Судьба Убийцы
Шрифт:
Уинтроу медленно кивнул. Мне показалось, что он что-то обдумывал, прежде чем заговорить. Но когда он со вздохом открыл рот, мы услышали крик снаружи:
– Разрешите взойти на борт?!
– Отказано!
– приказал Уинтроу.
Брэшен в два шага оказался в дверях каюты.
– Отказано!
– крикнул он в ночь, а затем повернулся к Уинтроу с вопросом:
– Кто это?
Голос снаружи прокричал:
– Вы вряд ли можете отказать мне в праве взойти на корабль, имя которого я ношу!
– Парагон Кеннитсон, сын Кеннита, - успел сказать Уинтроу в наступившей тишине, прежде чем корабль выкрикнул:
– Разрешено! Парагон! Парагон, мой сын!
Альтия
– Милостивый Са, - вздохнул Уинтроу в тишине.
– Его голос звучит в точности, как голос Кеннита.
Брэшен посмотрел на жену через плечо. Его лицо окаменело. Затем его взгляд нашел Уинтроу:
– Я не желаю, чтобы он разговаривал с кораблем, - сказал он низким голосом.
– А я не желаю, чтобы он вообще был на этом корабле, - согласился Уинтроу. Он шагнул к двери, и Брэшен отступил в сторону, чтобы пропустить его.
– Парагон!
– прокричал Уинтроу, в его голосе был приказ.
– Сюда, сейчас же!
Тот, кто ответил на призыв Уинтроу, был уже не мальчиком и не юношей, а темноволосым мужчиной с орлиным носом и тонко вылепленным ртом. И с невероятно голубыми глазами. Его одежда была такой же красивой, как и он сам, он носил большие изумрудные серьги, вокруг зеленых камней сверкали бриллианты. Я сделал вывод, что он старше, чем Бойо, но ненамного. И он был мягче. Физический труд формирует в мальчике другой вид мужественности, таким был Бойо. Принц же казался домашним котом в сравнении с ним. Сын Кеннита улыбнулся белоснежной улыбкой.
– Я представлюсь, - сказал он Уинтроу с насмешливым поклоном, а затем пригнулся, чтобы заглянуть в каюту.
– Треллвестрит? И ты здесь? Ты устроил вечеринку и не пригласил меня? Что ж, от тебя веет холодом, мой юный друг!
Бойо мягко произнес:
– Это не так, Кеннитсон. Совсем не так.
– Вы знаете друг друга?
– мягко спросила Альтия, но не получила ответа.
Уинтроу заговорил низким, хорошо контролируемым голосом:
– Я хочу, чтобы ты покинул этот корабль. Мы оба знаем, что твоя мать не одобряет твое пребывание здесь.
Кеннитсон вскинул голову и ухмыльнулся:
– А еще я знаю, что моей матери здесь нет.
Уинтроу не улыбнулся в ответ.
– Королеве необязательно присутствовать, чтобы ожидать, что ее распоряжения будут выполнены. Особенно ее сыном.
– Ах, но это не воля королевы, а воля моей матери, которая боится за меня. И мне пора жить, не обращая внимания на ее страхи.
– В этом случае ее опасения вполне обоснованы, - возразил Уинтроу.
– Тебе не рады на борту этого судна, - ровным голосом добавил Брэшен. В его голосе не было гнева, но отчетливо прозвучало предостережение. На мгновение лицо Кеннитсона побледнело от изумления. А затем мы все услышали несогласный рев Совершенного:
– Отправьте его! Отправьте его ко мне!
Кеннитсон взял себя в руки, и выражение его лица переменилось от удивления до королевского высокомерия. Много лет никто так живо не напоминал мне Регала. Его слова были резкими, ярость осязаемой:
– Этот корабль принадлежал моему отцу, прежде чем он стал вашим. И я считаю, что даже если бы у меня не было неотъемлемого права находиться здесь, мой авторитет как принца Пиратских островов превосходит полномочия вашего капитана. Я иду туда, куда хочу.
