Священная земля
Шрифт:
Соклей укоризненно хмыкнул, в чем Менедем был уверен. Он тоже был прав. Умничать с македонцами было не самым мудрым поступком, который мог бы сделать Менедем.
“Это у вас есть?” офицер снова крикнул.
“Да, о дивный”, - сказал Менедем.
Соклей снова кудахтнул. Но македонянин, как и надеялся Менедем, принял иронию за испуганную вежливость. “Так-то лучше”, - прорычал он. “Теперь назови мне свой груз, и больше никаких пререканий”. Менедем позволил
“Люди, которые любят читать?” Предложил Соклей.
Македонец вскинул голову. Очевидно, эта идея была ему чужда. Он пожал плечами и нашел другой вопрос: “Куда ты направляешься?”
“Финикия”, - неохотно ответил Менедем. “Мы собираемся обменять алую краску, бальзам и все остальное, что сможем найти”.
“Это ты?” Эти серые глаза стали жесткими и хищными. “Или ты здесь шпионишь для Антигона Циклопа?”
“Клянусь богами!” Воскликнул Менедем. “В прошлом году мы оказали услугу Птолемею, а теперь его слуга называет нас шпионами. Мне это нравится!”
“Услуга? Какого рода услуга? Его белье? Вы принесли ему пару чистых хитонов?” - издевался офицер. “Или вы наклонились и оказали ему услугу другого рода?" Ты достаточно хорошенькая; ему бы это понравилось. И тебе тоже могло бы понравиться.”
Обвинение свободного взрослого мужчины-эллина в том, что он играет мальчика для другого мужчины, было одним из самых отвратительных оскорблений, которые кто-либо мог нанести. Менедем кипел от злости. Его руки сжались в кулаки, “Спокойно”, - пробормотал Соклей.
“Легко? Я скажу ему, чтобы...” Но Менедем взял себя в руки. На Родосе он мог сказать македонянину все, что ему заблагорассудится. Не здесь. Кипрский Саламин был городом Птолемея. Один из офицеров повелителя Египта имел гораздо больший вес, чем шкипер торгового судна из далекого полиса. Овладеть собой было нелегко, но Менедем сделал это. “Нет, господин”, - сказал он македонянину самым ледяным тоном, на который был способен. “В прошлом году он привез Полемея, сына Полемея, из Халкиса на острове Эвбея к Птолемею, который тогда жил в городе Кос на одноименном острове”.
Офицер разинул рот. Какого бы ответа он ни ожидал, это был не тот. Он попытался собраться с духом: “Правдоподобная история. Сколько он вам за это заплатил?”
“Один талант серебра, по его собственному весу”, - ответил Соклей. “У меня это указано в здешних счетах. Не могли бы вы ознакомиться с ними?”
“Нет”, - прорычал македонец. Он развернулся на каблуках и заковылял обратно по пирсу, алый плащ развевался вокруг него.
“Euge!” Сказал Менедем. “Но скажи мне, какого черта ты притащил с собой прошлогодние отчеты?” Его кузен был безумен из-за того, что следил
Соклей ухмыльнулся. “О, у меня нет. Но по тому, как он рассмеялся при мысли, что кто-то может захотеть купить книгу, я предположил, что у него, вероятно, не было его писем. И это оказалось правильным”.
“Это хитро, юный господин”, - восхищенно сказал Диокл. “Это очень хитро”.
“Это казалось разумным”, - ответил Соклей, пожимая плечами. “Но я хочу сказать euge моему кузену. Когда этот македонский болван оскорбил его, он не потерял самообладания. Он оставался спокойным, и македонянин закончил тем, что свалял дурака ”.
Менедем не привык - решительно не привык - к похвалам со стороны Соклея. Его кузен был более склонен называть его чем-то вроде тупоголового болвана, который думает своим членом. Он привык к этому. Хотя это… “Большое тебе спасибо, моя дорогая”, - сказал он. “Ты уверена, что с тобой все в порядке?”
“Совершенно уверен, спасибо”, - ответил Соклей. “И я думаю - хотя не могу быть так уверен - что ты, возможно, наконец-то начинаешь взрослеть”.
“Я?” Менедем вскинул голову. “Это маловероятно, позволь мне сказать тебе”.
“Я не знаю”, - сказал Соклей. “Я думаю, пару лет назад ты бы назвала его какой-нибудь непристойностью, которую позаимствовала у Аристофана, и это пролило бы аромат в суп”.
Менедем обдумал это. Как бы ему ни хотелось, он не мог этого отрицать. Теперь он пожал плечами. “Я этого не делал, и это все, что нужно. Теперь, может быть, эти щупальца за сиськи в цистернах оставят нас в покое и позволят нам заняться каким-нибудь делом ”.
“Э-э... да”, - сказал Соклей. “Еще Аристофана?”
“Конечно, моя дорогая”, - ответил Менедем. “Только самое лучшее”.
Когда на следующее утро Соклей и Менедем вышли на рыночную площадь Саламина, Соклей остановился, восхищенно уставился на них и указал пальцем. “Смотрите!” - воскликнул он. “Финикийцы! Много финикийцев!” Конечно же, многие мужчины на агоре были смуглыми, с крючковатыми носами и носили длинные одежды, несмотря на то, что день обещал быть теплым. Грубые гортанные звуки их языка смешивались с ритмичными взлетами и падениями греческого.
Двоюродный брат Соклея посмеялся над ним. “Ну, конечно, здесь много финикийцев, мой дорогой”, - сказал Менедем. “Мы находимся недалеко от финикийского побережья, на Кипре есть финикийские города, и все эти финикийские корабли в гавани не добрались сюда без моряков и торговцев на них”.
“Нет, конечно, нет”, - сказал Соклей. “Но теперь я узнаю, понимают ли они мой арамейский - и я понимаю их. Я думал, что мы встретим больше таких в Ликии, Памфилии и Киликии, но, - он пожал плечами, - мы не столкнулись.