Свет и Тень

ASTORIS

– Где песню такую услышал? – глядя на сына, спросил Альк.

– Сам сочинил, господин... – продолжая завороженно таращиться на отца, ответил Альк-младший.

– Да какой я тебе господин? – севшим голосом проговорил Альк и первым шагнул навстречу сыну.

Увидев своих самых любимых мужчин обнимающимися, Рыска едва не лишилась сознания от радости. Сердце её готово было разорваться. Пожалуй, она и правда не напрасно прожила эту жизнь.

Всё сбылось... Гордая дворянская семья приняла её. Любимый сын познакомился

со своим отцом. Все её любимые живы и счастливы. Ей не о чем больше просить богов. И нечего бояться смерти...

Да о чём она думает?!

Это всё, разумеется, так, но спускать мальчишке с рук то, что он натворил нельзя! А такие песни и подавно!

– Потрудись объяснить, Альк, – снова завела она, – Куда тебя понесло?

Говорила она спокойно, и от этого парню стало не по себе. Хоть он и перерос уже свою маму, по сути остался всё тем же мальчишкой, благоговеющим перед ней. Рыска никогда не била сына. Она давила на него своим авторитетом тем сильнее, чем старше он становился, а с многолетней привычкой сделать что-либо за одну щепку никто бы не смог. О том, какие мать имеет на него права, пока ему не исполнилось шестнадцать лет, Альк тоже знал. И потому побледнел и замер на месте, исподлобья глядя на мать... А потом вдруг твёрдо и с достоинством, хотя и голос, и руки у него предательски задрожали, ответил:

– Мне нечего тебе сказать, мама. Кроме того, что ты и сама понимаешь.

– Так объясни хотя бы то, что понимаю, – с издёвкой попросила путница.

Парень ещё немного помолчал. А потом заговорил, и голос его уже не дрожал. Да и смотрел он теперь прямо, открыто, с вызовом.

– В нашем тсарствии идёт война, ты знаешь это, – произнёс он, и Рыска фыркнула уловив его тон, – И воюют сейчас все: и старики, и женщины. И многие мои ровесники тоже. – он помолчал, – А раз так, тогда и мне нечего сидеть дома. Вот почему я здесь.

Рыска поджала губы.

– Ты должен был сказать бабушке, – с нажимом произнесла она, и, повысив голос, припечатала, – Ты чуть в могилу её не загнал!

– Я не мог ей сказать! – возразил юноша, – Она бы меня не отпустила и вообще посадила бы под замок.

– Вот и сидел бы! – вызверилась Рыска, – А то понесло его геройствовать. Теперь я посажу тебя под замок, будь уверен! Сопля зелёная! Веди меня к своему командиру! – велела мать.

– Нет! – испугался было сын.

– Я сказала: веди!

– Нет. – тише, но твёрже, снова без страха глядя матери в глаза, произнёс Альк.

Пару щепок они смотрели друг на друга, а потом белокосый парень проговорил спокойно:

– А если хочешь, пошли. – ещё немного помолчал, опустив голову, а потом резко её вскинул, – Только знай, мам, я всё равно сбегу! Так или иначе. В такие времена, когда даже ты воюешь, я не имею права сидеть, забившись в нору, как крыса.

– Ты не равняй себя со мной! – заорала путница, – Меня учили воевать много лет! У меня

есть опыт и совсем другие возможности...

– А у меня есть молодость и желание защищать родину! – парировал Альк, – Есть родные и друзья, которых я люблю и напрасной гибели которых не желаю. Тем более, что война не прекратится и не подождёт, пока мне исполнится шестнадцать. Всё, что ты сказала, мама – оно так. Ты, конечно, права, что я молод и что ты опытнее как воин, но это не отменяет того, что ты женщина, а я мужчина, и поэтому можешь хоть охоту на меня объявить, но я всё равно вернусь в строй рано или поздно. – он скрестил руки на груди задрал нос.

Рыска оторопела на миг, но быстро справилась с собой.

– И всё же я попробую. Веди к командиру! – приказала она, – Я сейчас же вас всех сдам.

– Ты этого не сделаешь... – покачав головой, уверенно сказал сын.

– Почему это? – взвилась мать, – Ещё как сделаю! – она даже развернулась и сделала пару шагов, совершенно забыв, что верхней одежды на ней нет, а на улице мороз.

– Потому, что в глубине души ты гордишься мной, – улыбнулся Альк-младший, – А ругаешься только потому, что сильно переживала за меня... Не надо так, мам... Ты же сама меня таким вырастила.

Рыска ещё немного помолчала, глядя на сына во все глаза, а потом порывисто вздохнула и снова обняла его.

Альк-старший стоял и смотрел на жену и сына с улыбкой. Что Рыска никуда не пойдёт и командиру мальчишку не сдаст, он знал, а прерывать её пламенную речь не было смысла. За два месяца, с тех пор, как они узнали, что парень подался на войну, она сильно испереживалась. Теперь ей просто необходимо было выговориться. Так пусть поговорит!

– Пойдёмте обратно в кормильню, что ли? – предложила она наконец, обнимая сына, – А то тут так холодно...

По щекам путницы струились слёзы, в который раз за этот вечер.

– Нет, мам, подожди, – возразил Альк, отстраняясь, – Тут... случилось кое-что. Вы не могли бы помочь? – спросил он, по очереди взглянув на своих родителей. – Мой друг сильно болен. А нам завтра в дорогу.

Большой отряд, человек, наверное, в триста, остановился на постой в вешке от города, и сын Рыски был прав: молодежь, ещё не достигшая призывного возраста была здесь не редкостью. Мало того: Альк и его товарищи были не самыми молодыми в этом лагере.

– Ты это видишь? – риторически спросила Рыска Алька.

– Да вижу, – со вздохом ответил он.

– Кошмар, – покачав головой, тихо произнесла путница.

– Времена такие, – философски заметил её муж. Он тоже беспокоился за дальнейшую судьбу сына, но во-первых, теперь точно видел, что в ближайшем будущем парню ничего не грозит, а во-вторых, просто мыслил трезвее и логичнее чем Рыска, ставшая в последнее время сама не своя. Да и поступок своего отпрыска, а значит и всех юных патриотов, он скорее одобрял.