– На этой палубе ничто не перекроет слово капитана, - сообщил ему Брэшен.
Рев Совершенного оглушил нас:
– За исключением воли корабля!
Кеннитсон наклонил голову к Брэшену и улыбнулся:
– Полагаю, что меня
Брэшен хотел было остановить его, но Уинтроу шагнул между ним и дверью и преградил путь капитану.
– Пожалуйста, - сказал он.
– Позволь мне поговорить с ним. Его с восьми лет снедает любопытство увидеть Совершенного, - он перевел взгляд на Альтию.
– Любой мальчишка, который никогда не видел своего отца, Кеннита, но вырос в окружении десятков мужчин, рассказывающих героические истории о нем, был бы влюблен в этот корабль. Он не может сопротивляться.
– Прибыл на борт!
– взревел кто-то, и затем: - Кеннитсон! Ты, может, и принц, но ты не можещь безнаказанно игнорировать меня или твою мать!
– Соркор, - вздохнул Уинтроу.
– О, прекрасно. Просто превосходно.
– Иногда Кеннитсон прислушивается к нему, - в голосе Бойо звучала надежда.
Рядом со мной Янтарь выдохнула:
– Первый помощник Кеннита, в прежние времена.
– Иногда, - согласился Уинтроу, затем повернулся и пошел к Соркору. Я услышал поспешное бормотание, голос Соркора звучал обвиняюще, а Уинтроу – рассудительно оправдывающимся. Но я напряг слух, чтобы услышать другие голоса. Я слышал, как корабль приветствует «юного Парагона», и более сдержанное приветствие молодого человека.
– Как он может?
– Бойо заговорил в тишине.
– После того, что Кеннит сотворил с тобой, после всего того, что ты и Брэшен сделали для него, как он может быть так рад принять сына Кеннита?
Я удивился, действительно ли мне послышались нотки ревности в этом негодовании? Его челюсть выпятилась, и внезапно он стал очень похож на отца.
– Это Совершенный. Он всегда был способен на то, что мы даже не можем себе вообразить, - Альтия медленно встала. Она двигалась так, будто резко постарела и все суставы ее тела одеревенели.
– Я - не мой отец, - внезапно сказал Брэшен.
– Также, как и он.
– Он похож на своего отца, - ответила Альтия неуверенно.
– Также, как Бойо похож на тебя. И на меня. Но он - это не мы. И он не несет ответственности за все, что мы совершили в нашей жизни, - голос Брэшена был тих и спокоен. Рассудителен.
– Бойо, - мягко сказал молодой человек.
– Давно не слышал этого имени. Я почти привык к тому, что сейчас меня зовут Треллвестритом.
– Я не ... Я не думаю, что ненавижу его. Я имею в виду Кеннитсона. И я не осуждаю сына за деяния отца, - Альтия пыталась облечь мысли в слова, будто не слыша, что говорит ее сын.
– Думаю, я выше этого. И он - не его отец. Хотя я не нахожу его очаровательным, - она посмотрела в сторону Брэшена и выпрямилась. На ее лице и в голосе снова появилась уверенность. – Однако меня беспокоит то, что он может пробудить в Совершенном. В Проказнице так много от моего отца. Так много от моей бабушки в фамильном корабле Вестритов, - она медленно покачала головой.
– Я всегда знала, что Кеннит должен быть частью Совершенного. Он был Ладлаком, и семья Ладлак владела Совершенным в течение нескольких поколений. И мы оба знаем, что Совершенный поглотил все издевательства, которые Игрот причинил Кенниту, всю обиду и несправедливость. Во времена Игрота на палубах корабля было пролито столько крови, столько жестокости, боли и страха впиталось в его доски. И когда Кеннит умер, наш корабль впитал все, чем Кеннит жил с тех пор, как покинул Совершенного. Я надеялась, что Совершенный... пережил это. Перерос. Как дети перерастают юношеский эгоизм и учатся сочувствию к другим. Я думала ...
– ее голос умолк.