Светлый огонь. Ход королевой
Шрифт:
— А ты можешь обернуться волком и унести ее отсюда?
— Вы не можете обернуться, не то время и не то место, — пророкотала Ула.
— Может, ничего и не случится? — вздохнув, произнесла Алиенна, оглядываясь на темные, словно бы мокрые стены каньона и почерневшее небо. — Все ведь решилось, война закончилась. И… Пока ведь ничего не произошло? Ула?
— Моя королева, я не припомню этого места. Конечно, были дожди, каньоны менялись, но не настолько.
— А если позвать Айджиана? Он поможет, я уверена!
— В это время даже морской царь не может
— Джаред! Алан! Дядя! — Алиенна хотела позвать про себя, мыслесловом — единственное, на что она сейчас была способна — но вышло тихо и вслух.
— Бранн, а что, если… — Дей обернулся, но не договорил — почва под его ногами чавкнула, шевельнулась вся, как один огромный плоский камень, опустилась вниз, словно поршень, и и все четверо оказались под землей.
Алиенна моргнула, но свет так и не появился.
— Лили? — донесся до обострившегося слуха шепот Дея.
Алиенна поморгала, но тьма не рассеивалась. Может быть, они просто провалились в естественную каверну? Она повернулась, поняла, что не может пошевелиться — так крепко ее прижимает к себе фоморка:
— Все хорошо. Ула рядом.
— Бранн? — все также напряженно спросил Дей.
— Я тут. Дей, пахнет прямо как в болоте, — прошептал Бранн.
— Тухлятиной?
— Почти. Трупами…
Волосы Алиенны засеребрились сами собой, вне воли их хозяйки, и теперь вздрогнули все.
— Вот оно, волчье солнышко, — в полной тишине раздался хриплый низкий голос. — Вы можете сохранить свои жизни, просто отдайте ее… Ну, нет так нет… Девчонку взять живой, остальных… убить!
Тишина сменилась криками, притворное одиночество путников — врагами, летящими на маленький отряд. Враги были крайне плохо одеты, зато хорошо вооружены.
Алиенну мгновенно сдвинули в середину.
— Дей, отбрасывай их, просто отбрасывай. Это мертвяки, их убить может только тот, в ком нет ничего земного, — меланхолично произнес Бранн, держа в одной руке свой кинжал, а в другой — меч.
— Мой король, дайте разрешение на бр-р-рак, — рыкнула Ула, отбивая первых врагов. — меня и Мэя.
— Он согласен? — ответил Дей, отшвыривая парочку одновременно.
— Да.
— Тогда и я согласен.
— Спасибо.
— Зачем тебе это сейчас?
— Хочу умер-р-реть его женой.
Сердце Алиенны замерло, а потом забилось с утроенной силой. Неужели, пройдя через столько испытаний, они все погибнут здесь, под землей, от рук тех, кто уже умер?
Магия все еще не поддавалась. Фоморка отбивалась ритмично, но ее силы не беспредельны. Бранн кувыркнулся, отшвырнул врага. Над Деем взметнулось чуждое оружие. Он зашипел, перехватил меч в другую руку, и Алиенна выкрикнула то, что никогда не говорила, той, к кому никогда не обращалась.
— Мама, мамочка! Мама, помоги!
Черное, беззвездное небо над головой вспыхнуло ярким золотом, от воинского приветствия заложило уши.
— Эйтли! За све-е-ет!
— Что? — опустив свою булаву, спросила Ула. — Кто это? Это наши или нет?
— Наши, — не веря ни ушам, ни глазам, произнесла Алиенна. — Это…
— Не
— Это Дом Солнца, — меланхолично доложил Бранн. — Он пришел на помощь своей принцессе.
Алиенна подняла голову и прищурилась — прямо над ними висел перевернутый остров, покрытый пушистыми лесами, иссеченный голубыми реками, острый пик посередине заканчивался серо-серебристым замком. От него к ним, к земле золотилась ниточка, то свиваясь смерчем, то утончаясь до волоска. Эту ниточку притягивали к земле подозрительно знакомые лапки.
— Лу-у-уг? — вопросила Алиенна, уже было решив, что на сегодня исчерпала способность удивляться.
Магия полыхала со всех сторон, и Луг насыщался ею, а жизнь, его жизнь, казавшаяся привычной и скучной, разворачивалась с того момента, как он осознал себя не только рисунком, тотемом Дома Солнца. И вспомнился ему огонь. Огонь, которым он поливал недостойных, тех, кто не мог жить, не имел права жить, ибо был несовершенен и нарушал картину мира.
«Я? Я не Луг. Уже не Луг. Ты не сможешь, Дей не сможет. Попроси Улу или Бранна», — тихо произнес Луг.
— О чем попросить?
«Я тут кое-что осознал. Если я исчезну… изменюсь очень сильно, убейте меня», — и понял, что говорит со всеми и для всех.
Неужели он был когда-то таким: самым быстрым, самым сильным, самым совершенным, самым… жестоким?
На миг ему стало отчаянно больно и он очень захотел забыть это, но пришлось вернуться в настоящее.
Тот самый разбойник, что требовал доставить ему Алиенну, вывернулся из захвата солнечной рати, перекатился, бросился к тонкой нити, ведущей наверх, и одним ударом черного меча перерезал ее.
Золотистые, и без того призрачные контуры воинов начали меркнуть.
— Мама, папа! — вскрикнула Алиенна, бросаясь к тем двоим, что вели за собой.
Мужчина и женщина посмотрели на нее, сквозь нее, друг на друга, ничего не сказали, и истаяли. Только искорки остались висеть в темном воздухе.
Только один разбойник, чудом оставшийся незамеченным, обернулся к Алиенне и бросился вперед. К ней. С кривым клинком. А у нее уже не было сил сопротивляться, а защитники были далеко.
— Ло-жи-тесь! — прокричал Луг впервые вслух, так, чтобы слышали все. Отбросил Улу подальше, Алиенну ещё дальше, чтобы не задеть, а Дей с Бранном и так были по левую и правую стороны и махом откатились подальше.
Уперся в землю широкими лапами, расправил крылья — и выдохнул струю огня, сжигая оставшихся разбойников, следы от тех, кто недоумер и черный меч — из тех артефактов, что несут равно зло и добро. Выжигая всё и всех, кроме тех, кто был ему дорог.
Прищурился на миг, заслышав шаги, ожидая смерти. Ведь драконов уничтожают, они не нужны этому миру, особенно драконы из рода Дня, дома Солнца. Убивая, они часто забывают о добре, о чужих жизнях и даже о собственном имени.
И замер от слов Дея, от поглаживания по собственной спине: