Свободная любовь
Шрифт:
– Ты же играла в Студенческом театре МГУ…
– …и мы с Ией Саввиной играли в знаменитом спектакле «Такая любовь». А в фильме «Матрос с „Кометы“» я снималась в паре с известным актером Театра Советской Армии Владимиром Сошальским. И вот он однажды приходит и говорит: Вета, слушай, у нас есть артист Володя Зельдин, он нигде не выступает, помоги ему. Я говорю: ради бога. И он пришел…
– Пришел и не ушел?
– Не сразу. Они с Сошальским поехали в Рыбинск, успешно выступили, заработали какие-то деньги
– По бедности?
– Ну да. Потом он меня проводил, а я жила тогда у мамы на Якиманке, и я говорю маме: как ты думаешь, с кем я была в ресторане? С Зельдиным! Она говорит: ты с ума сошла, он же старый совсем! Ему тогда было 47 лет. Он долго за мной ухаживал. Мы поженились почти через два года.
– И теперь твоя профессия – быть женой Зельдина…
– Это только теперь…
– А что такое быть женой Зельдина?
– Это я даже не могу сформулировать… Это труд. Это радость. В основном, труд. Очень трудно быть женой известного и талантливого человека. Это надо забыть о себе, отказаться от очень многих вещей. Поначалу особенно трудно было…
– Ссорились?
– Конечно. Не сильно, а так… Мы же нормальные люди.
– Привыкали друг к другу или все сложилось сразу?
– Привыкала в основном я.
– А он – нет?
– А он нет.
– То есть… каким ты был, таким остался, как в песенке?
– Как он привык жить, так и жил. А приспосабливалась я.
– Почему?
– Из любви. Я вышла замуж за человека, который мне показался очень интересным, очень добрым, очень внимательным…
– Очень верным: один театр – 65 лет в театре Советской Армии, одна жена…
– Почему одна? Я у него третья. Прочти его книгу «Моя профессия – Дон Кихот», там есть глава, которая называется «Мои жены». Его жена, тоже актриса, Генриетта Островская, играла с ним в спектакле «Учитель танцев». Она умерла. До этого была Люся, про которую я совсем не знаю, он говорит, что она была умна и очень помогала ему в его развитии…
– А что он говорит про тебя?
– Что она, то есть я, – мой мозговой центр, она умнее меня, образованнее меня, и вообще все вопросы решает она.
– Когда он в кино играет эсквайров, сэров, кажется, что он родился сэром – удивительная посадка, походка, удивительно носит вещи…
– В нем есть порода.
– Ты помогаешь ему покупать одежду?
– Не помогаю, а просто все покупаю. Он вообще не знает, что такое магазины.
– И
– И белый пиджак. И все заочно, даже за границей. Бывали редчайшие случаи, когда я его как бульдозером дотаскивала до магазина, потому что сомневалась, годится ему это или нет…
– А он легкий человек в семье?
– Не очень…
– Он часто заставлял тебя смеяться?
– Да нет… Улыбаться – да.
– А плакать?
– Плакать заставлял, чего врать-то… Он легче на людях. И прекрасен на сцене.
– Минуты тоски, сомнений в себе, разочарований – ему свойственны?
– Свойственны, и все отражается на мне. Почему я и говорю, что все не очень легко.
– Обычно говорят, что актер вложил свои черты в роль. А черпал ли он что-то из своих ролей для себя? Из Учителя танцев, с его необыкновенной пластикой, из Кутузова в спектакле «Давным-давно», из Дон Кихота?..
– Конечно. И дело не в пластике, а именно во внутреннем мире. Дон Кихот – это отдельная история. Это была идея нашего большого друга Юлия Гусмана…
– …поставившего к 90-летию Зельдина мюзикл «Человек из Ламанчи»…
– Нам и в голову не приходило, чтобы Зельдин мог играть Дон Кихота. А тут они вместе были на «Киношоке» в Анапе, Владимир Михайлович туда постоянно ездил, а я не могла, потому что у нас был любимый пес Борис, проживший 17 лет, и я должна была сидеть с ним дома. И однажды приезжает Владимир Михайлович с «Киношока» совершенно окрыленный и говорит: Юлик предложил очень интересную идею, он, говорит, на меня все время смотрел, как я купаюсь в холодной воде, когда все плавали в теплом бассейне…
– А он такой закаленный человек?
– Да, очень спортивный.
– Прости, что перебиваю, я читала, что он с молодости умел танцевать грузинский танец картули и скакать на лошадях, а в манеже занимался вместе с детьми Микояна и Васей Сталиным…
– Совершенно верно. У него даже есть какой-то диплом ворошиловского не стрелка, а всадника. Короче, Гусман говорит: я за тобой наблюдаю, ты же живой Дон Кихот, есть такой мюзикл бродвейский «Человек из Ламанчи», ты должен это сыграть. До юбилея оставалось два с половиной года – и в 90 лет Зельдин вышел на сцену в роли Дон Кихота.
– Правда, что он внесен в Книгу рекордов Гиннеса как единственный артист, выходящий на сцену в таком возрасте?
– К сожалению, боюсь, что неправда. Хотя это чудовищная несправедливость. Я читала в газетах, как на премьере «Человека из Ламанчи» ходил Михаил Ефремов и говорил: это внесено в Книгу рекордов Гиннеса? Но в нашем государстве так все устроено, что непонятно, кто за что отвечает. Этим ведь кто-то должен заняться. Не я же!
– Потрясающе, как он двигается, танцует, поет в этом спектакле!..