Свидетель канона
Шрифт:
Тут Рок перестал улыбаться и опять посмотрел на кидающих мешки с песком индусов, на важного усатого султанского гвардейца, выверяющего прицел по нарисованному прямо на стене кресту. Сглотнул и вернулся на прежние рельсы:
– Так вот, насчет кто успел наиграться… В той же Японии до начала всей этой задницы лично я успел глотнуть хорошего детства. Всех-то забот – как набраться смелости заговорить с одноклассницей. Наигрался, что говорить… Зато потом…
Рок сплюнул. Четвертый кокос он пнул, не жалея начищенной обуви, и
– Потом кончилось детство. Я, к примеру, в дзайбацу прорвался, на офигенно престижную работу… Все завидовали, ну вот буквально все, понимаешь? И каким же говном оказалась в итоге моя мечта! Все завидовали мне, а я тогда завидовал даже хикканам.
Моряк посмотрел на белый лайнер, уже миновавший маяк.
– Работать в сильной организации, принадлежать к сильной стае – разве плохо?
Крабик перебежал площадку в сторону кокоса, и за ним потянулась цепочка мал-мала меньше.
Ремонтники закончили перегрузку торпед, Датч закрыл крышки, а Бенни присоединил кабеля пусковых автоматов. Такое же нарушение, как заранее досланный патрон, и оправдание такое же – война.
Мимо прошуршали четыре сороконожки, запрыгнули на горячую палубу мотобота, и тот без лишних звуковых эффектов отвалил, развернулся, покатился к линкору на белом буруне.
Рок засмеялся горько, коротко:
– Я же почему остался в "Лагуне" двадцать лет назад? Реви? Да я представить себе не мог, что такая… "Otorva", как говорит Балалайка, посмотрит на меня, зачуханого ботаника.
– Не только посмотрела, а?
– Так ведь это ж, пойми, потом! – Рок повернулся и направился к причалу, без особой спешки, но целеустремленно.
– Мог вернуться в "Асахи индастриз", предлагали. Не всякому предлагают, ценить нужно. Я оценил… Мне шеф лично сказал: Рок, во имя двух тысяч наших служащих, погибни в Южно-Китайском море.
– Не каждого оценят в две тысячи человек, – моряк шагал рядом без усилий.
– Не в том дело. Просто при малейших признаках проблем родная дзайбатцу "Асахи", промышленный гигант, сдала меня "kak steklotaru".
– Как стеклотару?
Подошли к борту катера.
– Что вы там делали? Кокосы пинали?
Мужчины переглянулись и засмеялись. Матрос кивнул Двурукой:
– Точно. Четыре-ноль в пользу "Лагуны".
Запрыгнув на палубу, матрос просунул флешку в окно:
– Датч, ключ к торпедам возьми. У вас же стандартный блок управления?
– Ну да, нам поставили, когда всех по военной программе модернизировали, год назад.
– И я вам там еще насыпал новейшей информации по тактике, я не знаю, вам рассылка эта ходит?
– Вообще-то она всем ходит, но мы ее, честно, качали редко. Канал слабый, а там больше трехсот мегов чисто военной информации. Мы же не крейсер и русалок не возим.
– Все, как у нас, – моряк засмеялся. – Пока за жопу не укусит, не почешешься… Ну, хоть сейчас посмотрите.
– Сейчас
Бенни вылез из-за спины негра, сгреб флешку и скрылся в своей выгородке.
Моряк вернулся на палубу, козырнул Шарнхорсту – тот козырнул ответно. Рок покривился:
– Да, сдали меня "kak steklotaru", по выражению все той же Балалайки… Ну, когда она еще звалась Балалайкой и вербовала русалок себе на службу, а не сама сделалась русалкой. Кстати, в те далекие времена у нас и появился этот вот юнга-Туманник, что сейчас аккуратным почерком записывает в журнал твой подарок.
Матрос кивнул на бак, где вытянулся черный пушистый корабельный талисман:
– А кот?
Рок подмигнул:
– Если ты корабельный кот, вот об этом лучше молчать. Особенно сейчас, нет?
– Кстати, кота надо разбудить, – сказала из корзины стрелка Реви, – а то дадим ход, шерстяной и булькнет под самый форштевень.
– Да, кота надо разбудить, – чихнул от яркого солнца Датч. Из рубочной дверцы высунулся Бенни:
– Точно, кота же надо разбудить!
– Яволь, кота надо разбудить, – щелкнул каблуками Шарнхорст. – Расчет окончен, цу бефель!
Юнга подошел к спящему зверю и уложил его на плечо головой. Черный хвост свесился почти до палубы. Глядя, как Шарн утаскивает кота в рубку, Рок сказал уже совсем другим, спокойным голосом:
– Если бы тебе нравилось там, ты бы не вышел в плавание. И, к чему бы ты ни пришел, но так или иначе со старта ты ушел. Все, не жалей. Бесполезно!
Рок показал на модерновый бетонно-стеклянный домик, офис "Лагуны", сейчас закрытый ураганными ставнями, ощетиненый стволами.
– Я вот оставил за спиной одного барахла на пять миллионов золотом. Но что Реви улыбается реже, меня куда больше печалит, чем вся наша база с тиром и подвалом.
Реви перегнулась через горячий релинг, чтобы не кричать на весь остров:
– Страница перевернута – открывается новая, тип-того. Надо уметь бросать свои горечь и боль без сожаления. Вот, видела недавно в газете мою улицу…
Реви ударила в релинг обеими ладонями, да так, что загудел весь легонький катер.
– Окно на пятом этаже никуда не делось. Я обвела красным… Когда открывала фотографию, все ждала: что-нибудь екнет или защемит. Ну, как в книжках там или в кино, тип-того. А на деле не почувствовала ничего. Совсем!
– Знаешь, – осторожно тронул за рукав Бенни, – я не в курсе, что у тебя за проблема. Но скажу так. Есть люди, которые сделали один язык, компилятор, виртуальную машину, базу данных. Ну, в общем, любую сложную систему. И она не получила популярности. Потом другую, третью – все в ноль. И только с четвертой попытки взлетело.
Компьютерщик улыбнулся:
– Когда попытка четвертая, уже есть понимание, куда смотреть; что важно, а что неважно. Не только в вещах, которые можно понять математически…