Сволочь ненаглядная
Шрифт:
Большей гадости нельзя был придумать. Стелла, больше всего боявшаяся, что кто-нибудь узнает правду о ее прошлом, просто цепенеет при виде сестры. Родственных чувств у нее нет, да и откуда им взяться? Настя расспрашивает «подругу» брата:
– Где Егор?
– В Америке, – быстро отвечает Стелла.
– Дай адрес, – требует Настя.
– Он работает в шоу, постоянно переезжает с места на место, хочешь что-нибудь передать, отдай мне, – поясняет Стелла и неизвестно для чего поясняет: – Он
– Скажи свой телефон и адрес, – требует Настя.
Стелле приходится дать координаты дома на Новокисловском.
– Я напишу письмо и позвоню, – сообщает Настя и интересуется: – А чего он в Америку подался?
Тут Стелла решает проверить, можно ли будет когда-нибудь рассказать сестре правду, и ляпает:
– Да из-за денег все, нищета заела, вот и подался в шоу трансвеститов.
– Куда? – не понимает Настя.
– Ну такой спектакль, где выступают мужчины, переодетые женщинами, – поясняет Стелла и внимательно следит за реакцией собеседницы.
Скажи Настя в ответ просто: «А, понятно» или: «Надо же!», и череды страшных убийств не произошло бы, но девушка приходит в ужас:
– Какой кошмар! Как ты думаешь, его там не сделали голубым?
И Стелла понимает – Насте правду нельзя сообщать никогда, она не поймет или, еще хуже, осудит, растрепет всем…
Несколько дней Стелла проводит в мучительных раздумьях, потом съезжает с квартиры на Новокисловском в другое место в надежде на то, что Настя никогда ее не найдет. Но Насте не до Стеллы, у нее обостряется шизофрения, возникает мания преследования, она перестает питаться дома, ест только сырые овощи…
Не зря многие психиатры считают безумие наследственным. У Платовых выстроилась целая цепочка – ненормальная Серафима, крайне странный Валентин, больная Настя и… Егор-Стелла. У последней своя проблема. Ей все время кажется, будто тайна исчезновения Егора может вылезти наружу. Стелла живет в постоянном напряжении – вот девушки во дворе хихикают, глядя на нее, наверное, знают правду. Вот парень улыбнулся – тоже небось в курсе… Но если Настю пытаются лечить, то Стелла борется со своей болячкой один на один.
В одно из коротких просветлений рассудка Настя едет к Майе специально для того, чтобы рассказать той о кошмарной судьбе Егора.
Плясать, изображая женщину, перед вопящей толпой, что может быть хуже! Так пусть Майя узнает, чем занимается ее сын, может, хоть чуть-чуть пожалеет его.
Но Майя воспринимает новость спокойно, в отличие от Насти, она совершенно нормальна, поэтому реагирует соответственно.
– Ну и что? Во все века мужчины переодевались на подмостках в женское платье, в Японии, например, или Китае… Ничего кошмарного тут нет.
Но у Насти иное мнение по этому
– Вот до чего Егора довела нужда, – бросает она в лицо матери, – а все из-за тебя, не захотела нам помочь!
Майя пожимает плечами.
– У нас у самих денег нет!
Но Настя уже видит в открытом ящике письменного стола пачки долларов, перетянутых резинками, и вне себя кричит:
– А это что! Да у тебя миллионы, а Егору и мне ты пожалела даже рубль!
Майя спокойно объясняет:
– Там лежит шестьдесят тысяч, а не миллионы.
– Откуда? – изумляется Настя.
– Мы получили премию, которую Союз борцов за права народов в Вашингтоне учредил для лиц, внесших вклад в правозащитное движение, – спокойно объясняет мать. – Сумму эту мы собираемся передать обществу «Мемориал», она пойдет на нужды людей, пострадавших от коммунистического режима…
В эту секунду с кухни раздался возглас Валентина:
– Проголодался.
Майя ринулась на зов. Оставшись одна, Настя уставилась на пачки, их было ровно шесть. Недолго думая, она хватает три и убегает. Теперь деньги нужно передать Егору.
Настя звонит на Новокисловский, там к телефону подходит Регина и объясняет, что Стелла съехала, но она может передать ей информацию.
– Скажите, что звонила ее сестра, – бормочет Настя.
Она просто оговаривается, хочет произнести «сестра Егора», но от волнения выпаливает – «ее сестра». Эта оговорка в конечном счете стоит Насте жизни.
Ничего не подозревающая Регина сообщает Стелле:
– Звонила твоя сестра Настя, оставила свой телефон. – А потом удивляется: – Ты никогда не упоминала про родственницу.
– Это ошибка, – помертвевшими губами шепчет Стелла.
Она в диком ужасе: значит, Настя уже знает, более того, небось рассказала Регине, вон как та ухмыляется.
Несколько дней Стелла мучается, потом принимает решение – Настю надо убить, иначе тайна раскроется. Нормальному человеку не придет в голову подобное решение, но Стелла больна психически и начинает осуществлять план. Сначала она колеблется, что лучше – отравить, застрелить, толкнуть под машину… И тут ей на память приходит давний разговор с Радзило.
– Если захочешь от меня избавиться, – пошутил Петр Владимирович, – уколи тромбофлексин.
– Зачем? – изумился Егор.
– Ах, душенька, – усмехнулся художник, – скоро я, старый пень, надоем тебе, и ты захочешь меня убить! Но только делать все надо красиво. Нож, топор – фу, какая гадость. А тромбофлексин резко повышает свертываемость крови, тромб закупорит артерию – и все, конец!
Егор тогда только удивился дикой фантазии Петра Владимировича, и вот теперь название препарата услужливо выплыло из глубин памяти.