Сумрачный лес
Шрифт:
– Перечные опята и земляной ползун! – воскликнул он. – Вот и еще один след нашего доброго друга, да будет нам всем хвала и радость!
– Берестяной свиток, точно такой, на каких Бульрих делает наброски! – с облегчением согласился Звентибольд, когда понял, что перед ним. – Клянусь святыми трюфелями! Разверните его, Одилий, давайте проверим, нет ли там каких записей.
Старик осторожно развернул кусок бересты и поднес его к свету, недоуменно глядя на одну-единственную неразборчивую загогулину.
– Это почерк Бульриха? Больше похоже на почерк крота! – заметила Гортензия.
– Глупости, – торопливо
– Звентибольд прав, – отозвался Одилий. – Как повезло, что я споткнулся об этот кротовый холм. И еще больше повезло, что с нами такой зоркий Карлман, – добавил он.
Молодой квендель просиял, и в нем снова затеплилась надежда, что пропавший дядя скоро отыщется. Удача была на их стороне, ведь им удалось в ночной тьме обнаружить следы Бульриха, что можно сравнить с поисками иголки в стоге сена. Даже самый пессимистичный старик согласился бы: это добрый знак.
Между тем Пфиффер положил свиток в один из карманов и вернулся к своему коту, который сидел на том же месте, вялый и рассеянный. Когда Одилий склонился к питомцу, Райцкер поднял голову и посмотрел хозяину в лицо большими, округлившимися от страха глазами.
– Вот и молодец, старина! – Одилий нежно пощекотал Рыжика за ушами. Кот потерся головой о его ласковую руку, но встать даже не попытался. Пфиффер расстелил на траве мешок, в который он превратил свою куртку, и осторожно положил туда Райцкера. Устроив кота поудобнее, он повесил мешок на плечо. Похоже, Райцкер не возражал против того, чтобы его так носили. Из мешка торчала только голова с заостренными ушами и блестели большие глаза, взгляд которых постепенно обретал прежнюю уверенность.
– Давайте еще раз внимательно осмотрим опушку и проверим, не найдутся ли новые следы Бульриха! – предложил Карлман, обрадованный своим последним открытием. Он с нетерпением повернулся к старому Пфифферу, за которым оставалось последнее слово.
И тогда он увидел, как ярко светятся темные зрачки кошачьих глаз. Еще мгновение – и по земле перед квенделями расстелились их собственные тени, как будто давно зашедшая луна вдруг вернулась на небосклон. В один миг все вокруг наполнилось призрачным светом.
Ступники все поняли даже прежде, чем обернулись к лесу. В изумлении переглянувшись, они увидели, что зловещий светящийся туман дополз до лесной опушки. Это случилось, пока они занимались Рыжиком и не сводили глаз с кротового холмика.
– Елки-поганки, теперь мир рвется повсюду, – дрожащим голосом заключил Биттерлинг.
Внезапный порыв ветра унес эти слова прочь. Как и раньше, на тропинке вдоль живой изгороди, в воздухе раздался рев, и верхушки деревьев затрепетали под натиском надвигающейся бури. Сумрачный лес угрожающе зашевелился.
Глава шестая
Свет в беседке
7
Перевод Н. Заболоцкого.
Ужин в доме Кремплингов подходил к концу, и кастрюля с супом совершенно опустела. Нежданный гость удивил хозяев зверским аппетитом и не отказался от третьей порции. «Изголодался, бедняга, – с жалостью подумала Фиделия. – Конечно, кто его, одинокого, пригласит на дружеский ужин, усадит за стол под яркой, уютно светящейся лампой?»
Фендель запихивал в себя изысканные блюда с такой поспешностью, что, несмотря на его дополнительные порции, есть все закончили одновременно. Пирмин достал трубку и кисет с табаком, которые передал через стол Фенделю. Отшельник принял их нерешительно, словно не ожидал такого дружеского жеста, как раньше не ожидал трех тарелок горячего грибного супа. Вскоре к темным балкам кухонного потолка поплыли синие табачные облака, и ароматы меда и ежевики смешались с запахом супа и свежего хлеба.
Наверное, давно пора было вести на кухне оживленный разговор, вроде тех, которые Кремплинги, как и остальные квендели, вели всякий раз, усаживаясь за стол, чтобы разделить трапезу. На этот раз поболтать не терпелось Афре, Флорину и Блоди – им было чем поделиться после рождения бычка. Однако внезапное появление на ферме чужака отодвинуло все остальное в дальний угол, и потому дети с едва скрываемым любопытством вглядывались в исхудавшие черты лица Фенделя, наблюдая за каждым его движением, даже самым незначительным.
Повисла напряженная тишина. Ужин был окончен, тарелки убраны – теперь гость наконец-то должен был что-то сказать, во всяком случае, немым в деревне его не считали.
– Гм, – откашлялся отец семейства, поскольку Фендель продолжал молча попыхивать трубкой. – Надеюсь, от падения ты скоро оправишься.
– Да, – добавила Фиделия, не терпевшая долгого молчания в родных стенах. – Рана не кровоточит. Посмотри, какая повязка белая и чистая. Думаю, все быстро заживет. Может, голова немного поболит, но вряд ли из-за одного только падения у порога нашего коровника.
Хозяйка дружески подмигнула гостю, и, к всеобщему изумлению, Фендель покраснел до ушей. Он прекрасно понимал, на что намекает хорошенькая жена фермера, способная творить такие чудеса, как этот полуночный суп. И поскольку он не мог вспомнить, когда в последний раз о нем так заботились, ему стало стыдно за то, что он выпил столько мохового и бузинного вина, как и за свою порванную одежду, и он трижды проклял неумение вести себя в обществе. Фен-дель всей душой хотел бы отблагодарить их, но так как рядом с ним уже давно не было никого, кому он мог бы быть по-настоящему благодарен, он совсем забыл, как это делается. Одних слов было слишком мало за всю ту доброту и помощь, которую семья Кремплингов оказала ему так неожиданно и без лишних вопросов.