Суета сует и никакой войны
Шрифт:
Балин сидел в глубине комнаты, дающей наилучший обзор на пепелище «Барабана» и наблюдал за разворачивающимся прочёсыванием кварталов городка. Он сам удобно устроился на табуретке. Его винтовка лежала на валике из подушки, пристроенной на вытащенном в середину номера массивном дубовом комоде. Занавески были наполовину задёрнуты, так что с улицы рассмотреть Балина было мудрено. Как раз в ту самую минуту, когда старейшина Рарри, с грохотом сгружая тюк с оружием на пол, заглянул к нему, с улицы донеслось несколько винтовочных выстрелов. Затем на некоторое время стрельба стала заполошной и частой, к ней добавилось дудуканье пулемета и хлопки гранат, но потом всё словно обрубило секирой. И вскоре опять забабахало, уже в другом месте и чуть дольше. И опять пулемёт и гранаты. Очевидно, прочёсывание кварталов и их зачистка давали определённые, хотя и шумные, плоды, и поэтому Балин, именно в эту самую минуту, не мог отвлекаться от наблюдения. Он поднял руку, показывая, что услышал и заметил вновь прибывших, что, с учётом издаваемых ими сопения и шума, было вовсе и не сложно. Но вот отчитаться по всей форме и прямо сейчас доложить не может. Впрочем, стрельба, опять захлопав-захлопотав после небольшой паузы уже в третьем месте, снова почти сразу угасла, зачёркнутая пулемётами, и часовой, наконец, повернулся к Рарри и Хрорри. Огладив усы и бороду, Балин пробасил, что вот абсолютно ничего, достойного упоминания, не приключилось. Перестрелка
Тут очень кстати появились Нори, начальник стражи Восседающего, и старый Гимли. Скептически поглядев на манипуляции старейшины с окнами, они обратились к Хрорри, и безапеляционно заявили тому, причём почти хором, что наличных сил для полноценной охраны и обороны гостиницы непристойно мало. И вообще, для этого нужна, как минимум, одна десятая хирда. Как минимум! Но, кое-как, конечно, посты они наметили и согласовали, так что сейчас охрану уже несут два стража. Было весьма похоже, что эта парочка вполне себе спелась. Тем временем суета и неразбериха, неизбежные при погрузке-разгрузке и заселении большой толпы в гостиницу, набирали ширь и дурь. Свободные от охраны родичи и вновь прибывшие гномы, сталкиваясь и мешая друг другу, таскали тюки на второй этаж. Кроме того, невозможно было понять, где и кто разместится. Ведь в каких-то номерах будут размещаться ночью посты. Но вот Гимли, наконец, огласил, кто, когда и где спит, в каком порядке и во сколько идёт в баню и, главное, заступает на пост. Дарри с удивлением обнаружил, что к нему «заступает на пост» отныне не относится, и это было непривычно. Но радовало, потому что обещало сон длиной в целую ночь. Если, конечно, Гимли не будет храпеть…
Глава 7
Глава 7, очень длинная, как и любой инструктаж, в которой герой вообще отсутствует, а бравый Фабий изнывает в тоске.
Я в некотором затруднении. Уважаемые мной бета-тестеры разделились пополам. Одни рекомендуют эту главу сократить до пары абзацев в начале и столько же — в конце, считая, что она здорово просаживает темп повествования. И они правы. Вторые советуют оставить всё без изменений, чтобы была понятна громоздкая суть упорядоченного хаоса армии и тягомотина совещаний, и они тоже правы. Итак, подумав, я решил свалить решение на тебя, уважаемый читатель. Хочешь впасть в кататонию на инструктаже — ради бога! Хочешь пропустить нудную рутину — вперёд, пара абзацев в начале и конце для понимания, и довольно! Все риски на тебе, читатель. "Пусть покупатель будет осмотрителен", или, как сказал бы майор Воробъёв, caveat emptor!
Протрусив с десяток-другой метров изобразительно-показательной рысью, Фабий с Феликсом, не сговариваясь, перешли на спортивную ходьбу, а затем и вовсе на обычный шаг. Ежу было понятно, что инструктаж без ротного не начнётся, так что смысла мчаться быстрее собственного визга они оба не находили, ну разве что оказаться потными и зачухаными к началу зачистки Пограничного. Да и вообще, старая истина — как бы ни был хорош изначальный план, всё равно, он либо окажется в корне неправильным, либо изменится, либо будет отменён вовсе. Собственно, как они ожидали, так всё и вышло. Для начала инструктаж был перенесён с площадки у лабаза в сам Карташкин дом. Заодно отсеялся Феликс — действо было только для старших групп, а подчинённых они должны были наставлять уже потом сами. Пока разбирались и перемещались, подъехал «Полевик» с ротмистром и колдуном.
