Сумрачный лес
Шрифт:
Где же находилась эта неведомая пустошь, куда сейчас распахнулось окно?
Пейзаж исчез, как будто невидимая рука смыла краску с холста. Навстречу Бедде с Хульдой снова заклубился туман. Шум, однако, не пропал и даже усилился. И теперь, когда чуждое видение исчезло, Бедда узнала не дававший ей покоя звук, словно смятенным чувствам было не под силу впитывать сразу множество впечатлений, кроме как одно за другим.
Это были шаги. Без сомнения. Шаги, отдававшиеся эхом от сухой песчаной почвы пустоши. Кто-то приближался сквозь туман. Шелест вереска и шаркающие, скребущие звуки говорили о том, что это существо тащит за собой нечто тяжелое. Не в силах собраться с мыслями, Бедда обернулась к Хульде,
Воздух вокруг них задвигался, призрачные вуали закружились в безумном танце, как будто кто-то мешал длинным шестом варево в огромном чане, который когда-то, в другой жизни, был розовой беседкой Гортензии. Ночной сад словно опустился под воду. Перед глазами роились неясные точки, усиливая головокружение, охватившее беспомощных дам. Хульда упала на колени. Барабанная дробь шагов загрохотала совсем рядом.
Стремительно развернувшись в ту сторону, Бедда увидела, что из глубины молочного тумана вынырнуло нечто темное. К ее ужасу, это нечто обрело очертания пугающей фигуры, высокой и худой, а за ней снова неясно показался пейзаж с серой горной грядой. Но вот из тумана с кошачьей быстротой мелькнула тень, и Бедду так безжалостно схватили за левое плечо, что она вскрикнула от боли. Она попыталась разглядеть неведомую тварь, но варево из тумана и сияния, в котором она тонула, было настолько густым, что Бедда не видела ничего дальше кончика своего носа.
Ей оставалось лишь догадываться, кто или что сжимает ее будто в тисках, отчего охвативший Бедду ужас безмерно усиливался. Она отчаянно напрягла все силы, но тщетно. Шаг за шагом ее неумолимо тянуло вперед. В памяти всплыли жуткие создания из древних легенд: тощая кобыла с длинными когтями, мохнатые крысы, тролли и оборотни. Вскоре Бедда почувствовала, что ноги ей царапает колючий вереск. Но что значила эта мелочь по сравнению с предстоящим знакомством с тварью из потустороннего мира?
– Помогите! Помогите, я не хочу умирать! – услышала Бедда свой отчаянный крик, и звучал он так же пронзительно, как визг зайца, за которым гонятся собаки.
В тот же миг она почувствовала, как что-то вцепилось в ее одежду сзади. Теперь невидимому чудовищу приходилось тащить двойной груз, потому что это Хульда с мужеством, порожденным отчаянием, намертво вцепилась в юбку подруги и не отпускала, хотя их обеих, пусть и чуть медленнее, все так же неумолимо тянуло в неизвестность.
Только сейчас Бедда заметила, что правой рукой она по-прежнему сжимает кочергу. Не до конца отдавая себе отчет в происходящем, она наугад ткнула железным заостренным шестом в туман. Удар пришелся по чему-то твердому. Тогда она ткнула сильнее, почувствовала, как острие пронзило шкуру твари и вонзилось еще глубже, и изо всех сил вцепилась в кочергу.
Протяжный вопль разорвал воздух. От этого жуткого тонкого завывания у Бедды кровь застыла в жилах. В этом вое отчетливо слышалась даже не боль, а неприкрытая злоба, холодная жестокость и горькая досада. Никогда прежде в Холмогорье не раздавался подобный звук, а если и раздавался, то уже изгладился из памяти квенделей за века благодушного забвения.
Бедда, теряя сознание, почувствовала, что хватка на ее плече ослабла, а потом и вовсе разжалась. В этот миг кочерга рывком выскользнула у нее из рук – видимо, застряла в глубокой ране отступившей твари. Судя по всему, неожиданное сопротивление разрушило колдовство.
