Судьба принцессы

Котова Дарья

Невероятно, но Элиэн не просто не удержалась от смешка — она рассмеялась громче прежнего, но в этот раз она действительно веселилась, хотя момент был самый неподходящий. Что поделать, если в памяти невольно всплыли слова Ринера. О да, она сейчас раздвинет ноги и получит свои «привилегии»!

Вот только Вадерион, видимо, веселье в такой интимный момент понять и простить не мог.

— Что смешного? — процедил он, возвышаясь над ней, так и не дорастегнув ремень штанов.

Элиэн от его ледяного голоса вздрогнула и тут же подобралась, закутавшись в остатки платья.

— Ничего… Я… Вспомнила всего лишь…

— И кто же тебе говорил такие слова? — со злой нежностью поинтересовался Вадерион, резко приближаясь и касаясь сильными пальцами ее горла. — С кем ты также кувыркалась? В этой же кровати? Кто он?!

Он

уже в гневе кричал, вот только ответить Элиэн ему не могла — его пальцы изо всех сил сжимали ее горло, грозя сломать тонкую шейку. Она отчаянно пыталась оттолкнуть Вадериона, но ярость застилала ему глаза. Ее рука зашарила по постели в глупой попытке найти кинжал, оставленный в ящике стола. Перед глазами уже разверзлась черная бездна, а голос Вадериона потонул в невнятном гуле, когда ее пальцы нащупали что-то твердое. Не глядя и не понимая, что делает, Элиэн наотмашь, со всей силы, ударила нависшего над ней темного. Единственное, что она услышала — это громкий хруст, а потом звук падающего тела. Хватка на горле исчезла, и Элиэн закашлялась, пытаясь вдохнуть хотя бы глоток так необходимого ей воздуха. Она хрипела, растирала шею, которая отзывалась тупой болью и пыталась хоть что-то разглядеть сквозь черноту. Наконец пелена начала спадать, а в грудь стал набираться воздух. Продолжая кашлять, Элиэн поднялась на кровати и повернулась на звук. Судя по всему, не ей одной было плохо. Вадерион сидел на полу, прижимая к лицу окровавленную рубашку. Даже в полутьме Элиэн разглядела, что черная ткань насквозь пропиталась чем-то багровым. Все лицо Вадериона было в крови, он дохал этой же кровью, которая била чуть ли не потоком и текла прямо по белеющим костям сломанной челюсти и носа.

Элиэн встала на дрожащие от слабости ноги и практически твердой походкой прошла к мужу. Он явно не видел ее — кровь залила ему все лицо, — но слышал, потому что дернулся в ее сторону. С трудном Элиэн склонилась к нему, игнорируя головокружение и четко произнесла — вернее, прохрипела:

— Ты всегда был и останешься единственным моим мужчиной. Я больше не желаю никого… даже тебя, — и вышла, накинув поверх разорванного платья халат.

Надо было все же восхититься выдержкой Сайла, который и глазом не моргнул, когда лечил ночью в спальне Императрицы ее саму, практически насмерть задушенную, и Императора со сломанным лицом. Начал он по-рыцарски — с дамы, — так что Вадериону пришлось еще полчаса похаркать кровью, пытаясь понять, как дышать, если тебе все раздробили. Боль, судя по всему, была сильная, и Элиэн даже посочувствовала. Она отрешенно сидела на кровати и пила горячее молоко с медом — магия друидов, конечно, исцеляет хорошо, но последствия травм надо все равно долечивать, как заявил Сайлриус. Вадерион, выпроводивший верного лекаря за порог покоев, вернулся к супруге. Сайл все же хорошо поработал, и кроме тонкой сети шрамов, которые совсем скоро сгладятся, ничего не напоминало о том, что часа три назад Императору размозжили лицо толстенным томиком любовного романа с кованой обложкой. Судя по всему, Вадериону не понравился взгляд Элиэн, поэтому он прервал повисшую в комнате липкую тишину, раздраженно заметив:

— Только не нужно закатывать истерику.

— Я ведь люблю это делать, — шепотом (иначе пока не получалось) ответила она, в иронии изогнув губы и хлебнув еще горячего молока. Она предпочла бы сейчас остаться одна. Элиэн не солгала Вадериону: ей никого не хотелось. И она даже не собиралась что-либо говорить.

— Я прекрасно знаю, за кого меня выдали замуж, — пожала плечами она, грея руки о кружку с горячим молоком. Обычно слуги зажигали на ночь камин, но сегодня вечером все забыли про это, а Элиэн еще совсем недавно вполне успешно грел Вадерион. Вот же она глупая — как можно было забыться?! Ей вдруг стало так хорошо с ним, что она расслабилась, позволила себе сказать то, что думала. Так что за свою глупость она расплатилась сполна.

— Что? — Вадерион угрожающе шагнул вперед, и Элиэн мысленно вздохнула: похоже, он ее не оставит. Даже сегодня и даже после всего того, сто произошло.

