Сумерки жизни
Шрифт:
— Милая барышня, все, что вы думаете, ложь, все, что вы чувствуете, ложь, все, что вы собой представляете, ложь!
— К сожалению, это совершенно верно, сударь. И все же я знаю по опыту, что это может многим очень милым людям нравиться.
Когда девушка мне говорит: «Без своего рояля я бы не могла быть счастлива» — ты должен сразу почувствовать, действительно ли это так, что она без своего рояля не может быть счастлива. Если же ты не узнаешь этого точно, то ты вообще никогда ничего у нее не сможешь узнать!
Недоверия не должно быть там, где ему
«Я хочу только, чтобы со мной хорошо обращались!»
Только хорошо?! Но ведь это всего труднее!
Шиллера возбуждал даже запах яблочной шелухи.
Это женщины забывают. Есть тайны. Как?! Разве они яблочная шелуха?!
«Ах, вот!» говорят женщины, окончательно ничего не понимая. Они, стало быть, должны действовать как яблочная шелуха!
Тогда они возражают: «Но разве все мужчины Шиллеры?!»
Нет, конечно, нет!
ГЕНИИ.
Возьмем только одну единственную, для меня заменяющую целые биографии, фразу из письма Гете к Цельтеру 2/9.1812: «Я познакомился с Бетховеном в Теплице. Его талант меня поразил (Талант?! А почему не гений?! Эта мудрая воздержность и осторожность духа, царствующего над миром, это великолепно!!). Но он, к сожалению (почему «к сожалению»?!), совершенно невоздержная личность; он, правда, не ошибается, находя, что мир отвратителен, но он этим ничего не улучшает ни для себя, ни для других!» Какое у Гете ясное, святое, холодное, справедливое понимание всей нашей жизни, в этом одном предложении, и вместе с тем какая краткая биография, снимок страданий Бетховена в этом одном предложении! Внутренне, сам собой, вечно «спокойный», и сам собой вечно «взволнованный», великолепно!
ПИСЬМО ХУДОЖНИКА.
Любимая, разрешаешь ли ты мне от всего сердца
жить так, именно так, каждый час, как я жил до сих пор без тебя?!?
Без жертв, которые бы я должен был приносить во имя моего нового, глубокого «влечения» к тебе?!?
Освобождаешь ли ты меня действительно, в то же самое время связывая меня своей неописуемой новой личностью, связывая меня, удерживая от всего другого?!
Может ли твое торжество быть моей безграничной свободой?! Вряд ли.
Когда я постоянно возвращался к тебе после своих странствий?!? Подумай, как ты меня тогда побеждала.
Любимая, можешь ли ты ждать, пока я покину все остальное в жизни, что, может быть, для моей жизни так же необходимо, как твое верное ожидание? Можешь ли ты мне даровать все, в чем я действительно нуждаюсь, и ни в чем не отказать мне пугливо?!?
Может ли мое развитие в мире стать для тебя важнее, чем удобства твоего собственного существования?!
Можешь ли ты переживать в себе мое постоянное развитие, тихо страдая, или без страдания, как свое собственное, высочайшее бытие?!
Можешь ли ты идти со мною с любовью, обогащенная, туда, куда
Можешь ли ты мне даровать ту новую стихию, которая станет для моей жизни тем же, чем является пенящаяся горная вода для форели?!
Может ли все мое правдивое бытие стать для тебя важнее твоего удобного для тебя, личного, однозвучного счастья?!?
Скажи мне откровенно: да. И я постараюсь жить так, чтобы ты при этом испытании не слишком позорно провалилась!
ПУТИ.
Как только, о, сострадательный человек, тебе кого-нибудь жаль, ты немедленно теряешь силу воспринять своим сердцем нежно-любовно горе всего мира и всех чужих, родных, живущих.
Кто-то уже в нем находится, занял место, где раньше свободно умещалось горе всего мира!
Одно только имя иссушило твои очи, только что блиставшие нежною влагой за всех!
Будь то женщина, дитя, собака, даже маленькая вилла с садом, или маленькая страсть коллекционера к маркам, монетам, или что-нибудь другое, все отнимает у тебя твое дивное, свободное сострадание ко всем, ты становишься ограниченным, в тебе нет стремления и силы принять участие в возрождении мира!
Ибо ты никогда не можешь обрести «божественный покой», несмотря на все твое маленькое счастье, а только на полдороге, часть покоя, три четверти его, в борьбе со своими чувствами!
В твоем, с виду налаженном, здании счастья что-нибудь может всегда пойти криво!
Я тебе даю совет: откатись во-время от своего маленького счастья, где бы ты его ни встретил.
Душа, если она вообще имеется, хочет помочь людям, а не одному единственному, не одной!
Я лучше. Видишь ли, когда моя собака утомлена, хочет пить или есть, или больна, или плохо настроена, я это знаю сейчас же, я чувствую, что ей нужно.
— Ты сам собака, если ты посвящаешь собаке столько внимания, столько забот; для Шуберта, Бетховена, Моцарта, Гуго Вольфа не было ни у кого таких нежных нервов!
БАЛЛАДА.
У нее отняли ее рояль, который она взяла напрокат.
Что из того, если она больше не платит денег за прокат по 15 крон в месяц!!
Нельзя же давать даром, чтобы она его портила своей трескотней!!
Пришли три могильщика, pardon, трое рабочих, и унесли его.
Вечером в кафе я говорил: «Почему такой-то господин, который ее, кажется, обожает и жалеет, не заплатил вместо нее за прокат рояля?!»
Мне ответили, что он охотно заботится о серьезных потребностях.
Но что такое серьезные потребности?! Это смешно.
РАСЧЕТ.
Люблю ли я тебя?! Вот мое признание:
Я люблю в тебе все, что достойно любви.
От моего взгляда ничто не ускользает.