Сумерки Эдинбурга
Шрифт:
— Это его голос ты слышишь в голове? — спросил Иэн. Люси горячо закивала. — И он говорит тебе, что делать?
— Чаще всего рассказывает мне, какая я дурная. Но я ведь не дурная, правда, сэр?
— Конечно же нет, Люси. А вообще-то мы надеялись, что ты поможешь нам найти того, кто убил Фредди Каббинса.
— Того мальчишку, что я нашла, сэр?
— Да, — сказал Крауфорд, — поблизости от трупа никого не видела?
— Я когда пришла, не было там никакого трупа, сэр.
— Как это? — нахмурился Крауфорд.
— Он еще живой был, когда я пришла.
—
— Ага. Я спрашиваю, кто это его так, и он вроде как ответить хотел, да только воздуха уж не хватило — в бедняжке его не больше оставалось, чем в духе лесном.
— Так он еще и разговаривал? — спросил Крауфорд, вперив в Люси пытливый взгляд своих маленьких голубых глазок.
— Пытался, упокой Господь его душечку.
— А что он сказал?
— Вроде как «фок».
— Фок? — переспросил Иэн.
— Может, фамилия? — сказал Крауфорд. — Немецкая?
— Как думаете, что он хотел сказать? — спросил Иэн у Люси.
— Даже и не знаю, сэр. Я только и слышала «фок» вроде как, ну или, может, «фокс».
— Вам фамилия Фок говорит что-нибудь? — нетерпеливо спросил Крауфорд у Иэна, но тот лишь покачал головой.
Люси поежилась:
— А больше и не слышала ничего, как его ни спрашивала. Бедняжка просто взял и… — Она запнулась и вдруг прижала обе ладони к ушам и надрывно закричала: — Хватит! Отстань!
— Сет снова к тебе пристает? — спросил Иэн.
— Ну пожалуйста, — жалобно запричитала Люси, — уходи!
Крауфорд тяжело поднялся из кресла и открыл дверь.
— Сержант, — позвал он дежурного, — будьте любезны, накормите мисс Дэвенпорт, а потом проводите ее.
— Конечно, сэр, — ответил тот, входя в кабинет, и аккуратно взял Люси под локоть: — Пойдемте, мисс, сообразим вам перекусить что-нибудь, лады? — Женщина подчинилась и позволила вывести себя из кабинета, то и дело беспокойно подергивая головой, словно пытаясь что-то с нее стряхнуть.
— Хватит с нее вопросов, — сказал Крауфорд, когда за сержантом и Люси закрылась дверь. — Что скажете? Могло ей все это попросту привидеться?
— Не думаю. Звучало весьма здраво.
— И что же это может означать?
— Может быть, он пытался сказать «фокусник»?
— Фок, фокс, фокусник… — произнес Крауфорд, теребя свои баки. — Думаете, его фокусник убил?
— Это объясняет оставленные на трупах карты.
— А ведь и правда объясняет, — воскликнул Крауфорд. Иэн видел, что начальник старается не давать воли охватившему его воодушевлению, следуя старинному шотландскому обычаю никогда не забывать, что все надежды могут пойти прахом. Тогда, как не раз говорил Иэну отец, и разочарований будет меньше.
— К тому же, — продолжил Иэн, — показания нашего свидетеля из «Совиного гнезда» также указывают на то, что убийца искусен в обращении с картами и в карточных фокусах.
— Так почему он еще не здесь? Копперов, что ли, забоялся?
— Или же опасается, что и его убьют, если все
— Тут наоборот — как бы не убили, если молчать станет, — пробормотал Крауфорд, дергая себя за баки.
— Вот-вот прийти должен, — сказал Иэн, глянув на настенные часы за спиной у начальника. Было пять минут первого. — Есть у нас сейчас художник свободный?
— Кейт Макгрегор сейчас в Инвернессе, — нахмурился Крауфорд, — а Сэмюэля Харрисона чирьями облепило. Кстати, как насчет вашей тетушки? Умеет она рисовать?
— Вообще-то еще в школе первый приз за рисунок получила.
— Передайте, что на кону репутация Эдинбургской городской полиции.
— Я обычно обедаю у нее по воскресеньям. Могу пойти пораньше и спросить, как она на это смотрит.
— Идите-идите. Если появится ваш свидетель, пошлю за вами обоими констебля.
— Вот адрес, — сказал Иэн, записывая его на листке бумаги.
— И да, Гамильтон, — сказал Крауфорд, когда Иэн уже был в дверях, — можете привлекать к делу всех, кого сочтете нужным, — делайте что хотите, только найдите этого дьявола.
— Спасибо, сэр.
— Любой полицейский в городе сочтет за честь поучаствовать в этом деле.
— Я ценю ваше предложение, сэр.
— Идите уже. И да, передайте тетушке, чтобы подкормила вас, что ли. Вы тоньше чертова пугала.
— Да, сэр, — ответил Иэн и, накинув пальто, вышел из кабинета, а затем и из участка, окунувшись в морозную хмарь тусклого февральского дня.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ
А в это время в отеле «Ватерлоо» на другом конце Королевской мили по изящной гостиной своего номера нервно расхаживал мужчина, тяготясь невыносимой роскошью окружающей обстановки и выкуривая одну сигарету за другой. Генри Стэндиш Райт чувствовал, что стоит на краю пропасти. Он больше не мог вынести веса вины, с которой жил так долго, которую ощущал бременем почти физическим, пригибающим его к земле и не дающим вздохнуть. Страх и родственные чувства помешали ему предпринять что-то раньше, но теперь он уставился на заиндевевшие стекла высоких окон и не чувствовал ничего, кроме ужаса. Он больше не может просто стоять и смотреть, как одна за другой юная жизнь приносятся в жертву темной извращенной страсти.
А чего стоит его жалкая жизнь, раз он не в силах исправить весь этот ужас, не делает ни единой попытки? Он не строил иллюзий и знал, что будет с его будущим, стоит обратиться в полицию. Дрожащими пальцами Генри зажег новую сигарету. Глубоко затянувшись, он смаковал резкий вкус табачного дыма, скользящего по горлу, и отдавался накатывающему от никотина успокоению, которое врачевало его измученный дух и вместе с тем позволяло трезвее оценить ситуацию. До сегодняшнего дня убийца забирал жизни сильных молодых мужчин, которые были способны постоять за себя, — но ребенок! Этот беспредел взывал к отмщению — и немедленно, а не когда-нибудь в следующей жизни. Генри не мог заставить себя даже взглянуть на кофейный столик, куда он бросил распахнутую газету после того, как прочитал ужасную новость.