Судьба, судьбою, о судьбе…
Шрифт:
— Хорошо, я подумаю.
И на следующий день, позвонив Юрию Германовичу, сказала, что согласна принять участие в вечере и приду к семнадцати часам!
И вот когда в Овальном зале ВГБИЛ я вышла к столу и посмотрела в зал, то в первом ряду увидела Посла Португалии Жоана Диого Нунеса Барата и его личного переводчика, потом первого секретаря Посольства Анну Софию Карвальоза, советника по культуре Маргариду Гоувейя, Марию Фернанду и других. Словом, все Посольство (нет, не все, конечно), но, по крайней мере, главные лица были в сборе.
И как только я начала говорить, личный переводчик Посла ни на секунду не закрывал рта, шепча тому на ухо, похоже, слово
Следом за мной выступили доктор филологических наук, профессор МГУ Светлана Ильинична Пискунова, Ольга Александровна Сапрыкина и зав. кафедрой романского языкознания, доктор филологических наук Марина Афанасьевна Касарик.
После чего все направились в соседний зал, где должен был состояться фуршет. Вот в этот самый момент ко мне подошел Посол Жоан Диого Нунес Барата и выразил мне свое глубочайшее уважение и большую благодарность за проделанный мною труд по переводу и изданию произведений Эсы де Кейроша в СССР и России, еще не зная, что мною переведено и отредактировано свыше двухсот произведений португальских, бразильских, испанских и латиноамериканских авторов.
Где-то в конце 2003 года, Посольство Португалии попросило меня представить Curriculum vitae.
XXXII
Устала писать рука, и я решила, отдыхая, подобрать (да уж и пора потихоньку это делать) документальные материалы к книге: фотографии отца в дореволюционное время с Георгиевским крестом, матери в балетной пачке, свой, выданный мне в Португалии, студенческий билет Лиссабонского университета, приглашения в Посольства Португалии и Бразилии и все прочее, что безмолвно свидетельствует об истинности всего того, о чем я сейчас пишу. И вдруг… из большого бумажного пакета прямо мне в руки посыпались наши с тобой, Юрушка, письма, которые ты писал мне из Мирного, Маров, Воркуты и других городов, в которых ты создавал свои монументальные работы. И я стала их читать. Господи, читаю и плачу, читаю и плачу, да, плачу.
Родная моя Лиленька!
Только сегодня собрался написать тебе письмо, очень сильно уставал, много бегал, словом, работал (ты же сама знаешь, как я работаю), так что прости, что долго не писал. Как там у нас?
Ну теперь все по порядку. Летел трудно, всюду из-за нелетной погоды задерживали. Из Домодедово вылетел только в 4 часа утра. Я уж не звонил. Не хотел тебя беспокоить. И так всюду. Словом, летел двое суток. По дороге познакомился со специалистом по алмазам, геологом из Москвы. Он всячески мне покровительствует: живу в люксе гостиницы города Мирного в двух комнатах вместе с ним. (Цена 1 руб. 30 коп. за сутки. Такие уж тут люксы). Те ребята, что должны со мной работать, оказались весьма недружелюбными — эдакие Хемингуэи-охотники, — но беспомощные: жили в интернате, пока я не приехал. Не могли устроиться в гостиницу. Ходят гуськом всюду, даже в сортир. Так что я сам по себе. Много интересного. Люди живут здесь замечательные. И все, конечно, проникнуто добычей алмазов, хотя об этом как-то не принято вслух говорить. Я видел, как находят алмазы на последнем этапе обработки руды на фабрике. Прямо при мне нашли и мне в руки дали подержать алмаз в 15 карат.
Много рисую на улицах, на фабрике и у себя в люксе, пока еще не надумал,
Думаю, что до 20 числа буду в Мирном, а может быть, и до конца месяца.
Теперь как у тебя? Получила ли ты деньги? Звонила ли Эля или архитектор? или Эти Моисеевна насчет Минеральных Вод? Как отец? Я что-то очень волнуюсь. Как мать?
Ты это письмо получишь уже тогда, когда, наверное, приедет Бэлка. Поцелуй ее от меня крепко-крепко. Очень хочу вас видеть, трогать, целовать. Кажется, что прошла вечность, а не одна неделя.
Ну ладно, привет всем. Помни, что я тебя очень люблю.
Крепко, крепко целую,
Юра.
Юруш, милый!
Юрушенька, ты мой? Как я по тебе скучаю! Сейчас девять часов вечера и я собираюсь ложиться спать. Как было бы хорошо, если бы ты был рядом. Ты смотри не сожгись на солнце. Купил ли ты себе шляпу или что-нибудь на голову? Очень мне было приятно, когда я наконец получила от тебя письмо. И особенно телефонный звонок. Юруш, я тебе забыла сказать по телефону, что я сама подала в Художественный фонд заявление о продлении Бэлкиного срока пребывания в лагере. Думаю, вопрос решится положительно. Просили позвонить 27.VI. Вышла моя вторая книжка. Интересно, как будет читаться? (…) В остальном все, как прежде. Отец — так себе. Тамара Андреевна за ним ухаживает. Ты бы написал им отдельное письмо, а то мама твоя обижается. Очень рада, что у тебя все хорошо. Только ешь ради бога. Если будет плохо с деньгами — пиши, понял? Думаю о тебе каждый день, вспоминаю твои грязные (ты говоришь это не грязь, это краска!) лапы. Мой милый, мне их так не хватает. Где и как ты там без меня кормишься? Где ваш архитектор? Бэлочка очень хочет, чтобы ты написал ей письмо в лагерь. Вот тебе адрес: г. Таруса, Калужской области, Пионерлагерь Художественного фонда, Кафенгауз Бэле.
Юрушка, милый, помни, что я тебя жду. Ты, конечно, там трудишься вовсю и тебе скучать некогда. А я скучаю. В воскресенье поеду к Бэлке, повезу ей апельсины, огурцы и ее любимую колбасу, поеду скорее всего одна, а может, с Милой Владовой. Они с Львом Рафаиловичем хотят снять домик в Ладыжино.
Ну, Юруш, спокойной ночи, целую тебя крепко-крепко. А может, ты получишь это письмо утром, а совсем не вечером. Ну, да все равно. Я ложусь спать. Ну приснись ты мне во сне, во сне, как наяву.
Юрушенька, ты мой?
Целую крепко,
Лиля.
Твой, конечно твой, Лильчик! Родной мой.
За меня не волнуйся, у нас сейчас все в порядке, и я даже не очень устаю от работы. И шляпа есть — а-ля плантатор. Мощная шляпа! И сам я почти негр, ну не негр, а араб во всяком случае. Очень рад за твою книжку, за тебя, конечно, хотел бы ее прочесть. Ну приеду и посмотрю (…) Лилюшенька, мне без тебя скучно и неинтересно ездить по разным городам. Как бы мы с тобой здесь, в этих городках, побродили бы…
Ну, я думаю, что это мы с тобой еще сделаем. Очень красивые места проезжали, когда ехали через Нальчик в Орджоникидзе на машине. Около Орджоникидзе — Терек. Он очень красив и, знаешь, не лермонтовской красотой, а вполне современной красотой. Свирепый и страшноватый, несется так быстро, что середина реки как бы вздута. Сзади гряда синих гор со снежными вершинами — Казбек. А за ними Грузия, Армения. Обязательно съездим в Армению.
Вообще эти места особенно красивы из автомобиля. Ты едешь, а горы стоят.