В большом зале на первом этаже дома купца Филоперсова, который и определили штабом операции, было тесновато. По центру стоял монументальный стол со стульями, словно нарочно придуманный для этого совещания, но пока за него никто не решался сесть. Ну, отсюда и теснота. На стене, между заштореными с помощью плащ-палаток окнами, висела карта городка, срочно скопированная где-то в недрах канцелярии форта с помощью магии. Почти под картой, но чуть ближе к углу, стоял ещё один стол, для адьютанта и колдунов-связистов.
Дверь распахнулась, и в зал ворвался майор Воробъёв. За ним, едва-едва поспевая, следовало ещё несколько офицеров — адъютант-подпоручик, комендант Пограничного капитан Шадрин и ещё кто-то, кого Фабий в лицо не знал.
Прозвище «Воробей» очень подходило к командующему, и к фамилии, и ко всей его внешности. Майор был невысокий, крепко сбитый, и даже, пожалуй, плотно-округлый, и с шарообразной же, чуть крупноватой для такого тела головой. Фуражка с неё, хотя и была по размеру, всё время норовила съехать козырьком на нос. Суетливые майорские руки, казалось, жили отдельной жизнью, словно то ли не знали, куда им себя деть, то ли очень спешили, как и сам их хозяин. Небольшие и круглые карие глаза командующего операцией, быстрые и цепкие, и острый носик тоже как-то очень лепились к птичьему прозвищу. Да и двигался майор тоже всё как-то по-воробьиному, всегда торопливо, и даже, наверное, стремительно, словно бы скачками. Ещё у него была манера вставлять в свою речь латинские поговорки, к месту и не к месту, иногда сопровождая их весьма вольным переводом, иногда — нет, и словосочетание-паразит «а равно», произнося которое он забавно повышал на нем и тон, и громкость, словно изо всех сил привлекая к нему внимание.
Воробьёв был командиром одного
Сил, хотя их и соскребали откуда только можно, с бору по сосенке, было много. Главную огневую мощь составляли две артиллерийских батареи, одна из четырёх 76,2-мм полковых пушек «Василиск» на базе БТР-4, вторая же батарея была укомплектована шестью «Единорогами», миномётами калибром сто семь миллиметров, установлеными на «Копейки». Ну и много чего ещё имелось в руках у Воробьёва: приданный взвод егерей-разведчиков, который, с учётом прибившихся во время марша отрезанных егерских и пограничных патрулей, немало, кстати, пощипавших из засад улепётывавших от Пограничного сипаев и бандитов, уже почти дотягивал по численности до сводной егерско-пограничной разведывательной роты. Была и усиленная инженерно-сапёрная рота, и авторота, и отдельная тяжёлая авторота, и даже медвзвод…
Но, кроме частей армейского подчинения, под его началом была ещё и вторая отдельная жандармская рота. А также и отдельная маг-группа, плюс к ней, со своим отдельным командиром, полурота магической защиты и борьбы. Оно, конечно, всё это великолепие было у него в оперативном подчинении, как у командира экспедиционных сил. Но, вот закавыка какая, по ведомственной принадлежности — одни жандармы, а другие — контрразведка. И это, конечно, не могло не сказываться. Фоном, на краю восприятия, но тем не менее… А после горячей фазы прорыва и зачистки города и его окрестностей руководство дальнейшими действиями уже могло перейти или к жандармам, или, в случае, например, выявления злонамеренных действий с сопредельной стороны — к контрразведке, для чего в форт Пограничный достаточно было лишь прислать княжеский приказ. Ну, или мог бы прилететь комиссар, назначенный лично князем. Впрочем, Фабий раздумывал об этом лениво и как-бы мимоходом, вопрос был «не его оклада».
Воробьв, уже почти доскакавший до карты на стене, нетерпеливо отмахнулся от запоздалого вопля «Смирно!» и буркнул:
— Вольно!
