Сулла
Шрифт:
И вот как раз после взятия мулуккской цитадели Саллюстий заводит речь о Сулле, который прибыл из Италии с конницей, «набранной в Лации и у союзников» (Югуртинская война. 95.1). Правда, в действительности, по-видимому, квестор появился в Нумидии еще до мулуккской операции, но по соображениям композиции писатель не упомянул о нем. [253] Между тем присутствие его конницы имело немалое значение в условиях угрозы со стороны Бокха. [254]
253
Buchner К. Op. cit. S. 71; Syme R. Op. cit. P. 148.
254
Holroyd M. Op. cit. P. 17.
Почему Сулла оказался именно в рядах армии Мария? Очевидно, это был его собственный выбор. [255]
255
Carcopino J. Op. cit. P. 22–23.
Злые языки уверяли, будто Марий был не слишком-то доволен тем, что ему достался квестор, проводивший свою прежнюю жизнь, предаваясь любовным утехам, винопитию, увлечению театром и прочим предосудительным с точки зрения сурового арпината вещам (Валерий Максим. VI. 9. 6). К тому же Сулла не имел боевого опыта. Но поначалу «не сведущий в военном деле, он в короткий срок постиг все до тонкости. Вдобавок он дружески обращался с солдатами, многим оказывал услуги, когда – отвечая на просьбу, а когда-и по собственному почину, принимал же услуги неохотно и возвращал скорее, чем взятое взаймы, меж тем как сам ответных одолжений ни от кого не требовал, напротив – старался, чтобы как можно больше людей были у него в долгу, вел и шутливые, и серьезные речи с воинами самого низкого звания, заговаривал со многими и на лагерных работах, и в походе, и на караулах, но при этом никогда не задевал доброго имени консула или иного уважаемого человека – как в обычае у низкого честолюбия, – и лишь старался никому не уступить первенства ни в совете, ни в делах, а многих и оставлял позади. Такими повадками и правилами он быстро приобрел величайшее расположение Мария и солдат» (Саллюстий. Югуртинская война. 96).
Эта характеристика весьма любопытна. То, что Сулла, не имея боевого опыта, довольно быстро освоил Марсовы премудрости, удивления не вызывает – он наверняка читал трактаты о полководческом искусстве, тренировался в юности во владении оружием, а военное дело того времени было не слишком сложным, и нескольких недель практики командования хватало, чтобы овладеть его основами. [256] Сулла же пробыл на фронте куда дольше, да и способностями природа его не обделила.
256
Ле Боэк Я. Римская армия эпохи Ранней Империи. М., 2001. С. 50.
Что же до умения обращаться с людьми, то здесь, помимо природных задатков, Сулле помогло общение с актерской публикой – уж ее-то представители были и впрямь самого низкого рода. В то же время артисты как натуры тонко чувствующие, умеющие перевоплощаться, острые на язык, вероятно, развили в нем те же качества. Актерское мастерство, усвоенное Суллой ничуть не хуже, чем военное, еще не раз сослужит ему службу.
И еще: Саллюстий неспроста оговаривает, что квестор не отзывался дурно о вышестоящих лицах. Это очевидный намек на Мария, который поносил Метелла, когда тот не пускал его в Рим на выборы консула (Югуртинская война. 64.5). [257] Но сравнение это не вполне корректно: когда Марий начинал службу, он тоже наверняка не злословил о командирах. Квестор еще не имел причин для вражды с главнокомандующим. Они появятся позже, когда Сулла уже не будет подчиненным Мария. Тогда и средство борьбы будет иным – не только клеветнические речи, но и оружие. Однако все это еще впереди.
257
Buchner К. Op. cit. S. 59, 63; Vretska К. Op. cit. S. 133.
И все же привыкание к новой обстановке, по-видимому, потребовало от Суллы известных усилий: одно дело актерская компания, другое – военный лагерь. Кроме того, природа тех краев куда как отличалась от италийской: огромные безлесные пространства, покрытые кустарником степи и горы, солончаки, жаркие дни и холодные ночи, когда может замерзнуть вода. Ни мягкой постели, ни роскошных бань, ни изысканных блюд. Но Сулла с честью выдержал испытание.
