Суровое испытание. Семилетняя война и судьба империи в Британской Северной Америке, 1754-1766 гг.
Шрифт:
Стычка была неравной. По краям лощины трое солдат Вашингтона были ранены, а один лежал мертвым; на ее дне французы понесли четырнадцать потерь. Один из раненых, тридцатипятилетний прапорщик по имени Жозеф Кулон де Вилье де Жюмонвиль, назвался командиром отряда. Через переводчика он попытался объяснить, что прибыл с миром, как эмиссар с посланием, призывающим англичан покинуть владения Его Христианского Величества Людовика XV. Письмо, которое он вез, все прояснит. Его переводчик прочтет его.
Когда уровень адреналина в крови бойцов спал, а раненые застонали, перевод пошел наперекосяк. Письмо пришлось перечитывать второй раз, и Вашингтон повернулся, чтобы отнести его обратно своему переводчику. Когда он удалился, Танагриссон подошел к лежащему Жюмонвилю. «Tu n'es pas encore mort, mon pere», — сказал он; «Ты еще не умер, мой отец». Он
Высокий виргинец, который до этого момента считал себя командиром, ничего не предпринимал, а воины Полукороля, словно по сигналу, принялись добивать раненых. Через несколько мгновений в живых остался лишь один из французов, раненных в перестрелке.
Восстановив самообладание, Вашингтон спас все, что мог, собрав своих людей вокруг двадцати одного выжившего пленника и уведя их в безопасное место. Позади них, в кровавой лощине, люди Полукороля сняли скальп с тринадцати трупов, обезглавили один и насадили его голову на кол. Затем они тоже покинули лощину, и вороны шумно слетелись с деревьев, чтобы начать пиршество. Вскоре прискакали волки, чтобы внести свою лепту; в конце концов, личинки, жуки и муравьи завершили работу в дотошной тишине.
К полудню Вашингтон вернулся в свой лагерь, подыскивая объяснения и пытаясь спланировать свои дальнейшие действия. С детства он мечтал о славе битвы. Теперь он видел бой, но никакого героизма: только хаос и резня беззащитных людей. Почему это произошло? Что он может сказать своему начальству? Что будет дальше?
У Джорджа Вашингтона не было ни одного ответа[2].
Едва ли можно найти более яркий пример исторического момента, когда в результате попыток человека справиться с вышедшей из-под контроля ситуацией начинают происходить события, совершенно несопоставимые с его намерениями, чем это обычное утро среды в мае 1754 года. Ничто не могло быть более далеким от мыслей Вашингтона или более чуждым замыслам людей, которые доверили ему войска и приказали отправиться в долину Огайо, чем начало войны. Ни он, ни его хозяева не представляли себе, что запускают события, которые разрушат американскую империю Франции. Тем более они не могли предвидеть, что ошеломляющая англо-американская победа приведет к еще одной войне, которая разрушит империю Британии и поднимет на ее руинах американскую республику, которую возглавит сам Вашингтон.
События, последовавшие за действиями и колебаниями этого безмозглого офицера, были столь необычны, что для начала нам следует избавиться от впечатления, что события в долине Огайо в 1750-х годах определялись какой-то удивительной судьбой. Ведь на самом деле присутствие французских войск и фортов в этом регионе, решимость колониального губернатора Виргинии удалить их, а также решения французского и британского правительств использовать военную силу для поддержки маневров колонистов в глубине Америки — все это стало результатом необычайно сильного совпадения некоторых самых обычных человеческих факторов: амбиций и алчности, страха и непонимания, просчетов и осечек. Как такое сочетание могло привести к резне в глубинке, представить, пожалуй, несложно. Однако как именно эта резня привела к величайшей войне восемнадцатого века, объяснить не так просто. Чтобы понять это, мы должны сначала наметить пути, по которым интересы ирокезской конфедерации, правительства Новой Франции, губернатора Виргинии и группы англо-американских земельных спекулянтов сошлись весной 1754 года в том месте, где Аллегейни соединяется с Мононгахелой, а воды Огайо начинают свой долгий спуск через сердце Америки к Миссисипи и морю.
ЧАСТЬ I
ИСТОКИ СЕМИЛЕТНЕЙ ВОЙНЫ
1450–1754 гг.
