Судьба Убийцы
Шрифт:
На Кельсингру хлынул дождь из воды вперемешку с черным песком. Он замел все улицы, из-за чего у некоторых людей и троих драконов начался кашель. Над городом сгустились темные облака, и день превратился в ночь на двенадцать суток. Мертвые птицы падали на землю, а к берегам прибивало дохлую рыбу.
Все это время то, что раньше было снежным пиком Сайсфолка, пылало вдалеке, как печь с расплавленным железом.
Камень памяти 941, найденный в коридорах Аслевджала.
Записано
На рассвете следующего дня драконы улетели.
Этта была верна своему слову. Мы трудились всю ночь, погружая припасы, чтобы отплыть с первым приливом. Не думаю, что драконы с кем-то попрощались или предупредили об отлете. Они оторвались от земли, а наша ворона кружила под ними, расстроенно каркая. Они поднимались по восходящей спирали все выше и выше в небо над Делипаем, а потом взяли курс на юго-восток. Оторвав от них взгляд, я заметил, что Проказница следует за ними на полных парусах. Ко мне на палубе присоединился Брэшен, я указал ему на удаляющийся корабль.
– Вчера поздно ночью стало известно, что Проказница решила плыть к острову Других вместе с драконами, чтобы узнать, что там произошло. А после она, наверное, отправится за ними в Клеррес.
Я глядел им вслед, пытаясь сообразить, что это значит для моей миссии, пока Брэшен не хлопнул меня по спине.
– Бочки с элем сами себя не погрузят, – заметил он, и я направился к Клефу, который уже взялся за тали.
Вскоре после этого принц Пиратских островов поравнялся с нами на маленькой шлюпке. Соркор, сидевший на веслах, греб мощно и ровно для человека своих лет. Посреди лодки покоились два резных сундука и моряцкий холщовый мешок. Кеннитсон примостился на носу, перья на его шляпе покачивались на ветру. Молодая хорошо одетая девушка сидела на сундуках.
Клеф заметил их и целеустремленно зашагал к капитанской каюте. В следующий миг оттуда появились Альтия и Брэшен: она поджала губы и сощурилась, как разозленная кошка, он казался расслабленным и властным.
Первым в сопровождении молоденькой служанки по трапу поднялся Кеннитсон, следом к стоявшим на палубе присоединился Соркор. Двое матросов Этты перебрались за борт, чтобы поднять сундуки. Пока Кеннитсон осматривался, заговорил Соркор:
– Что ж, – тяжело выговорил он. – Вот и мы.
– Парагон Ладлак! Иди же ко мне, молодой человек, иди скорей! – закричал корабль. Не удостоив Альтию и Брэшена ни словом, ни взглядом Кеннитсон направился к носовому изваянию, бросив служанке через плечо:
– Барла, проследи за моими вещами! Обустрой мою каюту, как я люблю. И поживей.
Соркор проводил его взглядом, щеки старого пирата залил румянец. Не глядя на Альтию и Брэшена, он тихо сказал:
– Я бы хотел отправиться с вами.
– Уж капитанов на этом судне с избытком, – ответил Брэшен, стараясь смягчить свое решение шуткой. – С тобой на борту не только Кеннитсон, но и каждый матрос из тех, кого вы нам дали, станет смотреть на тебя, прежде чем выполнять наши с Альтией приказы.
– Ваша правда, – признал Соркор.
– Верно, – признал Брэшен. – Я не могу думать о нем, как о юнце, не говоря уж о принце. Корабль хочет, чтобы он был на борту. Ты хочешь, чтобы он поднатаскался в нашем деле, – он примирительно хмыкнул. – Мне же не помешает немного покоя на этом судне. А это случится, только если я буду обращаться с ним, как с любым другим подчиненным.
– Именно это я втолковывал ему вчера, пока его мать повязывала ему на шею свой амулет. Думаю, он все пропустил мимо ушей. Что поделать, теперь он в вашем распоряжении.
После капитуляции Соркора последовала короткая пауза. Старый пират повернулся в сторону Барлы, которая руководила перетаскиванием сундука по палубе, и тихо сказал:
– Ласс, скажи им, чтоб грузили обратно. Холщовый мешок – все, что нужно поднять на борт, – он расправил плечи. – Кеннитсон и Треллвестрит хорошо ладили, когда Проказнице случалось бывать в порту. Уинтроу всякий раз пытался их свести. Он хотел, чтобы ваш мальчик проникся нашей политикой и приобрел немного лоска. Прошу прощения, это слова Уинтроу, не мои.
Рот Брэшена искривила кислая гримаса.
– Лоска, говоришь? Я бы сказал, что Бойо уже вдоволь набрался его от торговцев. Но я не в обиде.
– Я был бы благодарен, если бы ваш сын поддержал его. Он мог бы научить его вашим обычаям, как Треллвестрит научился нашим у Кеннитсона. Ему надо изучить эту палубу, все что над и под ней. Я понимаю, что ему придется пройти через пару-тройку штормов, прежде чем он здесь освоится. Парень никогда не жил на борту. Никогда не... – он покачал своей большой головой и хрипло добавил: – Моя вина.
– Я его натаскаю, – тихо ответил Брэшен. – Он должен научиться подчиняться, но намеренно ломать его я не стану. Первое, что ему придется освоить – как выполнять команды.
Он откашлялся и наградил Соркора сочувственным взглядом.
– Стисни зубы и отойди, Соркор, – Брэшен набрал побольше воздуха и рявкнул: – Кеннитсон! Твои пожитки на борту, займись ими. Бойо, покажи, где его койка, и помоги разместиться.
Бойо вмиг оказался рядом, на лице его была ухмылка, которая, однако, померкла, когда он увидел, что сундук опускают обратно за борт. Барла пожала плечами и спустилась вслед за ним по трапу. Через секунду появилась одна из новых матросов с холщовым мешком через плечо и водрузила его на палубу, пока Кеннитсон шагал в их сторону. Он не медлил, но и не торопился. Он посмотрел на Брэшена, вскинув брови.
– Мою койку? – спросил он с тенью улыбки на губах, как будто был уверен, что капитан оговорился.
– Рядом с моей, – вклинился Бойо. – Бери свой мешок, отнесем его вниз.
Интересно, заметил ли Кеннитсон нотки предостережения в голосе товарища?
– Вниз? – переспросил Кеннитсон, его брови взлетели чуть не до волос. Он перевел взгляд на Соркора, ожидая, что тот вмешается.
Брэшен медленно скрестил руки на груди. C неохотой на лице, однако без намека на вызов, старый пират сказал: