Святая Русь - Князь Василько
Шрифт:
– Пожалуй, ты прав, Неждан… Как же быть, Мария?
– Как? – слегка призадумалась княгиня.
– Да очень просто. Облачимся в крестьянские армяки, никого с собой не возьмем и где-нибудь встанем незаметно. Согласен, Василько?
– Да уж куда денешься, коль тебе так безумно захотелось на обряд глянуть.
– Для истории запишу, князь. Для истории.
За околицей собралось всё село.
Мужики по обычаю вышли на сев, как, как на праздник, - надели чистые белые рубахи, расчесали кудлатые
Из села со звонницы раздался тягучий удар колокола. Батюшка Никодим, дородный, с округлым красным лицом в длинной сивой бороде, с маленькими, заплывшими щелочками – глазками, осенил густую толпу медным крестом и начал недолгий молебен в честь –святого Николая чудотворца, покровителя крестьян и лошадей.
Мужики и бабы, парни и девки опустились на колени, закрестились. А в уши бил звучный, басовитый батюшкин голос:
– Помолимся же, братия, чудотворцу Николаю, дабы умолил Господа нашего Исуса Христа и пресвятую Богородицу даровать рабам Божиим страды благодатной, колоса тучного…
Батюшка машет кадилом, обдавая сизым дымком мужичьи бороды. Старательно голосят певчие.
В нужное время раскатисто и громоподобно рявкнул дьякон, спугнув с березы ворон.
– Господи, поми-лу-уй!
Низкорослый и скудобородый дьячок подает в руки священника икону Николая угодника; батюшка, перекрестившись, лобзает образ и глаголет:
– Приложимся, православные, к чудотворцу нашему.
Мужики поднимаются с колен, оправляют рубахи и по очереди подходят к иконе. Поцеловав правое плечо угодника (к лицу прикладываться не принято), истово крестятся, поясно кланяются и уступают место другому богомольцу.
Затем батюшка берет у псаломщика кропило со святой водой и обходит лошадей, привязанных поводьями к специально построенной на меже коновязи из столбиков и жердей. Никодим брызжет водицей поначалу на хозяина, а затем и на саму лошадь, приговаривая:
– Даруй, Николай чудотворец, милость свою сеятелю и коню. Отведи от них всякие напасти, недуги и силу нечистую…
После обряда посвящения, староста Лазутка Скитник подошел к батюшке, земно поклонился и молвил:
– Благослови, отче, мир и ниву.
Батюшка троекратно осенил толпу крестом и подал знак псаломщику; тот принялся снимать с Никодима церковное облачение – шитую золотом ризу, поручи125 и епитрахиль126, оставив батюшку лишь в легком подряснике.
Никодим воровато глянул в сторону Мстиславова терема. Он уже ведал о прибытии князя и княгини, и откровенно побаивался приниматься за древний языческий обряд, кой каждую весну свершали когда-то славянские племена со своими старейшинами и вождями. Но у терема всё было тихо. Даже почему-то боярин Корзун к полю не вышел. Правда, неподалеку от «действа» сидит на меже незнакомый мужик с бабой, но они батюшке не помеха: должно быть из соседней деревеньки бредут, вот и присели отдохнуть.
Никодим шагнул на вспаханное поле, размашисто перекрестился и, кряхтя, опустился на землю.
Лазутка
– С Богом, православные.
К лежащему попу подошли три мужика – рослые, дюжие, отобранные миром на «освящение нивы». Никодим, скрестив пухлые руки на животе, пробасил:
– Уродись, сноп, как толстый поп!
Перекатывали мужики Никодима сажен десять, затем батюшка приказал остановиться. Толпа довольно загудела:
– Освятил святый отче нашу землицу.
– Топерь Никола хлебушка даст…
Мужики помогли подняться Никодиму с земли, отряхнули подрясник от пыли. Батюшка вновь облачился в ризу и епитрахиль и, подняв крест над головой, изрек:
– Святой Николай угодник, окажи милость свою рабам Божиим. Будь им заступником от колдуна и колдуницы, еретика и еретицы, от всякой злой напасти…
Затем батюшка вновь троекратно осенил крестом толпу и молвил напоследок:
– Приступайте к севу, миряне. Да помогут вам Господь и святые чудотворцы.
Лазутка поднес Никодиму от всего мира полный ковш бражного меду.
– Прими, святый отче, за труды благочестивые.
Батюшка вновь воровато оглянулся на Мстиславов терем и (Бог простит!) с вожделением приложился к ковшу.
Г л а в а 3
«»»»БЕСОВСКИЕ ИГРИЩА»
К новому увлечению жены – посещать народные обрядовые праздники – князь Василько отнесся спокойно. Мария решила отобразить их в своей рукописи. Дело сие доброе: потомки должны ведать, как жили их предки. Одно смущает: христианские обряды тесно переплетаются с языческими. В народе живучи древние славянские обычаи, и их, пожалуй, не искоренить. Может, пройдут века, а народ так и будет, как и дохристианских времен, встречать и провожать «широку масленицу», украшать избы березками в святую Троицу, прыгать через кострища в ночь на Ивана Купалу… Какая причудливая вязь! И сколько у народа любви к дохристианским верованиям! И не только. Сия любовь к языческому быту заметна и в княжеской среде.
Мария как-то призналась:
– В Чернигове я не только посещала языческие обряды, но и сама принимала в них участие.
– И через костер прыгала?
– Прыгала!
Васильку показалось, что жена ответила даже с каким-то дерзким вызовом.
Марии никогда не забыть, как она провела ночь на Ивана Купалу. Тогда ей было шестнадцать лет. Еще с вечеру они с Любавой сняли с себя дорогие сережки, ожерелья и запястья и облачились в простые сарафаны. Поднялись чуть свет и тайком от старой благочестивой мамки, коя безмятежно спала в соседней горенке, вышли из женской половины терема.