Ирокезская лига, долина Огайо и стабильность баланса сил в Северной Америке XVIII века. Англо-французские войны, проникновение британских торговцев и спекулянтов в страну Огайо и зловещее сближение британской и французской империй. Джордж Вашингтон нежданно-негаданно выходит на сцену истории. Европейская политика и зарождение дипломатической революции.
ГЛАВА 1
Ирокезы
1450–1735 гг.
ВОЙНЫ МЕЖДУ Францией и Англией (или, после Акта об унии 1707 года, Великобританией) доминировали в европейской политике с 1689 по 1815 год. Первые три из них начались в Европе и были сосредоточены на династических вопросах: кто из членов королевской семьи станет курфюрстом Палатина, или королем Испании, или императором-королем (или императрицей-королевой) Австрии. Каждая из них имела свой североамериканский аналог, названный англо-американцами войнами короля Вильгельма, королевы Анны и короля Георга, соответственно, и все они были так или иначе важны для колонистов Англии и Франции. Однако для европейских государственных деятелей боевые действия в Новом Свете были так себе побочным явлением: Европа, ее баланс сил и ее монархии — вот что имело значение. Таким образом, первые три войны были типичными европейскими конфликтами XVIII века — ограниченными, кровавыми, дорогостоящими, нерешительными, которые закончились не великими завоеваниями, а взаимным истощением воюющих сторон и восстановлением баланса сил. Четвертая англо-французская война, однако, сломала эту форму. Семилетняя война велась за контроль над территорией, а не над тронами; она вызвала сейсмический сдвиг в системе европейских альянсов и балансе сил; а ее первые выстрелы прозвучали не на европейской, а на американской границе[3].
То, что величайшая из европейских войн XVIII века могла начаться в глубинке Пенсильвании, отражает растущее значение Америки в дипломатических, военных и экономических расчетах европейских правительств. То, что война распространилась из Нового Света в Старый, стало следствием маневров европейских дипломатов, которые в поисках выгоды разрушили хрупкий баланс сил, установленный Экс-ла-Шапельским договором (1748) по окончании предыдущей войны. Но то, что заставило боевые действия начаться именно там и тогда, где и когда они начались, было обусловлено специфическими для Америки обстоятельствами, которые европейские государственные деятели в лучшем случае не понимали. 1754 год ознаменовал конец затянувшегося краха полувекового стратегического баланса в восточной части Северной Америки — трехстороннего равновесия, в котором Ирокезская конфедерация занимала важнейшее положение, как географически, так и дипломатически, между французской и английской колониальными империями. На протяжении первой половины века соперничество между империями в Северной Америке оставалось безрезультатным, поскольку ирокезы сохраняли независимость действий и, следовательно, значительную степень влияния на дела в пограничных районах. Поэтому история последней англо-французской колониальной войны начинается не с Британии или Франции, и даже не с их американских колоний, а с Шести наций ирокезов, и даже с одного вождя: Танагриссона.
ПОЧЕМУ человек, родившийся катавбой, выросший сенека, выступавший в качестве представителя ирокезской конфедерации в стране Огайо, решил раскроить череп французу, который не был ни его врагом, ни врагом его народа? Чтобы разгадать эту загадку, мы должны начать далеко от места и времени поступка Танагриссона, в местности, которая однажды станет штатом Нью-Йорк, еще до появления первых европейцев на берегах Северной Америки. Ведь именно там нашли свой дом ирокезы, и именно там возникла их уникальная религиозная и культурная система, призванная положить конец междоусобным войнам, направив агрессию на другие народы во имя мира.
Великой лиге мира и власти, ритуальной и культурной ассоциации, слабо объединявшей пять первоначальных наций ирокезов — ирокезов, онейдагов, онондагов, каюгов и сенеков, — было, пожалуй, три столетия, когда Танагриссон умыл руки в мозгах мичмана Жюмонвиля. Культурные связи, возникшие в рамках Великой лиги, послужили основой для гораздо более нового политического союза, известного как Ирокезская конфедерация, который возник среди пяти народов в ответ на европейское вторжение в семнадцатом веке. Хотя ритуальные функции Великой лиги и дипломатические, политические и военные функции Конфедерации иногда пересекались, в целом они служили отдельным и взаимодополняющим целям: Великая лига — сохранению мира между странами-членами, а Конфедерация — борьбе с европейскими колонистами и индейскими обществами, не входящими в лигу[4].