Судьба Убийцы

Хобб Робин

Чейд был разрушительным ураганом, меньшие сущности в Скилле, которые встречались ему на пути, он ловил и отбрасывал прочь. Я боялся, что он отшвырнет и покалечит Пчелку, разорвет ее на мелкие кусочки, стоит им только встретиться. Я отмел ее в сторону.

Пчелка, беги! Проснись, отвернись, держись подальше. Уходи! Не касайся меня своим сознанием.

Папа? – в страхе и отчаянии она вцепилась в меня.

Успокаивать ее не было времени. Я оттолкнул Пчелку так резко, как будто спасал из-под копыт обезумевшей лошади. Я ощутил ее страх и обиду, но все равно отстранился от мысли, которую она простирала ко мне,

и обратился к Чейду, чтобы не дать ему ее обжечь.

Чейд, остановись! Ты слишком силен! Ты выжжешь нас всех, как Верити выжег бедного Августа! Чейд, прошу, обуздай свой Скилл!

Фитц, неужели ты тоже? Тоже станешь подавлять меня? Предатель! У тебя нет сердца. Это моя магия по праву рождения, моя гордость!

Так влейте ему в горло, если придется! Живее! У троих учеников припадок!

Это была Неттл, откуда-то издалека она выкрикивала приказы и подкрепляла их Скиллом со всей доступной ей силой. Я почувствовал гнев и обиду Чейда. Мы все сговорились и отвернулись от него, он был уверен в том, что мы завидуем его магии и хотим вызнать его тайны. Никто из нас никогда по-настоящему его не любил, кроме Шун.

Внезапно все кончилось, как будто занавес упал в конце кукольного представления. Не было ни ревущего Скилла Чейда, ни шепота Неттл, а хуже всего – когда я огляделся в поисках неуверенного Скилла Пчелки, то ничего не нашел. Совсем ничего.

Я обнаружил себя лежащим на полу рядом со своей койкой. Слезы катились по моим щекам.

Моя Пчелка была где-то там, унесенная, развеянная штормом Скилла, в плену, подвергающаяся ужасному обращению. Все это время Шут был прав. Я не мог сдаться и снова нырнул в Скилл, просеивая его поток снова и снова, пока не ощутил, что силы на исходе. Вернувшись в реальность, я обнаружил, что свернулся калачиком. Все тело болело, сердце колотилось. Я почувствовал себя столетним стариком. Я подвел и бросил не только своего ребенка, но и своего наставника.

Я подумал о нем. Чейд, бедный старый Чейд, потерян в магии, которой так желал овладеть. Теперь она подчинила его, и он мчался в ее потоке, как на жеребце, который понес, закусив удила. Сегодня мы обидели его, я знал, что он не впервые чувствует себя брошенным и гонимым. Хотел бы я оказаться рядом, сесть у его постели, взять за руку и заверить, что он всегда был любим. Его отчаянная потребность в этом обожгла меня почти так же сильно, как и его буйный Скилл.

Но как бы горячо я не хотел оказаться рядом с Чейдом, меня полностью поглощала тревога за Пчелку. Она сказала, что находится на корабле, который направляется в Клеррес. Жива. Без сомнения, жива! В ужасном положении, но жива. Она не понимала, почему я не пришел ее спасти. Похитители были с ней жестоки. Но все же она жива! Поразительное осознание прогремело во мне, как звон колоколов. Безмерная радость уверенности в том, что Пчелка выжила, столкнулась с гнетущим страхом за мою дочь. Как она выдержала все эти месяцы наедине со своими мучителями? Меня жгла мысль о том, что я оттолкнул ее, когда она меня нашла.

Но она жива! Без сомнений жива! Это знание ощущалось, как воздух в легких, как глоток воды после засухи. Я поднялся на ноги. Она жива! Я должен был поделиться новостями с Шутом. Теперь нашей первоочередной задачей стало ее спасение!

А уже потом безжалостная месть тем, кто украл ее у меня.

– Я уже говорил тебе, что она жива.

Я все еще дрожал и задыхался после того, как обежал весь корабль в поисках Шута. То, что леди Янтарь не приняла всерьез мои новости, привело меня в бешенство.

– Это другое! – настаивал я. – У тебя был сон, который мог

значить или не значить, что Пчелка жива. А я почувствовал ее Скилл. Она говорила со мной! Я знаю, что она жива и плывет в Клеррес, что те, кто ее похитил, плохо с ней обращаются.

Янтарь разгладила юбки. Я обнаружил ее стоящей у поручня и слепо глядящей за борт корабля. Волны плескались об него, но я не видел признаков движения. Я ощущал боль в груди от потребности в том, чтобы корабль плыл в Клеррес, разбивая волны на своем пути. Янтарь взглянула на меня пустыми глазами и повернула лицо к морю.

– Как я и говорила недели тому назад. Месяцы! До того, как мы покинули замок Баккип, я молила, чтобы мы поспешили в Клеррес! Если бы тогда ты прислушался ко мне, мы бы уже были на месте и ждали ее прибытия. Все сложилось бы по-другому. Все!

В ее голосе безошибочно ощущался горький упрек. Она говорила, как Шут, но она им не была.

Какое-то время я просто стоял, глядя на нее, и уже собирался молча уйти, когда она снова тихо заговорила.

– Это разрывает мне сердце. И раздражает. Всю жизнь люди сомневались в том, что я истинный Белый Пророк. Но ты, ты же мой Изменяющий. Ты видел собственными глазами, что нам удалось сделать. Ты привел меня на порог смерти и вернул обратно. Я не отрицаю, что мои силы существенно ослабели. Даже мир я вижу лишь как свет и тень. Но когда я говорю, что ко мне вернулись сны, когда я говорю, что мне приснилось нечто, что уже случилось или случится в будущем, Фитц, из всех людей, не тебе сомневаться во мне. Если бы я сказал, что сомневаюсь в правдивости того, что ты узнал при помощи Скилла, если бы я сказал, что тебе это просто приснилось, разве ты не вышел бы из себя?

– Думаю, да, – признал я.

То, что она не разделила со мной радость уверенности, а лишь упрекнула за былые сомнения, я ощутил, как увесистую пощечину. Я жалел, что поспешил к ней навстречу, что не оставил новости при себе. Разве она не могла понять, что верить в то, что мой ребенок жив, было опасно? Что я боялся лишиться столь отчаянной надежды? Разве она не могла постичь, как больно мне было знать, что Пчелка жива, и бояться за нее? Шут бы меня понял! Я опешил от этой странной мысли. Неужели Шут и Янтарь были настолько разными в моем представлении?

Да, были.

Янтарь никогда не спасала Кетриккен, не несла меня сквозь снежную ночь на спине. Не знала Ночного Волка. Ее не мучили и не калечили. Она не служила королю Шрюду вопреки опасностям и козням. Я сжал зубы. В действительности, что общего у меня с этой Янтарь? Очень мало, решил я.

Она беспощадно продолжила:

– Если бы ты поверил мне, мы уже были бы там, наблюдали и ждали. Мы были бы готовы вернуть ее до того, как они поместят ее в цитадель. А теперь мы вынуждены гадать, опередили они нас или отстали.

Я постарался найти аргументы, чтобы доказать, что она ошибается, но не смог. Ее упреки были слишком горькими. Я еще не рассказал ей, что Чейда обуял Скилл, а Неттл и ее ученики с трудом могут удерживать одного старика, и решил, что не стану. Я выпрямился и отошел от поручня.

– Я собираюсь немного поспать, – сказал я. Возможно, позже, когда он снова станет Шутом, я поделюсь с ним своими страхами относительно Скилла и болью и тревогой за Пчелку. Позже я, возможно, расскажу ему, как я прогнал ее с пути Чейда и от себя. Я пришел к Янтарь, полный радостного возбуждения после контакта с Пчелкой и опустошения от того, что не смог удержать и найти ее, но теперь мне было не с кем поделиться этой бурей эмоций. Я не мог поговорить с Лантом, не заставив его переживать за состояние отца. Я не хотел, чтобы Спарк тревожилась за Чейда. Прямо сейчас я не хотел давать Янтарь повод для новых нападок.