А что же делал Югурта, пока основные силы противника во главе с Марием воевали в Западной Нумидии? Времени даром он не терял и сумел отбить у римлян Цирту, [258] захваченную ими еще в конце 108 года. [259]
258
Это следует из косвенных указаний Диона Кассия (XXVI. 89. 5) и Орозия (V. 15. 10): Gsell 5.0р. cit. Т. VII. Р. 241–242; Last Н. Op. cit. Р. 128; Van Ooteghem J. Op. cit. P. 161–162; Syme R. Op. cit. P. 146. № 18; p. 150. № 30.
259
Gsell S. Op. cit. T. VII. P. 211, 242.
260
Согласно Орозию, исход битвы решил хлынувший ливень, приведя в негодность оружие и снаряжение воинов Бокха и Югурты (V. 15. 16–17). Ср. с аналогичным рассказом Флора о сражении при Магнесии в 190 году (П. 8. 17; Holroyd М. Op. cit. Р. 17).
После этого римляне продолжили марш на Цирту. Правый фланг наступавшей армии охраняла кавалерия Суллы, левый – вспомогательные отряды во главе с легатом Авлом Манлием (Саллюстий. Югуртинская война. 100.2). Если верить античным источникам, то в предыдущей битве враг был разгромлен наголову. Но всего через четыре дня Югурта и Бокх выставили новую армию – очевидно, недавнее поражение отнюдь не было столь тяжелым. По-видимому, Марию просто удалось прорваться через ряды врагов, нанеся им серьезные потери.
Завязалась новая схватка. Югурта попытался обмануть врагов, крича, будто только что убил самого Мария. Да и натиск варваров был достаточно силен сам по себе, коль скоро ряды римской армии заколебались. Однако Сулла с конницей атаковал фланг мавретанских войск. Марий воспользовался замешательством противника и организовал контрудар. В итоге нумидийцы и мавретанцы потерпели полное поражение (Саллюстий. Югуртинская война. 101; Орозий. V. 15. 18).
Бокху пришла пора задуматься: не ошибся ли он, поддержав зятя в борьбе против столь опасного врага? Конечно, родственные узы – дело святое, но стоит ли ради них рисковать своими владениями, а то и короной? В конце концов мавретанский царь направил к римлянам послов с предложением о переговорах. [261] Марий не стал отказываться и поручил дипломатическую миссию проквестору Луцию Сулле и легату Авлу Манлию (Саллюстий. Югуртинская война. 102.2; Диодор. XXXIV. 39).
261
По Диодору, Бокх предложил договор о дружбе, обещая римлянам разного рода помощь, но пока не выдачу Югурты (XXXIV. 39).
Саллюстий мастерски изображает диалог Бокха и Суллы. Последний велеречиво рассуждает о том, что царь, «наилучший из людей», пятнает себя союзом с таким негодяем, как Югурта; что римляне привыкли искать себе друзей, а не рабов, а потому дружба с ними выгодна; не стоит испытывать судьбу, правящую всеми делами человеческими, и отказываться от мира с римлянами, пока они к нему готовы; каковы же римляне в бою, царь и сам знает (Югуртинская война. 102. 5-11). За всем этим стоит горькая ирония – своего друга и союзника Адгербала римляне бросили в беде, и никаких выгод он от дружбы с ними не получил; [262] рассуждения о том, что Бокх – наилучший из людей, не столько дань этикету, сколько издевка – Саллюстий постоянно подчеркивает коварство и непостоянство царя (см. 88.6; 102.15; 103.2; 108.3; 113.2); Югурту, своего зятя, мавр все же выдаст (Плутарх. Сулла. 3.5). Да и завершение речи Суллы обнажает суровую истину – военная сила римлян царю хорошо известна.
262
Vretska К. Op. cit. S. 78.
Бокх отвечал, что в свое время отправлял послов в Рим с предложением дружбы, но его инициативу отвергли. Воюет он с римлянами потому, что они вторглись в ту часть Нумидии, которая теперь принадлежит ему по праву войны (то есть попросту обещана Югуртой как плата за союз против Рима). Впрочем, царь готов отправить в Рим послов для ведения переговоров, если Марий не возражает (Саллюстий. 102. 12–14).
У Аппиана, напротив, речь перед Бокхом держит Манлий (Маллий). Он объяснил царю, что Западную Нумидию, на которую претендует царь мавров, римляне в свое время даровали Масиниссе, оставляя за собой право в любой момент отобрать ее. Это они и сделали, ибо Югурта стал их врагом (Нумидика. 4. 2–3). По-видимому, говорили с Бокхом оба полководца, хотя Сулла в мемуарах упомянул только о себе.