Сумрачный лес
Шрифт:
Успокаивающее действие медовухи, видимо, прошло, и они боялись говорить обычным голосом. Из зеркала на них смотрели бледные, перекошенные страхом лица двух призраков, которым было самое место в туманной пустоши и которые лишь отдаленно напоминали веселых подруг, заявившихся в гости к Гортензии со свежеиспеченными пирогами.
– Пойдем к соседям, – тихо ответила Хульда. – Прямо сейчас. Куда-нибудь в ярко освещенную гостиную, где соберется толпа взволнованных квенделей в халатах и все будут в смятении спрашивать, что же такое случилось, раз мы посмели лишить их спокойного ночного отдыха.
При этой
– Пожалуйста, Бедда, давай уйдем отсюда! Остальные найдут нас, когда вернутся.
– Хорошо, – согласилась Бедда, – меня это более чем устраивает. Здесь становится жутковато, несмотря на огонь в камине, медовуху и дверные засовы.
Она наклонилась и задула свечу, которую Хульда все еще держала в руке. А потом они бросились к двери, будто спасающиеся бегством мыши.
Переступив порог, дамы убедились, что дверь кухни бесшумно закрылась на замок. Они пересекли небольшую прихожую, не преминув бросить встревоженный взгляд на закрытую дверь в сад. Кто знает, что там за ней готовится? Оттуда они бесшумно пробрались в зеленую гостиную Гортензии, наполненную нежным ароматом великолепных букетов, которые хозяйка расставляла в изящных вазах на столах и подоконниках.
Дойдя до парадной двери, они остановились и с тревогой посмотрели друг на друга. Как бы им ни хотелось отправиться к соседям, снова выходить в сад было страшно.
– К кому пойдем? – прошептала Хульда, которой отчаянно не хотелось без толку бродить в темноте.
– В дом прямо через дорогу, – ответила Бедда. – Кто там живет?
– Розина и Гунтрам. Изенбарты, – ответила Хульда, – и совсем рядом Квирин и Эва. У них даже нет забора между садами, так тесно они дружат между собой. Если разбудим одного из них, остальные тоже проснутся, это уж точно.
– Значит, нам достаточно постучать в одну дверь, чтобы столкнуться с целой толпой сонных квенделей. Очень приятная перспектива, – заметила Бедда. – Идем!
Она осторожно надавила на ручку, и дверь на хорошо смазанных петлях распахнулась без скрипа. Хульда и Бедда настороженно замерли, глядя на дорожку, ведущую к садовой калитке. Путь по широкой лужайке в темноте казался ужасно долгим и полным опасностей.
Они со страхом перевели взгляд на беседку. Все выглядело так, как и должно быть ночью: тьма и тишина, – ни малейшего лучика света не проникало сквозь розовые кусты.
Бедда кивнула Хульде, и они друг за дружкой выскользнули на улицу. Осторожно, стараясь не шуметь, Хульда закрыла дверь. Ждать, пока щелкнет замок, потребовалось целую вечность, но зато удалось это сделать почти бесшумно, и так же бесшумно дамы спустились по ступенькам и поспешили по дорожке к садовым воротам. Когда калитка с лязгом закрылась, они уже скрылись в темноте. В мгновение ока Бедда и Хульда пересекли заросшую бузиной тропинку и оказались на противоположной стороне улицы, где за заборами и изгородями начинались соседские сады. И все же после всего пережитого было страшно красться в темноте по мирно спящей деревне, жители которой отдыхали в предвкушении рассвета.
– Здесь, – прошептала Хульда, когда они подошли к высокой живой изгороди, за которой начинался сад Изенбартов.
Ворота открылись с громким скрипом и лязгом, отчего Хульда и Бедда вздрогнули. Стараясь
– Что мы им скажем? – спросила Хульда, когда они подошли к входной двери.
– Расскажем все, как было, – ответила Бедда. – Наверное, начнем со света в беседке, а потом дойдем и до Бульриха, если, конечно, нам дадут сказать хоть слово. Наверняка поднимется суматоха…
Не успела Бедда договорить, как Хульда принялась громко стучать в дверь. Если до этой минуты они всеми силами старались не шуметь, то теперь им было все равно, потому что здесь они чувствовали себя в безопасности.
– Эй, просыпайтесь! – Бедда поддержала Хульду громкими криками, так как плечо у нее болело слишком сильно, чтобы стучать.
– Хеда, Гунтрам и Розина! – обратилась она к безмолвным окнам, за которыми, судя по всему, находились спальни. – Ну, проснитесь же, наконец, и откройте нам! Чрезвычайное происшествие!
Они снова испугались не на шутку, когда неподалеку от них внезапно открылась другая дверь, а вовсе не та, в которую они стучали. Открывшаяся дверь принадлежала второму дому, едва заметному в темноте за кустами, хоть и стоявшему совсем близко. Горевший внутри свет упал на пышный цветочный бордюр перед входом. Тут же раздалось грозное рычание, и, опережая обитателей дома, за порог выскочила маленькая собачка и бросилась напрямик через цветы в заросли. На лестнице раздался стук, кто-то выругался, а затем появился Квирин Портулак в длинной белой ночной рубашке. В одной руке он держал зажженный канделябр, а другой потирал левое колено.
– Юстус, глупая псина, замолкни! – крикнул он и лишь потом обратил внимание на ночной переполох. – Елки-поганки, кто там? И что вообще здесь происходит? Кто так стучит-дребезжит?
Не успели Бедда и Хульда ответить, как вернулся Юстус. Выскочив из живой изгороди, пес запрыгал вокруг ночных гостей, громко лая и рыча. Распахнулось окно, и в нем показалась всклокоченная голова Гунтрама Изенбарта. Из-за его спины выглядывала Розина, которая размахивала лампой и громко кричала что-то о ворах и бродягах.
Все шестеро детей Портулака проснулись одновременно, и по крайней мере трое старших успели спуститься по лестнице раньше матери, Эвы, сбившись за спиной у отца на пороге. Сад наполнился неописуемыми криками, безответными вопросами и собачьим лаем, и никто не понимал ни словечка. Вся эта невероятная неразбериха немного улеглась лишь после того, как Бедда и Хульда назвали свои имена, а один из сыновей Портулака запер тявкающую собаку на кухне. Спустились и Изенбарты: Гунтрам – заметно сонный, Розина – явно настороже.