Сволочь ненаглядная
Шрифт:
– Ты хочешь выдать меня за Сю? – изумился Скотинин. – Ничего не выйдет.
– Еще как выйдет, – успокоил Иван, – паричок, грим, костюмчик, родная мать не признает.
– А голос? – настаивал Лео. – Да я его репертуар не знаю!
– Репертуар! – хмыкнул администратор. – Тоже мне Лучано Паваротти, репертуар! У нас фанера! Ходи по сцене и рот в такт разевай. Держись подальше от зрителя, и все. Репертуар! Смешно, право слово.
– Не, боюсь, – мямлил Лео.
– Тысяча пятьсот, – коротко бросил Иван.
Скотинин засомневался. Видя его колебания, администратор
– Тысяча семьсот, и натягивай парик.
Олег переоделся, вышел в качестве Виктора Сю на сцену, исправно попрыгал под ритмичную музыку и ушел под несмолкаемую авацию ажиотированного зала.
На следующий день Иван Лазаревич позвонил Лео домой.
– Слышь, Скотинин, приезжай ко мне.
– Зачем? – спросил Лео.
– Дело есть, – бросил администратор.
Олег явился на зов и получил заманчивое предложение.
– Я Виктора Сю послал на хер, – пояснил Иван. – Надоел идиот – то ханку жрет, то с бабами дерется, то обколется. Мне такой кадр не нужен. Думаешь, ты первый за него ломался? Цирк, да и только. Вот что, бросай свои церковные песнопения и давай ко мне. Голос есть, ноты вроде знаешь, я из тебя человека сделаю.
И, глядя на ошеломленное лицо Скотинина, добавил:
– Впрочем, даже если «до» от «ля» не отличишь, все равно в люди выведу, ты только слушайся.
Так начался вертикальный взлет Олега Скотинина, превращенного ловким Иваном в Лео Ско. Через год парень орал на каждой телевизионной программе и заполнил собой радиоэфир. Деньги полились рекой. Иван только потирал руки. Именно в это время к Олегу пришла брать интервью молодая журналистка Настя Звягинцева.
Разгорелся бурный роман. Мягкий, даже безвольный певец побаивался, как воспримет мама будущую невестку, но Настенька, хоть была сиротой, оказалась девушкой с богатым приданым. Вот эта роскошная многокомнатная квартира в центре, в одном из самых престижных московских домов, принадлежала ей. И Наташа сочла партию подходящей. В загс сходили потихоньку. Имидж Лео, отвязного молодежного певца, плохо сочетался с обликом женатика, поэтому об официальном оформлении отношений помалкивали. Но слухи все равно поползли, словно змеи, по закулисью. Впрочем и Настя, и Олег только хитро улыбались, когда наглые журналисты впрямую интересовались:
– Вы женаты?
А Наташа щебетала:
– Это дело детей, я не в курсе, но Настеньку обожаю.
Жить бы им да радоваться, но за светлой полосой удач часто приходит темное время несчастий. Не миновало оно и Скотинина.
Сначала неожиданно умер Иван, заболел гриппом и скончался. Лео выдержал удар, всеми делами стала заправлять Наташа. Потом заболела Настя, но здесь дело было хуже. У девушки невесть откуда открылась шизофрения. Настенька из милой, веселой, приветливой девушки превратилась в злобное существо, рассказывающее всем гадости о Скотининых.
– Я порой терялась, – вздыхала Наташа, – она была абсолютно уверена, что мы хотим ее убить, чтобы получить в свое безраздельное пользование квартиру.
– Просто зверем стала, – поддакнул Лео, – в особенности весной и осенью, вот когда кошмар
– Кто это? – поинтересовалась я.
– Очень крупный психиатр, – пояснила Наташа, – профессор Ростов. Он подобрал кой-какие препараты, и Настя стала потише, просто на человека походить начала. Вы даже представить себе не можете, скольких денег и сил стоило мне, чтобы Настины бредни не попали в газеты! Впрочем, даже ее ближайшая подруга, Леся Галина, перестала с ней общаться. Прикиньте на минуту, Леся работает в журнале «Ваша песня», заведует отделом, и вдруг Настя является к главному редактору и заявляет, будто Леська у нее украла фамильные драгоценности – мамины и бабушкины кольца, серьги… Ну и бред?
– Может, правда? – провокационно поинтересовалась я, старательно корча идиотку.
Наташа всплеснула руками:
– Дорогуша, у нее не было никаких брильянтов! Квартира – да, но больше ничего! Вы бы видели, в каком состоянии находились апартаменты, когда мы сюда въехали.
– Ужас, – вмешался Лео, – нора грязного кролика. Обои клочьями, потолок обваливается, да Настя после смерти бабушки жила в одной комнате, в другие даже не заглядывала, и средств на ремонт у нее не было, так что я сюда столько денег вложил… Считайте – купил, тут все новое, одни стены остались.
– Впрочем, и кое-каких стен нету, – усмехнулась Наташа. – Понимаете, мы искренне любили Настю – чистый, светлый ребенок, наивный и веселый… Но вот – странная болезнь! Личность совершенно изменилась, это была уже не та девочка, которую Олежек взял в жены, а гиеноподобная собака, готовая кинуться на вас исподтишка. И весь ужас состоял в том, что развестись с ней Олегочка не мог.
– Почему? – насторожилась я.
Лео начал сосредоточенно насыпать в чашку кофе.
– Вы сумеете выгнать из теплого дома на мороз больную собачку, которая гадит на ковер?
– Нет!
– Вот Настенька и казалась нам таким потерявшим всякий разум щенком, жалость мешала принять радикальные решения, – вздохнула маменька. – Впрочем, иногда в ней вдруг просыпалась прежняя Настенька, и от этого делалось только хуже.
– Да, – вздохнула я, – более чем неприятно.
– И не говорите, – подхватила Наташа, – представляете, как обрадовался бы какой-нибудь «Мегаполис», доберись его корреспонденты до Насти! Она такое людям говорила!
– Чего далеко за примером ходить, – хмыкнул Лео, – незадолго до смерти жена сломала ногу, вышла за хлебом, поскользнулась и упала.
– Вы отпускали ее одну? – перебила я его.
– Зимой и летом – да, – пояснил Скотинин, – а в момент обострений госпитализировали в клинику к Ростову. В общем, ее свезли по «Скорой» в Склиф, мы даже ничего не знали, записывали новый клип. Приехали домой, а на автоответчике сообщение.
– Естественно, тут же полетели в больницу, – принялась давать объяснения Наташа, – заплатили всем – санитаркам, медсестрам, чтобы ухаживали… Каждый день со свежим обедом и фруктами прибегали, так угадайте, что получилось?