Что такое зачистка для жандармерии? Рядовая, даже рутинная операция. Обычно её проводят на рассвете, чтобы взять всех задерживаемых тёпленькими, прямо в их постельках. Так, собственно, и планировалось с самого начала: выйти к Пограничному рано утром, окружить его, и, деблокировав форт, одновременно начать шерстить и перетряхивать кварталы городка. Воздушная разведка докладывала, что сопротивление по месту и на пути к нему ожидается лишь очаговое и неорганизованное. Конечно же, докладывали не Фабию, но об этом догадывался даже самый последний обозник в колонне — например, по тому, как они неслись вперёд, сломя голову и почти наплевав на боевое охранение. С сопротивлением так всё и получилось, однако график движения, как всегда, всё равно пошёл кувырком. Было лишь несчколько мелких стычек. Но, в итоге, они обросли пленными, как своими, так и захваченными прибившимися к ним егерями. Пленными, которых нужно было тащить за собой, охранять, кормить… Либо куда-то сбагрить. Да и, к слову, те же егеря почти сплошь были пешими. Напрашивалось простое решение — направить всех пленных под конвоем егерей назад, в сторону Твери. Вот только Воробьёв-то прекрасно понимал, что боевая ценность егерей неизмеримо выше, чем у любого другого в колонне. И по уровню подготовки, и по той простой причине, что все дороги, тропы и тропки в лесах и болотах вокруг Пограничного ими исхоженны собственными ногами и исползаны на собственном пузе. А, значит, и известны им, как собственная же ладонь. В итоге всех пленных спихнули в Броды под конвоем жандармов из тех же самых Бродов. Буквально пару-тройку часов назад их выдёрнули на усиление экспедиционной группы приказом того же Воробьёва. Однако, поразмыслив после изучения материалов допросов пленных, Воробьёв честно признал своё решение ошибочным и вернул жандармов в родные пенаты, и даже придал им в усиление взвод мотострелков при БТР-4под командой толкового офицера, усиленного ещё более толковым фельдфебелем. На колонну мелкие группы точно не рискнут напасть, а вот на большую и богатую деревню Броды… К тому же расположена она была на реке Веретёнке, что брала своё начало в Орочьем урочище. И кормился этот удачно стоящий населённый пункт всё больше от речной торговли. Пусть там принимались и не большие караваны солидных самоходных барж, а всего лишь речные лихтеры-плоскодонки, баркасы да лодки, но вот как раз их-то ценность в глазах разбегающихся от форта Пограничный налётчиков была даже повыше, поскольку позволяла удрать и затеряться в реках и бессчётных протоках от божьих кар да княжьего возмездия. Так что и набег на Броды объединившимися бандами был весьма даже возможен, и ему бы стоило предусмотреть и предотвратить такой вариант, как командующему группировкой. А то, не приведи Господи, случится что именно тогда, когда он как раз обескровил жандармский пост… Реальной княжеской власти в этих краях не ощущалось и до последних событий в Пограничном. Скорее, взаимоотношения властей и населения строились исключительно на взаимной симпатии. В самих Бродах расположился взвод жандармов, которые при всём желании никак не могли контролировать окрестные земли, тянувшиеся во все стороны на сотни вёрст. Единственное, что им удавалось до последнего времени, так это защищать почтовую станцию в деревне, которая служила заодно и отделением Тверского Княжеского банка. Но и станцию они, в конце концов, тоже не уберегли. В село, практически перед самым бунтом в Пограничном, ворвалась банда так называемых «Ласок». Наваляв расслабившимся в сонной и бездельной неге жандармам, «Ласки» умыкнули деньги, которые на следующий день должны были везти в качестве жалованья в тот самый форт Пограничный.
Старшего унтера, командовавшего взводом жандармов, наряду с почтмейстером отправили в Тверь, где одного из них ждал суд, а второго — трибунал: за разгильдяйство и, чтоб не хрен было, в назидание. Взводу назначили нового командира, усилили, и взбодрили по самое не могу, так что малейшей возможности прикрыть свою жопу в случае любого шевеления кустов жандармы будут только рады. А вот нехрен, ибо нахрен, мы их, голубчиков, наоборот, усилим, решил Воробьёв.
В итоге к их главной цели, к Пограничному, вышли чуть ли не на пять часов позже намеченного времени, к восьми тридцати утра. Тем не менее, оцепление города было тут же выполнено, как и намечалось планом. Но тут приключилась очередная задержка с прочёсыванием и зачисткой, из-за вампира-Карташки. Этому кровососу, думал Фабий, стоящий среди прочих старших групп с непроницаемо-преданным лицом плакатного солдата, уделили как-то слишком много внимания. И вообще, как на его взгляд, все стало как-то чересчур для обычной зачистки. Чересчур секретно, чересчур много начальства, чересчур высокий уровень руководства для такой рядовой и ожидаемой задачи. Странно и неправильно было всё, и попахивало не то идиотизмом, не то политикой, а Фабий не любил ни первое, ни второе. Обер-ефрейтор среди всех присутствующих был самым младшим по званию, но вот как раз на это ему было плюнуть и растереть. Короче, «всё было странно и неправильно», писями по воде виляно... но Фабий служил достаточно долго, чтобы не морщить ум вопросами, которые не ему решать. У лошади голова большая, вот пусть она и думает.