Сволочь
Шрифт:
Осчастливленный Ярик изобразил мне на прощанье «викторию», и они с Лесей удалились. Мы с Тасей вошли в наш номер.
— Может, вина хочешь? — предложил я. — У нас, кажется, еще осталась бутылка.
— Нет, не хочу. Майкл, ты мне так и не ответил: я твоя девушка или нет?
— А разве обязательно быть чьей-то?
— А разве нет?
— Не знаю. Как-то нелепо всю жизнь быть чьим-то. Сперва ты чей-то ребенок, потом чей-то возлюбленный, потом чей-то муж…
— Так ведь это хорошо.
—
— Разве нельзя принадлежать кому-то и быть собой?
— Нельзя. Или можно. Или можно, но я не умею.
Я присел на кровать. Тася села рядышком.
— Какой ты странный, — сказала она. — Такой вроде легкий, а на самом деле тебе тяжело.
— С чего ты взяла?
— Так мне кажется. Может, ты чего-то боишься?
— Боюсь.
— Чего?
— Щекотки.
— Если шутишь, значит, боишься. Я тоже боюсь.
— Чего?
— Многого.
— А больше всего?
— Очень боюсь терять. Наверно, потому что долго привязываюсь. А когда привяжусь, то уже не могу расстаться.
— С какой любовью привыкает к узам воздушный шарик со свинцовым грузом, — усмехнулся я.
— Что это?
— Не знаю. Так, бессмыслица.
— А ты не боишься терять?
— Нет. Когда теряешь — пространства становится больше.
— А на что в этом пространстве опереться?
— Не знаю.
Тася вдруг зажмурила глаза.
— Ты чего? — спросил я.
— Мне вдруг по-настоящему страшно стало, — проговорила она. — Представляешь: совсем пустое пространство, никого и ничего нет. Даже терять нечего…
— Глупенькая, — сказал я. — Человеку всегда есть что терять.
— Что?
— Себя.
— Если б я осталась совсем одна, мне было бы не жалко себя потерять. А тебе?
— Не знаю. Я вообще ничего не знаю. Я живу, как живется, и дышу, как дышится.
— А любить ты умеешь?
— Да, — кивнул я. — Умею.
— А меня ты любишь?
Я не ответил ей. Просто поцеловал. Впрочем, потом я сказал ей, что люблю ее. Даже несколько раз.
Расстались мы на перроне киевского вокзала, не обменявшись ни адресами, ни телефонами. Леся и Тася, держась на некотором расстоянии друг от друга, спустились в метро. Ярик же, все еще пребывающий в эйфории, предложил мне добраться до нашего района на такси.
— Я плачу, — щедро заявил он. — Только у меня, кажется, деньги кончились. Одолжишь?
— Чувствуется, что мы вернулись в Киев, — хмыкнул я. — Одолжу, не бойся. Лови тачку.
— Интересно, что ты скажешь Даше, — заметил Ярик уже в машине.
— А что я ей должен говорить?
— Как ни крути, а ты ей изменил.
— Никому я не изменял. Нельзя изменить человеку, с которым у тебя ничего не было.
— Если любишь —
— Интересно слышать это от тебя.
Я высадил Ярика у кинотеатра «Ровесник», а сам поехал дальше. В тот день я так и не позвонил Даше. Не позвонил и на следующий. На третий день я решил, что прятаться глупо и набрал ее номер.
— Алло? — послышался в трубке Дашин голос.
— Привет, — сказал я. — Как дела?
— Нормально. Тебя уже отпустили?
— Кто?
— Инопланетяне.
— Не до конца. То есть я уже в Киеве, но меня держат на коротком поводке. Не удивляйся, если время от времени я буду исчезать.
— Ты с кем-то познакомился? — после паузы спросила Даша.
— Естественно. Мир полон людей. Все время с кем-то знакомишься. А с кем-то расстаешься.
— Ты хочешь со мной расстаться? — сказала Даша.
— Не обязательно. Можем иногда видеться. Если ты согласна, чтобы я встречался с тобой ради дружеских бесед, а затем исчезал и опять возвращался, ничего другого от тебя не требуя.
— Нет, — заявила Даша.
— Почему же нет? — натянуто удивился я.
— Потому что это неприлично. Не понимаю, как тебе вообще пришло в голову предложить мне такое.
— Я тоже многого не понимаю, — сказал я. — Видимо, я так и умру непонимающим. Если я когда-нибудь предстану перед Богом, ему будет приятно увидеть на моем лице удивление. Прощай, Даша. Как сказал Людовик Шестнадцатый своему палачу: «Наша встреча была ошибкой».
Я повесил трубку. Честно говоря, с облегчением.
Через неделю после этого события, к величайшему моему изумлению, позвонила Тася.
— Привет, Майкл, — сказала она. — Это…
— Я узнал, — ответил я. — Откуда у тебя мой номер?
— Ярик дал. Мы с ним в институте встретились.
— Не такой уж, видно, и большой ваш Политех.
— Ты не рад?
— Тебе как ответить — честно или вежливо?
— Майкл, — сказала Тася, — почему ты так грубо разговариваешь?
— Извини, — сказал я. — С тех пор, как я расстался с грузом, на меня стали слишком сильно давить воздушные потоки. Ничего личного.
— Очень жаль, что ничего личного. Я, собственно, вот почему звоню. Я в твоем номере тогда губную помаду не забыла?
— Что не забыла? — изумился я.
— Губную помаду.
Я с шумом выдохнул.
— Тася, — сказал я, — дай мне свой адрес.
— Зачем?
— Надо.
Тася продиктовала мне адрес — где-то на Борщаговке. Я вышел из квартиры, зашел в галантерейный магазин, купил тюбик губной помады, поймал такси и поехал на Борщаговку. Там я нашел Тасину улицу, дом, квартиру и позвонил в дверь. Тася открыла. На ней были домашний халатик и шлепанцы.