— Глупо требовать от Темного Императора любви и заботы, — с самым серьезным видом ответила Элиэн, решившая, что лучше объяснить свою точку зрения и успокоить Вадериона. Быть дважды избитой за одну ночь ей не хотелось, сил не было сопротивляться. Вот только ее слова не успокоили,

а произвели прямо противоположный эффект. Вадерион, злой, как орда демонов из Глубин, шагнул к кровати, нависая над скромно сидящей на краю Элиэн, а потом резко опустился на колени и, заглянув ей в глаза, провел большим пальцем по темно-фиолетовым следам на шее. Она вздрогнула и, будь ее воля, отползла бы от него, но бегать от мужа было бы слишком глупо, учитывая, что от него-то она никуда не денется.

— Я потерял контроль, — внезапно произнес Вадерион тихо и не так зло, как от него ожидала Элиэн. — Больше такое не повторится. Ты можешь не боятся… Я сказал, ты можешь не боятся, — с легким выражением повторил он, видимо, увидев что-то в ее глазах, что ему очень не понравилось. — Я когда-нибудь не держал слово?

Элиэн едва заметно покачала головой.

— Тогда верь мне. — Он вновь выглядел недовольным.

Поднявшись с колен, Вадерион опустился рядом на кровать, уронив лицо в ладони и что-то тихо говоря на неизвестном Элиэн языке. За почти шесть лет жизни в Темной Империи она выучила и язык дроу, и язык орков (которые имели множество наречий), но этот не слышала ни разу. Любопытство оказалось чуточку сильнее страха, и Элиэн шепотом (горло все еще першило) спросила:

— Какой это язык?

Вадерион повернулся к ней.

— Древнешесский. Это язык вампиров. Считается, что древнее его нет в мире. Это язык истинной Тьмы…

Тишина вновь повисла в спальне. Элиэн считала, что все уже сказано, но Вадерион явно не собирался уходить. Его мотивы были вполне понятны, хотя она и была против продолжения, вот только супруг так и не сделал попытку приблизиться. Когда Элиэн наконец допила молоко, а ее горло решило, что умирать оно не будет, она решила все же намекнуть мужу, чтобы он шел спать к тебе. Она продолжала надеяться, что он не возьмет ее против воли, хотя после сегодняшней демонстрации силы это становилось маловероятным. Конечно, Вадерион дал слово, а он его не нарушал, но Элиэн не могла отделаться от мысли, что рядом с ним она всего лишь букашка. Будет у него хорошее настроение, он простит ей слабость, нет — растопчет, сломает.

— Как твое горло? — вдруг спросил он, вновь обращая на нее свой царственный взор.

— Хорошо.

— Врешь, — хмыкнул он, разглядывая ее. — Ты всегда так очевидно врешь.

— Зато ты мастер. У нас баланс.

Вадерион коротко рассмеялся, и Элиэн даже на мгновение заслушалась: она уже не помнила, смеялся ли так когда-нибудь муж — без злости и ехидства, просто веселясь. Раньше он был таким лишь с одним темным.

— Я не увидела среди прибывших Стефалии. Разве она не погостит в замке?

Лицо Вадериона тут же превратилось в каменную маску, что все сразу стало ясно без слов. Он встал и прошелся по спальне, а потом решительно распахнул шторы, позволив лунному свету озарить тьму комнаты.

Элиэн поднялась и тихой походкой приблизилась к застывшему ледяной статуей Вадериону. Поколебавшись немного, она все же решилась и осторожно обняла его, ласково погладив по напряженной спине.

— Утешаешь? — удивился Вадерион, опуская взгляд к ней.

— Да, ведь ты печалишься, — просто ответила она, и почувствовала, как сильные руки осторожно сжимают ее в объятиях. Она положила голову ему на грудь, слушая, как размеренно бьется его сердце и наслаждаясь таким небывалым покоем, снизошедшим на душу.

— Стефали погибла при первой атаке Шарэта… Я не хотел.

Он опустил голову, зарываясь носом в копну ее растрепанных каштановых голос. Она чувствовала его горячее дыхание и как напряжен он.

— Они все так меня восхваляют, — с непередаваемым отвращением произнес Вадерион. — «Император все предвидел!», «Император все просчитал!»! Если бы я все просчитал, я бы никогда не допустил смерти Стефи! — рыкнул он, как показалось Элиэн, в каком-то отчаянии. — Мне всего лишь показалось, что это направление открыто… Как всегда! Тут показалось, там почудилось, а потом получаю битву тысячелетия или подвалы, полные искалеченных детей! Или, вон, войну с Шарэтом. Действительно угадал и спас свой народ, — на этих словах Вадерион хохотнул, но в его голосе было слишком много горечи. — Так всегда, котенок, — внезапно успокоившись, произнес он, принявшись поглаживать ее по спине. — Так всегда… У Стефи остался сын. Она его очень любила, даже на войну не взяла, боялась за него.