Сулла
Шрифт:
Царь снарядил посольство из пяти человек. В дороге их ограбили разбойники-гетулы. Вскоре послы встретились с Суллой, который принял их милостиво. По Саллюстию, он научил мавров, как говорить с Марием, по Аппиану – как говорить потом со своим царем (Саллюстий. Югуртинская война. 103. 2–7; Плутарх. Сулла. 3.3; Аппиан. Нумидика. 5.1). Вероятнее второе, ибо инструкции о беседе с римским главнокомандующим они уже получили от Бокха. По всей видимости, послы хотели предложить Марию встречу со своим владыкой. Марий, приняв мавретанских представителей, заявил, что ни о какой встрече до выдачи Югурты нечего и говорить (Дион Кассий. XXVI. 89. б). [263] Затем он разрешил трем из них отправиться в Рим в сопровождении квестора Гнея Октавия Русона; на это время было установлено перемирие. [264] Двое послов вернулись к царю и рассказали ему о приеме в римском лагере, в том числе и о доброжелательстве Суллы – так, по крайней мере, утверждает Саллюстий (или сам Сулла в мемуарах?). Сенат ответил послам Бокха, что готов простить его выступление на стороне Югурты, а другом и союзником признает его лишь тогда, когда мавретанский властитель этого заслужит {Саллюстий. Югуртинская война. 104).
263
Любопытно, что Саллюстий об этом умалчивает (Schur W. Sallust als Historiker. Stuttgart, 1934. S. 129).
264
Согласно Диону Кассию (XXVI. 89. 6), Бокх отправил в Рим послов без всякого разрешения Мария. По Диодору, Марий не просто разрешил, а сам посоветовал отправиться мавретанским послам в Рим для переговоров с сенатом (XXXIV. 39).
265
См.: Klebs Е. Bocchus (1) // RE. Bd. III. 1899. Sp. 577–578.
Переговоры продолжились. Для этого Бокх попросил прислать к нему Суллу – вероятно, помня гостеприимство, которое тот оказал его послам, ограбленным гетулами. [266] Сулла, которого Марий облек полномочиями пропретора, то есть дал ему высшую власть римских магистратов – империй, – выехал в сопровождении отряда легионеров, всадников, лучников, балеарских пращников и когорты легковооруженных пелигнов. Навстречу ему направился сын Бокха Волукс с тысячей кавалеристов, и дальнейший путь Сулла проделал в его сопровождении. Вскоре показался лагерь Югурты. Саллюстий описывает драматическую сцену: римляне заподозрили мавретанского царевича в измене, ибо он заманил их в засаду. Сулла, считавший так же, даже будто бы хотел прогнать его (интересно, как можно запросто прогнать тысячу всадников?). Однако Волукс сумел убедить не в меру подозрительных римлян не делать глупостей: Югурта во всем зависим от его отца и не решится напасть на послов, сопровождаемых сыном Бокха, а потому надо спокойно идти через нумидийский лагерь. Сулла внял здравому совету и смело прошел через лагерь Югурты (Югуртинская война. 105–107).
266
На это явно намекает Плутарх – правда, он пишет о «каких-то услугах» Суллы Бокху (Марий. 10.4), хотя в биографии Суллы он сам рассказывает о заботе, которую проявил Сулла об ограбленных мавретан-ских послах (3.3). Это тем более странно, что жизнеописание Мария было составлено уже после жизнеописания Суллы (см.: Марий. 10.2).
Итак, римское посольство предстало перед Бокхом. Сюда же приехал представитель Югурты Аспар. Мавретанский владыка прислал к Сулле Дабара, сына одного из бастардов Масиниссы, Массуграды. Дабар был известен как сторонник римлян, и потому именно ему царь поручил передать Сулле, что готов выполнить волю римского народа, то есть выдать Югурту. Римлянин ответил, что в присутствии нумидийского представителя он будет говорить кратко, а переговоры о сути дела поведет лишь в присутствии узкого круга лиц – близких царю людей, которые не допустят утечки информации (Саллюстий. Югуртинская война. 107.7-109.3).
Во время официальной встречи с Бокхом и Аспаром Сулла спросил властителя Мавретании, чего римлянам ждать от него – мира или войны. Хитрый мавр, как было уговорено заранее, ответил, что еще не принял окончательного решения, и предложил посланцам Мария явиться через десять дней. Однако ночью Бокх вызвал к себе Суллу. Согласно Саллюстию, он напомнил, что поднял оружие только для защиты границ, и выразил готовность отказаться от союза с Югуртой, намекнув, впрочем, что готов и на иные уступки. Сулла отвечал, что мало предоставить Югурту собственным силам – нужно выдать его римлянам, если Бокх желает дружбы и союза с римлянами. Тогда он получит вдобавок и земли в Западной Нумидии, на которые претендует. Последний указал, что ему нелегко презреть родство с нумидийским царем и договор с ним, тем более что его подданные ненавидят римлян. Вероятно, Сулла вновь напомнил о силе римской армии, равно как и о том, что пока мавры вели войну лишь на территории Нумидии; но неужели они хотят подвергнуть бедствиям войны собственные земли? Так или иначе, царь сдался: он продемонстрировал присутствовавшим при переговорах вельможам, что иного выхода, кроме выдачи Югурты, у него нет и склоняют его к этому не эгоистические соображения, а жестокая необходимость. Придя к соглашению по главному вопросу, Бокх и Сулла расстались (Саллюстий. Югуртинская война. 109–111).
Дальнейшее напоминает детектив и мало похоже на правду: будто бы Бокх пригласил к себе Аспара и сообщил ему о возможности заключения мира с римлянами. Аспар выехал к Югурте и передал ему эту весть. Нумидиец заявил, что готов выполнить то, что от него требуют, но Рим уже не раз нарушал заключенные договоры (с Луцием Бестией и Авлом Постумием), а потому нужен залог соблюдения договора. Таковым может послужить Сулла, если захватить его – не оставят же соотечественники в беде столь знатного человека! Бокх, поколебавшись, согласился и теперь каждой стороне обещал выполнить ее пожелания – Югурте, что выдаст Суллу, а Сулле, что выдаст Югурту. Накануне решающего дня он, как говорят, продолжал размышлять в одиночестве, и лишь выражение лица выдавало его тайные мысли (Саллюстий. Югуртинская война. 112–113; Плутарх. Сулла. 3.6).
По-видимому, вся эта история, равно как и основная часть рассказа о посольствах Суллы и выдаче ему Югурты, взята из мемуаров диктатора. [267] Откуда было Сулле знать, что говорил Бокх Аспару? Кто ему рассказал об ответе Югурты? И уж никто не мог ему поведать о выражении лица мавра в ночь накануне решающего дня. В эпизоде с ночными размышлениями царя лишь оговорка «рассказывают» [268] отличает историка от поэта. [269]
267
Schur W. Sallust als Historiker. S. 129–130; Van Ooteghem J. Op. cit. P. 171.
268
Dicitur (Саллюстий.
269
Vretska К. Op. cit. S. 82.
На деле все было явно прозаичнее: Плутарх пишет, что Бокх в письме Марию отказывался выдать Югурту, на деле же замыслил противоположное (Марий. 10.4). Если это письмо было отослано перед вторым визитом Суллы в ставку мавра, что представляется наиболее вероятным (обычная дипломатическая маскировка для непосвященных), то становится ясно – все решилось еще до отъезда Суллы, [270] а он лишь выполнил приказ. [271] Правда, нельзя не признать, что дело было все-таки опасным и требовало умения молниеносно ориентироваться в обстановке. Но ни мужества, ни инициативы Сулле было не занимать – поэтому ему, собственно, и поручили выполнить столь ответственную задачу. Справился он с ней великолепно.
270
В такой трактовке поведение Бокха выглядит куда более коварным, чем у Саллюстия (Van Ooteghem J. Op. cit. P. 172), но и более правдоподобным.
271
Schur W. Sallust als Historiker. S. 130.