Туманные облака постепенно рассеивались, и жуткий крик тоже терял силу, становился все слабее и слабее, словно чужой мир и все, что ему принадлежало, вернулись за невидимую границу. Мерцающие в воздухе пятнышки опускались на землю и испарялись, будто рой искр от догорающего
Кругом вновь воцарилась ночная тьма. Все было кончено.
Бедда и Хульда сидели на лужайке неподалеку друг от друга, опершись руками о влажную траву. Взгляды их были устремлены вперед, туда, где на фоне кустов и деревьев чуть более темной тенью выделялась розовая беседка Гортензии. Из тьмы проступали очертания стола и стульев, и прохладный ночной воздух доносил аромат благоухающих роз, как будто ничего и не случилось.
Тишину нарушали лишь тихие всхлипывания, как будто плакал одинокий, всеми покинутый ребенок. Бедда с опаской взглянула туда, откуда доносились заунывные звуки и где должна была сидеть Хульда, и вздрогнула от резкой боли в левом плече. Она непроизвольно сжалась и опустила голову. Кто поручится, что опасность действительно миновала?
Все кругом застыло в безмолвном покое, и Бедда, собравшись с силами, подползла к Хульде, наверняка перепугавшейся куда сильнее. Подруга раскачивалась в такт всхлипываниям и, казалось, ничего не замечала, лишь беспрестанно шевелила губами, беззвучно разговаривая сама с собой. Бед-да вздрогнула и вспомнила минуты в доме Бульриха, когда Хульда читала стихотворение о Серой Ведьме. Опустившись рядом с подругой на колени, она обняла ее, не обращая внимания на уродливые отметины на своем плече.
– Хульда! Приди в себя! Хульда, послушай! Это я, Бедда. Все прошло, все закончилось, туман и… то, другое… Клянусь всеми холмами, сад такой же, как прежде, смотри!
Хульда на мгновение притихла. Потом ее глаза округлились от ужаса, и она задрожала всем телом. Она изо всех сил пыталась вырваться, но Бедда держала ее крепко и не отпускала, пока наконец не выдержала и не ударила подругу по щеке.
Неприятно, конечно, зато Хульда сразу пришла в себя. Она потерла щеку и уставилась на Бедду – сначала озадаченно, а потом с негодованием. Но слова протеста замерли на ее губах, потому что в тот же миг она все вспомнила и со страхом уставилась на розовую беседку. Вырвавшись из объятий, она вскочила с пронзительным криком «Скорее!», промчалась мимо Бедды и бросилась к дому, не разбирая дороги.
Бедду снова охватила паника. Неужели Хульда обнаружила то, что сама она упустила? Спотыкаясь, Бедда тоже поспешила в дом: сердце билось где-то в горле, а его слабое эхо болью отдавалось в левом плече. Как ни близко была полуоткрытая дверь, за которой скрылась Хульда, Бедда преодолела эти несколько шагов по лужайке с кошмарным ощущением, что в голове у нее роятся знания обо всех ужасах этого мира, а ноги увязают по колено в жидкой грязи.
Наконец, она проскользнула в коридор вслед за Хульдой. Собрав последние капли сил, она потянула за собой дверь и дрожащими пальцами задвинула засовы. Потом повернула в замке ключ: раз, два, три раза. Бедда мельком отметила, что у Хульды, стоящей совсем рядом, текут по щекам слезы. Пошатываясь, они вместе вошли в кухню, освещенную радужными отблесками пылающего очага. Возле горящей на столе свечи, рискуя опалить крылья, танцевал мотылек. Больше ничего не изменилось – или так им показалось на первый взгляд.
Хульда в полном изнеможении опустилась на скамью возле очага и схватила заварочный чайник. Она крепко сжала его округлые бока ладонями, словно ища поддержки и утешения в простом обыденном предмете, ставшем теперь спасительным якорем.
– Ничего страшнее со мной не случалось! – всхлипывая, проговорила она. – Елки-поганки, что за ночная жуть! Это просто невообразимо!
Бедда присела рядом с ней на корточки и взяла чайник из дрожащих рук подруги. Она заметила, что чай в нем еще не остыл, и даже удивилась: почему, вся дрожа, она вообще обратила внимание на такое? И все же это ее немного успокоило.