Свидетельница

Франк Ева

– Зачем ты пригласил меня сюда?
– вопросом на вопрос ответила когтевранка, сделав шаг навстречу к нему.

– Хороший вопрос, - на удивление девушки, Реддл на мгновение с растерянностью взглянул на неё, словно и правда не знал, зачем всё это устроил.

– Э… Ты… - Ева опешила от его выражения лица, наверное, было это из-за непривычности наблюдать за ним такое.
– Ты серьёзно?

Лишь пожал плечами, ещё больше удивляя её. Он ступил на ковёр, в середине которого стояла Ева, пытающаяся понять, что будет дальше. Франк даже не заметила, как практически перестала дышать,

лишь чуть позже, ощутив сильную нехватку кислорода, немного вдохнула, не заботясь о поспешном удовлетворении лёгких.

– Думаю, что нет, - ответил ей прежний Том Реддл, снова уверенный и расчётливый.

– Х-хорошо… - не сумев скрыть облегчения, сказала Ева.

Да, пожалуй, это был первый раз, когда когтевранка радовалась его привычным манерам. Обычно её жутко раздражали его холодный тон, пронизывающий взгляд, намёк на безразличие и властность, но сейчас… Неопределённость с его стороны была гораздо хуже всего этого. Неужели можно предположить, что, если сама Ева не знает чего-то, он должен обязательно знать?

Нет. Она не должна полагаться всё время на него. Это рискованно. Не начинает же девушка доверять ему?..

Тем временем Реддл повернулся к ней спиной, обошёл то самое кресло, за которым он сидел всё время её бессознательно-сонного состояния и, наклонившись, выудил на свет сумку.

– Теперь ты довольна?
– сказал Том, как только передал ей в руки вещицу.

Синеву его глаз было меньше видно из-за ещё расширенных зрачков. За креслом не было окон, поэтому освещение тоже не являлось наилучшим. Ева успела разглядеть в его глазах своё собственное отражение, в особенности свой растрёпанный вид, прежде чем глаза слизеринца адаптировались к белоснежному свету из улицы, где было полно снега, переливающегося на солнце.

– Спасибо, - она наклонила голову вниз, раскрывая сумку, и, отодвигая внутри несколько тетрадей в сторону, нашла то, что являлось главной причиной разговора с ним для Евы.

Цепь оказалась холодной на ощупь. Вытаскивая её, когтевранка взглянула на Тома, терпеливо ждавшего её, и требовательно спросила, поднося к его лицу подвеску:

– Что это такое?

Покачиваясь из стороны в сторону на цепочке, турмалин выглядел не таким тёмным, поблескивая временами, в зависимости от расположения к солнцу.

Ни один мускул на его лице не дрогнул. С одолжением посмотрев на камень, как если Ева показала ему то же перо, известное всем на свете своим предназначением, Реддл фыркнул:

– Подарок. Подвеска. Украшение. Можешь называть это, как тебе вздумается, - объясняющим тоном проговорил, спрятав большие пальцы рук в карманы мантии.

– Меня не интересует, как это можно называть, Том, - нахмурившись, она опустила руку с турмалином, понимая, что нет смысла и дальше тыкать перед его носом этой вещицей.
– Меня интересует причина, по которой ты подарил мне это.

Молодой человек, находившийся всё это время напротив неё, теперь начал расслабленно ходить вокруг Евы, поначалу увеличив между ними расстояние, а затем, как обычно делают акулы, с каждой спиралью становился всё ближе к ней. Его шаги были медленными, неспешными. Скорее всего, юноша делал это для того, чтобы уделить больше времени

ответу хотя бы на один из её вопросов. Пусть более девчонка не докучает ему, и тема закроется.

Саму девушку это несколько напрягало. Не хотелось ощущать себя вновь добычей, жертвой, но, очевидно, именно этого он добивался. Нужно сконцентрироваться и… не бояться.

– Кажется, в письме я ясно всё написал, Ева. Это просто подарок, и ничего больше.

Второй раз огибая её, Реддл усмехнулся, заметив её отрешённый взгляд, устремлённый в определённую точку, где-то около его плеча.

– Думаю, ты знаешь, что обычно каждый подарок несёт в себе определённую энергетику, цель. Я имею в виду только те подарки, что дарятся с желанием. Например я наткнулся на эту занимательную вещицу не так давно, но и не так недавно. Мелькнула мысль, что тебе бы пришлось по вкусу. И я полагаю, что оказался прав, пусть ты и скрываешь это от меня. То есть цель такова: подарить, сделать тебе… приятное. Я знаю, что ты его примешь, и кстати, я мог бы этим шантажировать тебя, ведь наверняка в твоей голове пронеслось такое предположение. Смею заверить тебя, что и это мне не требуется. Мои принципы, в данном случае, пренебрегают шантажом.

Наконец, наследник Слизерина остановился вновь напротив когтевранки, загородив ей весь задний план. Теперь Еве ненароком придётся смотреть не на какой-нибудь стол, а на парня. Хотя пока она всё ещё пыталась изучать то пол, то свои руки, но смирение с неизбежным победит её, рано или поздно.

– А теперь скажи, - Тому пришлось опустить голову чуть вниз из-за разницы в росте. Помнится, на вечере у Слизнорта она была на каблуках, и это помогало ей не чувствовать себя крошечной. Здесь же нельзя не быть настоящей, - ты довольна моим ответом, или мне нужно попытаться ещё раз разжевать тебе его? И попрошу не пытаться избегать меня. Воспитанные и вежливые люди хотя бы изредка глядят собеседнику в глаза. Ты же не хочешь заставлять меня краснеть за тебя перед обществом?

– Мы не в обществе, - твёрдо ответила Ева. А если быть точным, то ей только хотелось сейчас быть твёрдой, но вместо этого она пробубнила слова себе под нос.

– А ты представь, что вокруг нас люди. Воображением тебя не обделили, надеюсь.

Поднимающаяся из глубин ярость на его издевательства готова была вырваться наружу. Одними словами Том Реддл умеет вывести человека из себя. Как же у него это получается?! Каждый день он делает это абсолютно со всеми. С небрежным тоном, не кидаясь оскорблениями, а лишь ставя под сомнение те или иные качества человека, требуя доказательств обратного.

– Да, - скрипнув зубами от злости, дрожащим от переполнявших её эмоциями голосом сказала Франк, в этот раз подняв голову и посмотрев прямо в его холодные синие глаза, - я почти довольна твоим ответом, Том. Правда, есть одно “но”. Советую тебе в следующий раз изъясняться менее подробно. Это несколько утомляет меня. Не думай, что чем больше ты говоришь, тем выше ты поднимаешься в глазах других.

– Вот как… - его подозрительно тихий и спокойный голос явно не предвещал ничего хорошего.
– Может быть, в некоторых местах ты права. Не буду оспаривать. Лучше позволь мне…