Итак, наступил день, когда должна была решиться судьба войны. Бокх и Сулла подъехали к холму, куда вскоре прибыл и Югурта. Его люди согласно предварительной договоренности были безоружны – прекрасное доказательство того, что они и не думали захватывать главу римского посольства. Из засады выскочили воины Бокха, которые тотчас перебили свиту нумидийского царя, а его самого схватили и выдали Сулле. Тот немедленно доставил его к Марию (Саллюстий. Югуртинская война. 113. 4–7; Диодор. XXXIV. 39; Ливии. Периоха 66; Беллей Патеркул. П. 12. 1; Флор. III. 1. 17; Плутарх. Марий. 10.7; Сулла. 3.6; О знаменитых мужах. 75.2; Орозий. V. 15. 8).
Это означало конец войны. Марий мог вздохнуть свободно – ведь если бы конфликт продолжился, неизбежно встал бы вопрос – чем Марий лучше оклеветанного им Метелла, если не может одолеть Югурту за те же два года, которые провоевал Метелл? Правда, как мы увидим ниже, это не спасло арпината от враждебных толков, но общее настроение было в его пользу – победителей не судят.
Остаток лета 105 года Марий потратил, по-видимому, на разгром последних очагов сопротивления и устроение оккупированных территорий. [272] Он широко раздавал права римского гражданства в этих краях тем, кто его поддерживал. [273] Некоторым из гетулов, выступивших на стороне римлян, римский главнокомандующий пожаловал владения в Западной Нумидии (Псевдо-Цезарь. Африканская война. 56.3). Бокх, надо полагать, получил земли в тех же краях, примерно до Ампсаги. [274] Свою провинцию Африка римляне за счет Нумидии расширять, по-видимому, не стали. [275] Аннексия нумидийских территорий могла привести к новым столкновениям с местными племенами, да и страна была слишком разорена, чтобы ее земли представляли серьезный интерес. [276] Той частью Нумидии, которая сохранила остатки независимости, стал управлять сводный брат Югурты Гауда. [277] В последующие десятилетия нумидийцы еще не раз напомнят о себе активным участием в гражданских войнах Рима.
272
Lenschau T. Iugurtha // RE. Hbd. 19. 1918. Sp. 5.
273
Gabba E. Mario e Sulla // ANRW. Bd. 1,1. L.; N. Y., 1972. P. 779. № 89.
274
Моммзен Т. Указ. соч. Т. П. С. 117. Прим. 1 (со с. 116); Klebs Е. Op. cit. Sp. 578; Lenschau Т. Op. cit. Sp. 5.
275
Lenschau Т. Op. cit. Sp. 5; Romanelli P. Op. cit. P. 82.
276
Harris W. V. Op. cit. P. 151; Romanelli P. Op. cit. P. 82.
277
Моммзен Т. Указ. соч. Т. П. С. 116. Прим. 1; Gsell S. Op. cit. Т. VII. P. 262–263; Romanelli P. Op. cit. P. 82.
Счастливые победители, нагруженные добычей, возвращались в Италию. С собой они везли плененного Югурту с двумя сыновьями (Ливии. Периоха 67). Их провели в триумфе Мария, который состоялся 1 января 104 года (Саллюстий. Югуртинская война. 114.3). После окончания торжества Югурту отправили «в тюрьму, где одни стражники сорвали с него одежду, другие, спеша завладеть золотыми серьгами, разодрали ему мочки ушей, после чего его голым бросили в яму, и он, полный страха, насмешливо улыбаясь, сказал: “О Геракл! Какая холодная у вас баня!” [278] Шесть дней боролся он с голодом и до последнего часа цеплялся за жизнь, но все же понес наказание, достойное его преступлений. [279] Говорят, что во время триумфа несли три тысячи семь фунтов золота, пять тысяч семьсот семьдесят пять фунтов серебра в слитках и двести восемьдесят семь тысяч драхм звонкой монетой» (Плутарх. Марий. 12. 4-б). [280] Так закончилась Югуртинская война.
278
Речь, очевидно, идет о Туллиануме – подземелье, где совершались казни (Lenschau Т. Op. cit. Sp. 6). Шутка Югурты свидетельствует не столько о его страхе, сколько о самообладании перед лицом смерти.
279
У Евтропия (IV. 27. 6) и Орозия (V. 15. 19), однако, сообщается, что Югурта был задушен (strangulatus), и это более вероятно.
280
Эти сведения, очевидно, взяты из официальных документов (GsellS. Op. cit. Т. VII. P. 259. № 8).