Судьба Убийцы
Шрифт:
А потом я понял, что она делала.
– Пчелка, нет! – упрекнул я ее и выдернул руку. – Не надо перекачивать в меня силу Скиллом.
Но она не остановилась.
– У меня силы в избытке, – умоляла она, но я покачал головой.
– Пчелка, и все вы – вам нельзя сейчас до меня дотрагиваться. Я ваяю своего дракона. Нашего дракона, для меня и Ночного Волка. Я должен вложить в него все, что у меня есть – но не вашу силу и не вас самих.
Шут опустил руки - одна в перчатке - на плечи Пчелке, мягко отстраняя ее, но я заметил, как от его прикосновенья она неприязненно напряглась и
Шут заговорил:
– Объяснения могут подождать - до тех пор, пока мы не разведем костер и не сделаем горячий чай и суп для Фитца. В большом мешке есть одеяла, – он повысил голос и воскликнул: – Спарк! Сюда!
И я заметил еще один покачивающийся фонарь. Затем они все начали снимать свою ношу с плеч. И он продолжил говорить - о чудесных вещах, таких как горячий чай с медом, и копченое мясо, и одеяла - а во мне радостно резвился волк.
Я закрыл глаза. Когда я снова их открыл, то обнаружил, что прибыли и другие люди, которые теперь занялись установкой лагеря. Я тихо сидел, а Пчелка рассказывала о своем путешествии домой и описывала, как ей жилось в Оленьем замке. Шут ходил вокруг нас на расстоянии, иногда подходил и прислушивался к кое-каким подробностям из рассказа Пчелки, но по большей части раздавал указания Ланту и Перу по установке укрытия и разбору запасов из поклажи. Я прислонился спиной к своему полуоформившемуся волку и старался получать удовольствие от этого, по сути своей, прощания.
Тут прилетела Мотли и присела на моего каменного волка. Она наклонила голову и ничего не сказала, но мне показалось, что она взглянула на меня с грустью. И потом она клюнула своим серебряным клювом камень - раз, второй - и я почувствовал, как что-то вошло в волка. Воспоминание о добром пастухе, человеке, который подобрал отвергнутого птенца. Потом она подпрыгнула в воздух и приземлилась на полено для костра.
Мне дали толстое шерстяное одеяло, и Пер развел для меня расточительно большой костер, а Лант принес воду для котелка и чайника.
– Поешь, – сказала Спарк и положила передо мной сверток с едой. Я удивился – она-то здесь откуда?
– но от запаха съестного все слова приветствия вылетели у меня из головы. Под липкой тканью я обнаружил холодный бекон с толстым слоем сала, уложенный между щедрыми ломтями хлеба. Лант откупорил бутылку вина и поставил так, чтобы я мог дотянуться. Рядом со мной они ходили аккуратно, словно я - бешеный пёс, который может наброситься и укусить. Ухаживая за мной, старались не прикасаться. Я набил желудок хлебом и мясом, запивая большие непрожеванные куски крепким красным вином.
Спарк заварила чай в пузатом чайнике. Лант помешивал медленно закипающий котелок, в котором плавали куски сушеной говядины, морковь и картофель. Я ощутил запах, и от голода меня затрясло так, что дрожь удалось унять, лишь обхватив себя руками.
– Фитц, тебе больно? – спросил Шут виноватым голосом.
– Конечно, – сказал я, – они пожирают меня, эти крохотные ублюдки. Они жрут, мое тело само себя восстанавливает, и они снова жрут. Я почти уверен, что после еды мне стало хуже.
– Я разберусь с этим, – раздался женский голос. –
Я посмотрел - это была Кеттрикен. Я почувствовал внутри скачок мальчишеского восторга. Моя королева. О, Ночной волк.
– Кеттрикен, я не видел тебя здесь.
– Ты никогда не видел, – сказала она с печальной улыбкой и позвала Спарк, чтобы попросить маленький чайничек и голубой сверток с травами.
– Папа, завтра ты почувствуешь себя лучше, – сказала мне Пчелка. – Мы отправимся обратно на рыночную площадь, а оттуда сможем перенести тебя домой. Неттл говорит, что в Оленьем замке есть новые целители из дальних стран, полные новых идей.
– Значит, чтобы забрать меня домой, Неттл послала вас? – я внезапно осознал, как неправильно это выглядело. Что это – иллюзии умирающего? Я уставился в темноту. – Она не оправила сюда группу Скилла?
Выражение неловкости промелькнуло на лице Пчелки.
– Я оставила ей записку, – увидев, как я поражен, Пчелка добавила: – Она не хотела меня пускать, собиралась послать за тобой как раз группу Скилла.
– Пчелка, я не пойду домой. Все закончится здесь.
Она потянулась, чтобы взять меня за руку, но я спрятал ее под локоть другой руки.
– Нет, Пчелка.
Она закрыла лицо ладонями. Взглянув поверх ее головы, я увидел Шута, топтавшегося на границе освещённого костром круга. Я попытался найти какие-нибудь слова утешения.
– Поверьте, если я вернусь домой, там меня ждет куда более плачевный конец. А здесь – конец, который я выбрал для себя сам. Это мое решение.
Шут долго смотрел на меня, а затем шагнул в темноту, куда не доставал свет костра. Подошла Кеттрикен, неся маленький чайник, над которым поднимался пар, и толстую глиняную кружку. Она протянула эту кружку мне, и я держал ее, пока она наливала туда свой отвар. Ее руки слегка дрожали.
Я отхлебнул чай, в котором различил вкус болеутоляющих - каррима и валерианы, а также травок, придающих сил, и имбиря, и всё это было подслащено мёдом. Чай сработал быстро, боль утихла. Как будто в тело обратно влили жизнь.
– До завтра ты окрепнешь, и мы заберем тебя в Олений замок, к целителям, – с надеждой предложила Кеттрикен.
Я улыбнулся ей, когда она села рядом с моим костром. Да, это будет долгое прощание.
– Кеттрикен, ты была здесь раньше. Мы оба знаем, как это закончится. Ты видишь волка за моей спиной. Я закончу его – теперь, когда Ночной волк снова со мной, все пойдет быстрее.
Я потянулся назад и положил ладонь на его лапу. Я чувствовал каждый ее палец, промежутки между ними, вспомнил, как там располагались когти. Я погладил гладко отполированный коготь – и почти ожидал, что волк в раздражении отдернет лапу, как всегда делал раньше.
Вечно ты дразнил меня, когда я пытался спать - трогал шерстинки между пальцами. Это было невыносимо щекотно.
Я позволил нашему общему воспоминанию погрузиться в камень. Какое-то время не было никого, кроме нас с ним. Я слышал, как Кеттрикен забрала кружку, а потом - ее тихие удаляющиеся шаги.