Святая Русь - Князь Василько
Шрифт:
Лазутка только что вернулся из поездки: отвозил покупателя с двумя кадками на Ивановскую улицу. Спрыгнул с коня и увидел девушку, окруженную подвыпившими парнями, кои становились все развязнее и наглее.
– А ну бросьте охальничать!
– прикрикнул Лазутка.
Парни оглянулись на Скитника, осерчали.
– А это что за указчик?
– Крути хвост кобыле и не вмешивайся!
Торг замер: что-то будет. Эти, не весть, откуда прибывшие на торжище парни, видимо не слышали о Скитнике. Лазутка же спуску не даст, детина не из робких.
Лазутка
– А я, сказываю, бросьте. Ну!
Но парни не захотели отступать, захорохорились.
– А ну беги на Лысую гору ко всем чертям. Живо!
Один из торговцев поднял было на Скитника руку, но Лазутка успел её перехватить и перекинул парня через себя.
– Наших бьют!
– заорал содруг потерпевшего.
К охальникам подскочили еще трое приезжих молодцов, но торг не вмешивался, верил в Лазутку. Да и чем не потеха задарма?
И началась потасовка. Лазутке пришлось показать всю свою силушку. И минуты не прошло, как все охальники были положены наземь.
Олеся отошла в сторонку, испуганно прислонилась к возку.
Лазутка, под восторженный гул ростовцев, подошел к девушке, глянул в её лицо и... подхватил на руки.
– Успокойся, лебедушка. Здесь на торгу и не такое бывает... Где живешь?
– На Ильинке, - прошептала Олеся.
Лазутка бережно посадил девушку в возок, а сам лихо взметнул на коня.
– Мигом довезу!
Сзади послышался заполошный голос Секлетеи:
– Погодь, вражья сила! Останови-ись!
Но Лазутка остановил возок лишь на углу Ильинки.
– Куда дале, лебедушка?
– Да вот и дом мой, - взволнованным голосом молвила Олеся и спохватилась.
– А как же матушка?
– Не пропадет твоя матушка.
– Лазутка подал девушке руку, и та сошла из возка. Скитник глянул в глаза Олеси и нежданно-негаданно для самого себя смутился и даже как-то оробел. Скрывая смущение, несвойственным ему голосом молвил:
– Ступай, лебедушка. Теперь тебя никто в Ростове не обидит.
– Спасибо тебе, добрый человек.
Олеся поклонилась в пояс и гибкой, мягкой походкой пошла к дому.
Лазутка проводил ее завороженным взглядом, а затем вспрыгнул на коня и помчал к торгу.
С того дня запала Олеся в Лазуткину душу. Да и Олеся его не забывала, нет-нет, да и вспомнит Скитника. Какой же он сильный! Ишь, как ловко её обидчиков раскидал. И лицом пригож.
В другой раз они встретились через неделю, когда к берегу Неро-озера пристал большой торговый караван, пришедший через Которосль из Ярославля. Поглазеть на нарядные суда и товары выходил весь Ростов Великий.
Пришел на Подозерку и купец Богданов со своими домочадцами: не так уж часто торговые караваны к городу прибывали.
Лазутка, кинув на Соборной площади извоз, вышел на берег речки Пижермы. Здесь начинались избы Рыболовнолй слободки. На плетнях и заборах сушились сети, бредни и мережи, пахло сушеной и вяленой рыбой.
С Подозерки открылось озеро - тихое, спокойное, простиравшееся вдоль на много верст. У причалов,
– Нешто корабль?
– подивился, застывший подле Лазутки чернобородый мужичок в пеньковых лаптях, прибывший в Ростов из лесной бортной избушки. О кораблях он слышал только по рассказам стариков да калик перехожих.
– Что, брат, в диковинку?
– В диковинку, - признался мужичок.
– Живу в глухомани, у черта на куличках. Отсюда, коль ехать в Переяславль Залесский, то добрых двадцать верст. Бортничаю на князя Василька. Где уж нам корабли видеть?
– словоохотливо произнес мужичок.
– У тебя изба под сосной, баня-мыленка да журавль86 подле ели. Не так ли?
– Та-ак, - изумленно протянул бортник.
– Как проведал-то? Ты у меня николи не был.
– Был, - рассмеялся Лазутка.
– Куда токмо меня черти не заносили. Просидел в твоей избенке с утра до полудня, но ты так и не появился.
– Да я, никак, борти проверял. То-то я заметил, что в яндове медку поубавилось.
– Ты уж прости, брат, - улыбнулся Скитник.
– Но долг платежом красен. Верну сторицею. Как звать тебя?
– Зови Петрухой... Петрухой Бортником. Так меня княжьи люди кличут.
– А меня Лазуткой. Ишь, какой корабль - красавец. Мы тут всяких нагляделись. Озеро-то у нас большое, многие его Тинным морем величают. Бывает, из Хвалынского моря причаливают с товарами заморскими.
Скитник внезапно увидел Олесю, и сердце его учащенно забилось.
– Ты прости меня, Петруха. Отойти мне надо.
Ноги, казалось, сами понесли к Олесе. Встал неподалеку. Надо бы, как и всем зевакам, морской корабль разглядывать, но глаза тянулись совсем в другую сторону. Стоял, любовался девушкой и недоумевал. Что это с ним? Почему так хочется подойти и поговорить с купеческой дочкой? Но не подойдешь: Василий Демьяныч уж куды как строг, крепко держится стародавних обычаев, не даст и рта раскрыть. Понравилась дочка - поговори допрежь с отцом, но разговора не получится. Куда уж простолюдину до богатой купеческой дочки? Знай сверчок свой шесток.
Олеся каким-то неизведанным чувством уловила Лазуткин взгляд. Она слегка повернулась, и их глаза встретились. Лицо Олеси залил яркий румянец. Она потупила очи, обернулась к Тинному морю, но вскоре ей вновь захотелось встретиться глазами с высоким чернокудрым ямщиком. Так продолжалось несколько раз, пока она не почувствовала, что вся дрожит от какого-то неизведанного, сладостного ощущения. Господи, что это с ней, в свою очередь думала Олеся. Почему хочется и хочется смотреть на этого мужчину, коего и видит во второй раз. И это «почему» стало постоянным и назойливым, оно не покидало её ни днем, ни ночью. Ямщик, с шапкой густых волнистых волос и кудреватой бородкой заслонил ей отца, мать и сверстниц-подружек, кои иногда посещали с матерями ее родительский дом.