал его хлебом.
– Мы уж думали - все... Ни Тараса, ни тебя... А на вечерней поверке сержант нам объявил, мол, возвращаетесь.
– Порадовал, - усмехнулся я, - сука. Боялся рапорта.
– Да никто бы не стал писать, - махнул рукой Диего, - у нас таких головастых, как ты, нету...