Сулла

Короленков Антон Викторович

В Африке высадились римские легионы во главе с консулом Луцием Кальпурнием Бестией, чьим легатом стал упомянутый Марк Скавр. В ходе успешного наступления Бестия захватил несколько городов, много пленных и принудил царя к капитуляции. По ее условиям Югурта выплачивал контрибуцию и выдавал 30 слонов. Однако в Риме такой договор вызвал возмущение. Властителя Нумидии (кстати, обладавшего правами римского гражданства), обещав ему неприкосновенность, вызвали в Рим для выяснения вопроса о том, не подкупил ли он римских военачальников. Там же находился еще один претендент на нумидийский престол – Массива, сын Гулуссы, то есть двоюродный брат Югурты. Последний организовал убийство Массивы и скрылся (Саллюстий. Югуртинская война. 28–35; Диодор. XXXIV 35а; Ливии. Периоха 64; Орозий. V 15. 4–5).

Сенат не утвердил мира, заключенного Кальпурнием Бестией. В ПО году в Африку прибыл новый консул, Спурий Постумий Альбин. Однако царь, опираясь на поддержку населения и чередуя партизанскую войну с переговорами, затянул боевые действия до зимы. Альбин уехал в Рим для проведения комиций, а замещавший его брат Авл потерпел поражение под Сутулой [179] и вынужден был заключить мир, по

условиям которого его армии надлежало покинуть Нумидию в течение десяти дней. Сенат не признал и этого договора, решив продолжать войну. В Риме по закону Мамилия начались расследования дел политиков, обвинявшихся в получении взяток от нумидийского царя (Саллюстий. Югуртинская война. 36–40; Ливии. Периоха 64; Орозий. V. 15. 6).

179

Орозий приводит более позднее ее название – Калама (V. 15. 6).

В этих событиях много неясного. Почему вдруг Югурта решился напасть на братьев, находившихся под защитой Рима? Почему он так легко добивался успеха? Почему игнорировал требования римлян, уже не раз доказавших, сколь опасно соперничество с ними? Почему римские военачальники не разгромили его, а после капитуляции выдвинули столь мягкие условия?

Саллюстий, наш главный источник по этой теме, все объясняет необузданным властолюбием нумидийского царя и его коварством, с одной стороны, и продажностью римской верхушки – с другой. Когда Югурта воевал под Нуманцией, циничные юнцы-нобили якобы подговаривали его действовать смелее и становиться царем всей Нумидии в об49

ход остальных родственников, а если в Риме кто проявит недовольство, таких можно подкупить (Югуртинская война. 8.1). Именно так, согласно Саллюстию, Югурта и поступил, убив братьев и подкупив сенаторов, а также главу сенатской комиссии Опимия. Поэтому тот произвел раздел Нумидии будто бы в его пользу (13. 7–8; 15–16, 20.1). Именно из-за царских денег Луций Бестия и Марк Скавр пошли на позорный мир с врагом (29. 1–6). Подчиненные Бестии за взятки вернули Югурте его слонов и перебежчиков (32. 3–4). Не исключает Саллюстий мздоимства и со стороны Спурия Постумия (36.3). Подкуп центуриона и целых подразделений вспомогательных войск помогает царю разгромить Авла Постумия (38.6).

Итак, выходит, подкуп – «страшное оружие Югурты». [180] Но так ли это на самом деле? Что получил за свои деньги властитель Нумидии? Казалось бы, странный вопрос – все то, что перечислено выше. Но при ближайшем рассмотрении оказывается, что Саллюстий, желая показать честолюбие и коварство царя и продажность римской верхушки, ретуширует, а то и просто искажает события. В частности, раздел Нумидии был проведен отнюдь не в пользу Югурты – ему достались территории пусть и большие, но куда менее освоенные, чем Адгербалу. К тому же последний, имея общую границу с римской провинцией Африка, имел возможность получить оттуда помощь. [181]

180

Buchner К. Der Aufbau von Sallusts Bellum Iugurtbinum. Wiesbaden, 1953. S. 14.

