Светлейший князь 4

Шерр Михаил

Рама корабля должна быть сделана из нового материала который получил Яков, на мой взгляд это не что иное как дюралюминий.

Двухпалубный грузопассажирский отсек должен быть расположен внутри корпуса дирижабля примерно на четверть его длины. За один рейс можно будет перевезти в спартанских условиях две сотни гвардейцев с носимым снаряжением.

За пределы корпуса дирижабля будут выступать только гондола управления на носу корабля, моторные гондолы, причальные амортизаторы, рули управления и стабилизаторы полета. У дирижабля

должно быть не меньше четырех двигателей.

Экипаж корабля должен будет составлять не меньше тридцати человек, грузоподъемность не меньше десяти тонн, что должно позволить нам в частности транспортировать и нашу артиллерию. В полуразобранном состоянии конечно.

На разработку проекта будущего «Альбатроса» я потратил ровно двое суток после возвращения в Усинск. Машенька без слов поняла, что я занят чем-то очень важным и старалась мне не мешать и не отвлекать.

Наш старшенький, Иван Григорьевич, в своих детских увлечениях был моей точной копией. Увиденный им дирижабль настолько очаровал его, что все разговоры у него в конечном итоге начали сводиться в одному: желанию покататься на этом воздушном корабле.

Супруга почему-то была категорически против и несколько месяцев героически держала оборону. Но Иван оказался большим хитрецом и в итоге все своё свободное время начал пропадать на авиационном заводе. Наверное благодаря ему я и вспомнил о своем детско-юношеском увлечении воздухоплаванием, а лавина задаваемых им вопросов вытащили из глубин моей памяти все, что я когда-то читал и знал об этом.

В один прекрасный день он все-таки получил у Машеньки разрешение на один полет, после которого заявил, что станет конструктором и строителем воздушных судов.

Своё обещание Иван тут же начал воплощать в жизнь и через месяц представил мне на рецензию свой «фундаментальный» труд — рукописную книгу «Дирижабль», почти сто листов исписанных мелким убористым еще детским почерком с большим количеством рисунков. Листы сын собственноручно сшил и даже сделал обложку.

— Вот, батюшка, я написал книгу о дирижаблях, — уверенно и горделиво заявил он, протягивая мне свой труд для ознакомления.

Сдерживая себя чтобы не рассмеяться, я раскрыл его творение и ахнул от удивления. Оказалось, что Ваня не просто пропадал на заводе около строящихся дирижаблей, где для него высшим счастьем было разрешение помогать кому-нибудь и расспрашивать всех о дирижаблях.

Иван записывал всё, что узнавал о воздухоплавании и дирижаблях. После этого он устаивал допросы с пристрастием мне или при случае тому же Петру Сергеевичу с компанией. Любопытство сына мне льстило и я с удовольствием отвечал на его вопросы.

И вот теперь я держал в руках плод его любознательности и это была не детская шалость или какая-нибудь глупость. Иван, несмотря на юный возраст? сумел обобщить и систематизировать наши знания и умения в этом новом деле, начав по сути дела создание у нас новой науки — воздухоплавание

и её практического воплощения.

Это было месяц назад. Труд нашего сына был мною тут же представлен для ознакомления всем нашим умникам, которые нашли в нем достаточно большое количество ошибок и неточностей, которые были тут же исправлены и наша типография получила срочное задание привести Ванин труд в идеальный вид и напечатать в количестве десяти экземпляров.

Иван же после этого получил право голоса на строительстве дирижаблей и был готов даже постоянно поселиться где-нибудь возле стапеля со строящемся кораблем. Вопрос с полетами решился как бы сам собой, такой специалист в области воздухоплавания естественно имеет на это право.

Все это Машенька разрешила при одном категорическом условии: идеальном поведении и отличной учебе.

Когда я начал разрабатывать конструкцию нового дирижабля, Иван Григорьевич почти весь день посвятил учебе и домой вернулся ближе к вечеру. Его появлению в моем рабочем кабинете было не удивительным, Машенька сама приносила мне чай и видела что я занят какими-то дирижабельными проблемами.

Зайдя в кабинет, Иван молча замер у двери, ожидая моей реакции. Я показал ему на стул и протянул уже написанное мною.

— Читай и сразу же пиши замечания, — я протянул сыну карандаш.

Через несколько минут Иван взял чистый лист бумаги и начал что-то считать. Закончив свои подсчеты, он кашлянул привлекая моё внимание.

— Батюшка, если вы помните, я рассчитал, что «Орлы» могут взять на борт сто человек пассажиров только при условии резкого уменьшения дальности полета и снижения допустимой высоты полета, — его расчеты вызвали самую бурную дискуссию у нас. Но практика критерий истины. И первые же испытательные полеты «Орла» показали его правоту.

— Ты хочешь сказать, что «Альбатрос» не потянет перевозку двух сотен гвардейцев? — я сразу же понял, что считал Иван.

— Потянет, но не три тысячи километров. Банально не хватит топлива. Надо увеличивать его запасы на борту. Но главная проблема не этом.

Похоже, что я не прав и Иван нашел какую-то ошибку в моих расчетах.

— И в чем, по вашему, Иван Григорьевич, разумению главная проблема? — неожиданно для меня Ивана после ознакомления с его опусом о дирижаблях на заводе все начали серьезно называть по имени-отчеству и на вы.

— Смотрите, батюшка, что получается, — Иван придвинул свой листок с записями ко мне. — Дирижабль должен сохранять равновесие во время движения. По мере расходования бензина, он будет становиться всё легче и легче. Какое-то время можно будет поддерживать постоянную высоту работая с рулями высоты. Но при этом будет теряться скорость и увеличиваться расход топлива. И, наконец станет необходимым компенсировать потерю веса, то есть расход топлива.

Пока рассуждения Ивана логически безупречны, посмотрим, что будет дальше.