Сволочь ненаглядная
Шрифт:
– Вот и надо было оставить дома, – ляпнул мальчишка и поскакал на одной ноге в ванную.
Люся растерянно глянула на меня.
– Кажется, Кирюша не слишком нам рад…
– Ерунда, – лицемерно сказала я, – просто боится опоздать в школу, а так он очень любит животных.
– Похоже, что Муму тут всех раздражает, – гнула свое Люся, – право, странно. Имеете своих животных и не любите чужих.
– Нет, нет, – отбивалась я, демонстративно поглаживая всклокоченную болонку, – прелестное существо, очаровашка, ну срет и писается, да с кем
– Федя парень неплохой, – заявил вышедший из ванны Кирюшка, – только ссытся и глухой.
– Какой Федя? – не поняли мы с Люсей.
– Поговорка такая, – объяснил мальчишка, завязывая ботинки. – Имя поменять можно, например, Муму баба не плохая, только ссытся и глухая.
– Моя собачка превосходно слышит, – возмутилась Люся, – просто как горная коза.
– Это для рифмы, – хихикнул школьник и вылетел на лестницу.
Со двора доносились гудки, Сережка торопил брата.
– Доченька любимая, – завела Люся, – эх, кабы не бедность проклятущая, жили б сейчас в гостинице, питались в ресторане, а не у людей из милости. Собаченька моя, крошечка, дай мама тебя поцелует. Так переживает, детка! Дома ну никогда ничего себе подобного не позволяла, котеночек…
– Прекрати, мама, – оборвала одна из двойняшек Люсины стоны. – Она и у нас в квартире гадит, просто у нее характер мерзкий и избалована без меры.
– Что ты говоришь, Таня, – возмутилась мать, – да Муму – ангел!
– Ой, ой, ой, – завела дочурка, – а кто каждую ночь в коридоре льет и на пороге кучу делает?
Люся в негодовании принялась беззвучно разевать рот.
– Еще и со стола все прятать нужно, потому что Муму вороватая жопа, – неслась дальше Таня.
– Татьяна! – сурово заявил Иван, выглядывая в коридор. – Что за выражения, где ты их набралась?
– У тебя, папахен, – отрезала дочь. – Что ты вчера маме сказал, когда узнал, что она перепутала размер и купила слишком маленький ремень тебе в брюки? Не помнишь? «Только старая и глупая жопа вроде тебя способна на такой идиотизм!»
Иван онемел от неожиданности, зато отмерла Люся.
– Немедленно, слышишь, нахалка, немедленно извинись перед отцом, и потом, что позволено Юпитеру, то не позволено быку. Сначала добейся в жизни успеха, как папа, а потом…
«Ругайся с родными», – мысленно добавила я.
Но Люся не успела закончить начатую фразу, потому что Таня перебила мать:
– Ой, ой, ой! Ну и чего он такого добился? Сама говорила тете Лене: «Мой, мудак, работу потерял, теперь весь день на диване валяется и в потолок плюет, а я его корми, пои, да и обстирывай». Да ты папахена в Москву только с одной целью и прихватила…
– С какой? – поинтересовалась более простоватая и наивная Аня. – С какой целью мама папу сюда привезла?
– Чтобы без нас не напился в лоскуты и не сжег квартиру, – спокойно пояснила Таня. – Она так тете Лене и объяснила: «Дешевле идиота в столицу прокатить, чем нажитое тяжелым трудом потерять». Пошли, Анька, сейчас по телику мультики покажут.
Близняшки
– Не обращайте внимания, – попробовала я уладить неприятную ситуацию, – подростковый возраст, гормональный стресс, они все в тринадцать лет невозможные делаются…
– Значит, я мудак! – взревел Иван и, пнув ногой вешалку, двинулся на Люсю.
Сережкины сапоги с глухим стуком вывалились из ботиночницы.
– Тише, тише, – забормотала Люся, – ты что, Таньку не знаешь, бог знает чего выдумает, наврет…
– Пошли, поговорим, – гремел Иван, утаскивая жену в комнату.
Я в растерянности осталась в коридоре. Из Кирюшкиной детской раздавался радостный хохот близняшек, девчонки наслаждались телевизионной программой. Постояв немного, я решила пойти на кухню, и тут до слуха донеслись глухие, равномерные удары. Они неслись из помещения, куда разъяренный муж уволок супругу.
Пару секунд я колебалась, но потом стук усилился, и послышался слабый стон. Господи, Иван забьет Люсю до смерти в нашей квартире! Приедет милиция, заберет убийцу и посадит в Бутырку, а мне придется таскать туда передачи и жить с гадкими девчонками! Не знаю, какая перспектива испугала меня сильней: оказаться с мешочком сигарет на Новослободской или воспитывать двойняшек. Но обдумывать эту тему было недосуг.
Ноги сами собой понесли меня в комнату гостей, я уже открыла рот, чтобы заорать: «Прекрати, Иван, немедленно…»
Но увиденная картина потрясла меня до глубины души. Муж с женой лежали на диване, спинка которого билась о стену, издавая устрашающие звуки, а стоны вылетали из Люсиного рта, она была совершенно довольна сложившейся ситуацией.
Обретя способность двигаться, я отползла в коридор – ну ничего не понимаю в этой жизни! В ту же секунду из детской высунулась Танина голова.
– Да вы не волнуйтесь, – пояснила девочка, – они всегда так! Сначала поругаются, а потом в койку. У папахена по-другому не получается, только после драки. Мамахен даже к врачу бегала, триста рублей отдала! А тот посоветовал, угадайте что?
– Что? – машинально повторила я, чувствуя, как мелко-мелко начинает дергаться глаз.
– Злите мужа почаще, – хихикнула Таня и повторила: – Триста рублей отдала, лучше б мне кофточку-стрейч купила.
– Тань, глянь, прикольно, – раздался из детской голос Ани.
Татьянина голова исчезла. Я вновь осталась в коридоре одна, на этот раз в состоянии полного остолбенения. Вдруг около вешалки послышалась возня. Это Муму, меланхолично растопырив лапки, прудила огромную лужу возле безукоризненно вычищенных Сережкиных сапог.
– Не стесняйся, милая, – ободрила я собачку, – если дальше так пойдет, сама скоро писаться начну.
Муму вздохнула и поковыляла в комнату. Я быстро написала записку: «Люся, приготовь обед» – и выскочила из дома. Просто не знаю, как смотреть гостям в глаза после этого происшествия.