181

De Sanctis G Problemi di storica antica. Bari, 1932. P. 201.

Чтобы сбить читателя с толку, Саллюстий пишет (16.5), будто владения Адгербала имели лишь внешние преимущества (specie quam usu), а Югурте достались территории с большим числом возделанной земли и более многочисленным населением (agro virisque opulentior). [182] Удивительно, что такое решился утверждать человек, назначенный в 46 году наместником Нумидии и потому неплохо знавший ее – на самом деле все обстояло иначе. [183] Не только городская жизнь, но и сельское хозяйство в прилегавших к бывшим владениям Карфагена областях Восточной Нумидии были развиты куда лучше, чем в Западной. [184] Конечно, на землях Югурты жили лучшие воины, что доказывается его последующей победой над кузеном. [185] Но, владея богатой Восточной Нумидией, он мог просто перекупить воинов Адгербала – особенно если следовать образу мастера коррупции, нарисованного Саллюстием. К тому же, если бы Адгербалу дали западную часть Нумидии, он оказался бы зажат между владениями Югурты и его тестя, мавретанского царя Бокха, без возможности напрямую получить помощь из римской Африки.

182

Parker V. L. Romae omnia venalia esse. SaUusf s Development of a Thesis and the Prehistory of the Jugurtine War // Historia. Bd. 53. 2004. P. 412.

183

Romanelli P. Storia delle province romane dell’Africa. Roma, 1959. P. 76.

184

Gsell S. Op. cit. T. VII. P. 146.

185

Buchner K. Op. cit. S. 13.

Не удалось Югурте подкупить и два последующих посольства – он просто проигнорировал их требования. Кстати сказать, Саллюстий твердит о продажности Марка Скавра, возглавлявшего последнюю из миссий (15.5; 28.4; 29.2). Но все же он не пишет, будто ему дали взятку, когда он приезжал к Югурте во время войны с Адгербалом, – это должен понять сам читатель. [186] Как гласит латинская поговорка, sapienti sat, умному достаточно. Что же дал подкуп посольства Скавра, на который намекает Саллюстий? Ничего. Все равно царю объявили войну и потребовали от него полной и безоговорочной капитуляции.

186

Parker V. L. Op. cit. P. 414.

Но

ведь как долго церемонились с агрессором! Отправляли к нему целых три посольства, отдали ему половину царства, хоть и не лучшую (могли бы вообще ничего не давать), а потом еще дважды пытались уговорить – прямо мюнхенский сговор какой-то! А когда, наконец, начали воевать, предпочли быстро заключить позорный мир. Неужели не обошлось без взяток? Особенно легко в это поверить современному читателю, постоянно узнающему из телепередач и газет о скандалах «наверху».

Так-то оно так, но следует помнить, что мы в данном случае заложники главного источника – труда Саллюстия. Являлся ли в глазах сенаторов Югурта агрессором с самого начала? Трудно было поверить, что он один напал сразу на двух братьев. Саллюстий сам признает, что Гиемпсал презирал Югурту как бастарда (Югуртинская война. 11.3). Так почему бы сыновьям Миципсы не составить заговор против низкородного кузена? [187] Мы не знаем, существовал ли такой заговор, но важно, как мог преподнести события сам Югурта, и это выглядело бы правдоподобно. К тому же он напомнил о своих заслугах перед Римом в Нумантинской войне и о дружбе с самим Сципионом Эмилианом (15.1; 22.2). Да и вообще соседние с Римом царьки обычно имели там покровителей, которые защищали их интересы. Это было в порядке вещей, и лишь стараниями недругов действия патронов Югурты были представлены как измена. [188]

187

Моммзен Т. История Рима. Т. П. СПб., 1994. С. 105.

188

Gruen Е. S. Roman Politics and the Criminal Courts, 149-78 B.C. Cambr. (Mass.), 1968. P. 143–144.

