Святая Русь - Князь Василько

Замыслов Валерий Александрович

– А что же с князем Андреем?

– Андрей был вынужден покинуть Грузию и сгинул в безвестности.

– Где ты взяла такие сведения, Мария? В нашей библиотеке, кажется, ничего подобного нет.

– В Чернигове, Василько. Учитель мой, инок Порфирий, не только переписывал на русский язык греческие книги, но и грузинские. Среди них оказалась и книга о царице Тамаре. Я конечно же заинтересовалась судьбой Юрия Боголюбского. Сам факт его царствования говорит о многом. Сколько же даровитых князей погибло на Руси из-за властолюбия отдельных князей. За Всеволодом Третьим числится немало смертных грехов. В 1177 году он коварством захватил в плен Глеба Ростиславича и приказал ему покинуть Рязанское княжество. Но Глеб резко ответил: «Лучше приму погибель но с земли родной не уйду!» Всеволод бросил его в поруб, где Глеб и умер от холода и голода. В этом же году Всеволод

Большое Гнездо совершил еще одно преступление. Ему не по нутру стала возрастающая слава Мстислава Ростиславича, и тогда он приказал выколоть глаза своему племяннику. Чересчур худым человеком был Всеволод Третий, вот почему я и решила высмеять его доблести в «Слове». Летописцы вовсю расхваливают его победы над волжскими булгарами. Но что это были за победы? В 1183 году Всеволод обратился к девяти влиятельным князьям и попросил их пойти с дружинами на булгар. Во Владимире собралось огромное войско, кое на ладьях – насадах спустилось по Клязьме, Оке и Волге, а затем высадилось на берег и пошло к стольному граду булгар. Три дня дружины Всеволода пытались взять столицу, но успеха не имели. Великий князь распустил войско и вернулся восвояси. Через два года он вновь захотел «расплескать веслами Волгу», но булгары отразили натиск. Два злополучных похода так отрезвили Всеволода, что он до самой смерти князя Игоря не решался больше искать себе славы в Волжской Булгарии. Ох уж и похвалю я лихоречьем¹³⁶ Всеволода! Ведь он за полвека своего княжения, до самой кончины, ни разу не помогал южно-русским князьям отражать нашествия половцев. Ни разу! Хотя жестокие степняки набегали на Рязанские, Киевские и Переяславские земли чуть ли не каждый год. И хоть бы когда-то Всеволод решил поблюсти «отчий златый стол». В своем «Слове», если я на него отважусь, буду призывать всех русских князей загородить Полю ворота, вступить «в злат стремень за землю Русскую, за раны Игоревы». Призову и Всеволода Третьего. У меня уже сейчас готовы эти строки: «Великий князь Всеволод! Неужели и мысленно тебе не прилететь издалека отчий златой стол поблюсти? Ты ведь можешь Волгу веслами расплескать, а Дон шеломами вычерпать! Ты ведь можешь посуху живые копья метать – удалых сыновей Глебовых».

– Изрядно же ты хочешь подначить моего деда. Лихоречьем бьет каждое твое слово.

– А разве того не заслужил Всеволод? Поганые младенцев на копье поднимают, а он, извини, с наложницами развлекается. А еще на «Поучение» своего сородича ссылается. Но «Поучение» сие во многих местах настолько лживо, что на душе становится мерзко.

– Ты обвиняешь самого Владимира Мономаха? – пришел в замешательство Василько.

– Обвиняю! – жестко произнесла Мария. – Владимир Мономах был еще большим трусом, чем Всеволод.

– Но… но как же его 83 похода на половцев? Ты взвешиваешь свои слова, Мария?

Княгиня отодвинула от себя тяжелую книгу с медными застежками, откинулась на спинку кресла и метнула на Василька выразительный взгляд.

– Запомни, мой милый супруг. Я никогда не высказываюсь голословно. Все мои доводы и утверждения зиждятся на бесстрастных исторических фактах. На истине!

Сейчас Василько как будто увидел перед собой новую женщину: незаурядную, дерзновенную, с необыкновенно изящным, пытливым умом, блестяще образованную¹³⁷.

Мария продолжала:

– Я не потому обвиняю Мономаха, что он был яростным врагом Ольговичей, а потому, что он бессовестно лгал, когда рассказывал о своих победах над половцами. «Поучение чадам» он написал в 1099 году, за четверть века до своей кончины. Неужели возможно поверить, что Мономах предпринял к году написания книги 83 больших военных походов? Это явно неосуществимо. По три-четыре похода в год! А ведь Мономаху приходилось еще заниматься своими многочисленными хозяйственными делами, поездками на полюдье, приемами послов, сокольей и псовой охотой. А длительные поездки к отцу? Он выезжал в Киев около ста раз. Ты и теперь веришь в его 83 похода?

– Засомневался. Но зачем ему лгать?

– А со лжи пошлин не берут. Помнишь его знаменитые слова из «Поучения»? «Много я поту утер за землю Русскую». Каков трудолюб Такого лицемера я еще не ведала. Не потом, а кровью народной залил он всю землю Русскую. В перечне своих полководческих заслуг, он числит множество походов, именно по русским землям, на «братию» – Чернигов, Смоленск, Великий Новгород, Владимир, Переяславль, Ростов Великий, Стародуб, Полоцк, Минск, Туров…, и даже не постыдился написать, что он «ходил

с половцами войною, пожег землю и повоевал ее»». И что с погаными выжег Полоцк и Минск, не оставив в них « ни челядина, ни скотины». Какая слава перед Отечеством! «Се моё и то моё». Мономах многие годы грабил, жег и разорял Русь и никогда не ходил на своих друзей – половцев.

– А как же походы в 1103, 1107 и в 1111 году?

– У тебя отличная память, Василько. Однако они не были походами Мономаха, ибо все эти три общерусские выступления учредил великий князь Киевский – Святополк Изяславич. Хвастливое же слово в «Поучении» понадобилось для того, чтобы убедить киевское боярство в пригодности Мономаха на великокняжеский стол, и когда он занял его, то все летописи были подчищены в пользу Мономаха… Как-то я тебя видела за шахматами¹³⁸.

–  И что из этого?

– Хитрый и лицемерный Мономах всю свою жизнь вел на Руси сложную шахматную игру: то выводил из нее Олега Святославича, то загонял в далекий новгородский угол старейшего из племянников, опасного соперника – князя Святополка, то оттеснял изгоев Ростиславичей, то вдруг рукой убийцы выключал из игры другого соперника – Ярополка Изяславича. А зачастую, как я уже говорила, расправлялся с русскими князьями половецкими саблями.

– Но ведь и Олег Святославич в 1094 году обратился за помощью к половцам?

– Прекрасно, Василько! – Мария даже в ладони захлопала. – Всё-то ты знаешь и лишь делаешь вид несведущего человека. Хитренький Мономахович!

Василько подошел к жене и ласково обнял ее за плечи.

– Еще какой хитренький. Иначе с Ольговной никак нельзя…И все же ответь на мой вопрос.

– Олег Святославич, дух коего будет витать в моем «Слове», воистину обратился за поддержкой к половцам. Но он выступил не против земли Русской, а против иезуитского Мономаха, ибо считал себя совершенно правым, так как в нарушение законного наследования у него был отнят Чернигов. Но хочу заметить, что никакой братоубийственной сечи тогда не состоялось. Мономах побоялся сражения и ушел в Переяславль, а через два года он все-таки выгнал Олега из Чернигова. Что же касается половцев, то именно они связали его в Тмутаракани и, по наущению Мономаха, отправили в византийскую ссылку. Последние же годы Олег неоднократно ходил на кочевников, но никогда не вел междоусобных войн… Но мне хочется вернуться к князю Игорю. Ему было всего 13 лет, когда умер его отец. Старший брат Игоря, Олег Святославич, узнав о тяжелом недуге отца, тотчас выехал из Курска в Чернигов. Да и бояре его поторопили: «Поспешай, князь, ибо твой двоюродный брат Святослав Всеволодович Новгород-Северский может замыслить лихое и силой захватить черниговский стол».

Мать Игоря, побаиваясь Святослава, сговорилась с епископом Антонием и боярами, и утаила смерть мужа. Три дня никто не ведал о его кончине. Княгиня, заботясь о передаче престола Олегу, привела бояр и епископа к присяге, что никто из них не пошлет гонца в Новгород Северский. Святитель Антоний поклялся Богом и пресвятой Богородицей, целовал крест и лобзал икону, что никоим образом извета не положит, и обращался к боярам, чтобы никто из них не уподобился Иуде. Однако грек Антоний сам оказался Иудой. Тотчас после крестоцелования он снарядил тайного гонца в Новгород Северский с грамотой, в коей доносил: «Старый князь умер, а по Олега послали. Княгиня сидит в беспамятстве с детьми и богатств у нее множество. Приезжай борзей, забери престол и товары».

Святой отец даже написал о богатствах княгини, коими легко можно завладеть. Святослав немедля помчал с дружиной в Чернигов, изгнал из него прибывшего Олега, несчастную вдову и ее детей… Ты знаешь, Василько, у меня часто возникает в глазах этот февральский день. Растерянная, плачущая княгиня в черном одеянии едет с детьми в санях, едет сквозь бесноватую метель, кляня и святителя и, быть может, веру эту неверную, принесенную на Русь его земляками – греками. И, конечно же, с тоской вспоминает свой родной Господин Великий Новгород, к коему ведет эта вьюжная зимняя дорога по реке Десне… А княжич Игорь, уже всё понимавший, бесконечно потрясен. Кончина отца, неутешное горе матери, подлое предательство Антония, наглость и жестокость Святослава, потеря семьей княжеского стола. На душе отрока – смятение и горечь. Что стоят клятвы и присяга святителя, его проповеди и его нравоучения? Что стоят священные книги и храмы с ликами святых? Всё это – ложь, ложь! Предательство владыки настолько потрясло Игоря, что он на долгие годы невзлюбил церковь и перестал верить в учение Христа.