Свое время
Шрифт:
Пижон тут же почуял запах добычи, белозубо улыбнулся, дружески процедил на ухо Алику:
– Ну, ты гигант, Эл!
Эл - Алик - не был "гигантом", никакой его личной заслуги в том, что родители уезжали на дачу, не было, но ему откровенно льстило восхищение Пижона.
– Пока они там в навозе ковыряются, мы устроим шикарный кайф-пикничок, - Пижон, улыбаясь, совсем спрятал глаза за пушистыми ресницами.
Алик внутренне дернулся от обиды, когда Пижон смешал родителей с навозом, но тут же подавил в себе это чувство и полез
– Подожди, старик, у меня "Кент" еще остался, - остановил его Пижон.
Сам Пижон не курил, но всегда носил с собой пачку иностранных сигарет и импортную зажигалку. Откуда от доставал "Кент" - неизвестно, но угощал Пижон им только избранных.
– Тогда какие будут предложения по составу президиума, как говорит наш комсомольский вожак Петров. Кого берем?
– внимательно посмотрел Пижон на Алика.
Ответственный момент.
Алик понимал, что ему же потом придется вылизывать квартиру к возвращению родителей, скрыть все следы "кайф-пикника", кроме того, он боялся, что, не дай бог, разобьют какую-нибудь рюмку или тарелку.
– Не больше троих.
– Значит, ты, я и Горилла. Гориллу надо брать, у него маг и клевые записи. Плюс три чувихи. Итого шесть, - подытожил Пижон.
– Великолепная шестерка, Эл.
– Только...
– запнулся Алик.
– Я... у меня... нет знакомой... Сам понимаешь...
– У тебя - хата, у Гориллы - маг, кадры - за мной, - тут же сориентировался Пижон.
Первомайское утро прошло для Алика не праздничной колонне демонстрантов на Красной площади, а в мелких, но утомительных хлопотах: надо было раздвинуть стол, расставить стулья, отыскать скатерть, решить - стелить ее или обойтись клеенкой, сбегать за хлебом - выполнить ту бесконечную круговерть, которую так незаметно и всегда вовремя успевала делать мама. Праздник врывался в дом многоликим окном телевизора, вливался в форточки музыкой городских репродукторов, он будоражил и без того нетерпеливое ожидание Алика, и когда в пятом часу пополудни раздался звонок, Алик с облегчением бросился открывать дверь.
Первым ввалился Горилла. Он сразу же, не раздеваясь и не здороваясь, пронес на вытянутых руках магнитофон и сумку с кассетами в комнату. За ним с неприступным видом вошли две девушки.
Алик мучительно смутился, широко улыбнулся и сказал, как можно веселее:
– Меня зовут Алик.
– Зина, - сухо представилась худая, невысокая, бледнолицая блондинка со светло-голубыми глазами и вздернутым носиком.
– Марина, - мрачно отрекомендовалась вторая, - в отличие от Зины, смуглолицая брюнетка.
– Эл, лучше помоги дамам раздеться, - подсказал замыкающий шествие Пижон.
"Дамы" сняли пальто, платки и удалились в ванную комнату наводить марафет.
– А почему только две?
– тревожным шепотом спросил Алик у Пижона.
– Горилла - пас, когда узнал, что каждый платит за свою, так что с тебя червонец, старик.
– Отдам в стипендию. А... которая
– Это кому как повезет. Можно, конечно, разыграть, но лучше пусть сами решают. А что тебе - не все равно?
– Да, конечно, - поспешно согласился Алик.
– Алик, - позвал из комнаты Горилла.
– Куда здесь врубаться? У тебя двести двадцать или сто двадцать семь?
– Двести двадцать, сейчас, сейчас.
Алик помог Горилле подключить магнитофон к сети, для этого пришлось выключить телевизор. Горилла сосредоточенно, аккуратнейшим образом поставил пленку, достал носовой платок, обернул им руку и только тогда повернул выключатель. Зажегся зеленый глазок индикатора, завращались бобины. Пошелестев ракордом, магнитофон вдруг резко, громко и очень чисто разразился рок-н-роллом в исполнении Элвиса Пресли.
Все трое благоговейно помолчали. Горилла развернулся к Алику и Пижону.
– "Грюндиг", - пояснил он, кивнув на магнитофон.
– Фирма, - согласился Пижон.
– А зачем носовой платок?
– наивно полюбопытствовал Алик и опять улыбнулся.
– Село, - презрительно хмыкнул Горилла.
– Кто же его, залапанный, в комиссионку примет? И если кто мага коснется - пасть порву, понятно?
Горилла угрожающе набычился.
– Уговор - дороже денег, - значительно изрек он.
– И через каждые сорок пять минут выключаем на пятнадцать минут, ясно? Он же не железный.
Девицы явились нескоро, сели рядом, в сторону ребят не смотрели, постоянно перешептывались, выпить поначалу отказались, но потом пригубливали понемногу и время от времени исчезали в ванной. Застольной беседы не получалось, да и не могло получиться - все перекрывал грохот рок-н-ролла.
Горилла, не обращая ни на кого внимания, накладывал себе полную тарелку, наливал рюмку до краев, пил, методически работал челюстями, опустошал тарелку и снова рыскал глазами по столу. Насытившись, он отвернулся к магнитофону.
Пижон, наоборот, ел неторопливо, предупредительно ухаживал за слабым полом, понимающе подмигивал Алику, кивая на поглощенного процессом поглощения пищи Гориллу.
Алик, то вскакивал, чтобы принести забытые бумажные салфетки, то бегал на кухню за ложкой для салата, выпивая, но как-то не успевал закусить и потихоньку, незаметно для себя пьянел. Отнеся грязные тарелки на кухню, он зашел в ванную комнату ополоснуть руки и обнаружил, что она полна дыма - девицы, оказывается, бегали покурить.
Горилла пунктуально выключал магнитофон через каждые сорок пять минут, в такие моменты наступали томительные паузы. В одну из них Пижон предложил:
– А может устроим дансинг? Пусть пока мистер "Грюндиг" остынет, а мы с Элом сдвинем стол.
Перетащили в угол стол, переставили стулья, открыв пространство в середине комнаты и диван, вдоль которого ранее стоял стол. Пижон включил торшер возле дивана и погасил люстру, а Горилла поставил вместо ревущих "роков" медленные блюзы.