И еще один чрезвычайно важный момент, о котором сознательно умолчал Саллюстий: в 113 году началась нелегкая война Рима с германскими племенами кимвров (см. о ней ниже). Шли бои во Фракии, где племена скордисков разбили Порция Катона. В таких условиях распря между нумидийскими царьками вызывала у сената мало интереса. [189] Стоило крепко поразмыслить, кому помогать – рисковавшему за Рим жизнью Югурте или вызывающему презрение своим бессилием Адгербалу? [190] Ведь второе означало долгую и тя51

189

Gsell S. Op. cit. T. VII. P. 154–155; Earl D. The Political Thought of Sallust. Cambridge. 1961. P. 67.

190

Б. П. Селецкий отмечает также, что сенат не выступал гарантом проведенного Миципсой раздела, а потому не обязан был вмешиваться в распрю между нумидийскими царями (Селецкий Б. П. К вопросу о социально-политической борьбе в Риме в период Югуртинской войны // ВДИ. 1970. № 4. С. 116. Прим. 29). Это не совсем так, ибо Адгербал был другом и союзником римского народа (Диодор. XXXIV. 31)

желую войну, и понять осторожность сената можно. [191] Собственно, занятость Рима на стольких фронтах объясняет и упорство Югурты – он, видимо, рассчитывал, что у римлян просто не дойдут до него руки. Да и, вообще говоря, римских интересов он формально не задевал, пока во время взятия Цирты не уничтожил группу италийцев.

Понятно становится и поведение римских военачальников в Нумидии – они вовсе не саботировали ведение боевых действий. Кальпурний Бестия просто захватил то, что было захватить легче всего, а дальнейшая война требовала большого напряжения сил и значительных подкреплений. Мог ли он рассчитывать на них в условиях германской угрозы? Сомнительно. К тому же Югурта придерживался партизанской тактики, которая при поддержке населения давала ему возможность сопротивляться очень долго. Благоразумные Луций Кальпурний и Марк Скавр предпочли «мягкую» капитуляцию. Они защитили честь Рима с минимальными затратами, [192] и упрекать их, в сущности, не в чем. [193] Так поступил, например, в 151 году в Испании проконсул Клавдий Марцелл. В условиях одновременной тяжелой войны на юге и в центре Пиренейского полуострова, когда сил для решительной победы на обоих фронтах не хватало, он убедил кельтиберов признать полную и безоговорочную капитуляцию, deditio, а в обмен выдвинул приемлемые условия мира. Стороны пришли к соглашению, сенат не без ворчания утвердил договор, и на восемь лет в Ближней Испании воцарилось спокойствие. [194]

191

Селецкий Б. П. Указ. соч. С. 116 и прим. 29 (с указанием литературы).

192

Саллюстий утверждает, будто Бестия и Скавр потребовали с Югурты лишь небольшую контрибуцию (cum parvo argenti), но не уточняет, какую именно (Югуртинская война. 29.6). Зато когда речь заходит о выплатах, которые должен был сделать римлянам царь по условиям, предлагавшимся Метеллом, писатель называет цифру – 200 тысяч фунтов серебра (62.5). В первом случае, надо полагать, вряд ли речь шла о значительно меньших суммах, иначе к чему Саллюстию было бы их скрывать. А 200 тысяч фунтов – это не менее 2 тысяч талантов. С Македонии после тяжелой трехлетней войны 200–197 годов римляне запросили только тысячу талантов (Ливии. XXXIII. 30. 7). Небольшой суммой, о которой пишет Саллюстий в случае с Бестией и Скавром, мог быть лишь первоначальный взнос.

193

Earl D. Op. cit. P. 67; Schmal S. Sallust. Hildesheim; Zurich; New York, 2001. S. 75.

194

Simon H. Roms Kriege in Spanien. 144–133 v. Chr. Frankfurt a/M., 1962. S. 40–46.