Святая Русь - Князь Василько
Шрифт:
Нет, от купечества нельзя отмахиваться, слишком велика их роль в городе. Без купцов нет и торговли. А ныне выйди на торжище - и чего только не увидишь! Заморские и русские купцы, ходившие в далекие плавания, поражают ростовцев византийской роскошью: шелковыми тканями, цветными сукнами, яркими коврами, оружием из дамсской стали, ароматными смолами для благовоний, всевозможными пряностями и сладостями (перец, гвоздика, корица, имбирь, мускатный орех, чернослив, изюм, миндаль...). Здесь же на торжище продавали свои изделия и местные ремесленники:
Без торговли нет купца, нет и города. А городу нужен порядок. Лазутка же Скитник бросил дерзкий вызов не только Ростову Великому, но и древним устоям, записанным в «Русской правде».
Смел ямщик, думал Василько. Но на что он надеется? Если он в Ростовской земле, то не сегодня-завтра будет сыскан и приведен на княжий суд... А ежели сбежал к другому князю, то взять его обратно будет непросто. Между князьями вечное нелюбье, чуть ли не каждый год вспыхивают междоусобицы.
Г л а в а 7
СИДОРКА
Лазутка вернулся на заимку Бортника лишь под вечер. У крыльца скинул с катанок лыжи, стряхнул с шапки и бараньего полушубка снег. Вокруг бесновалась гулкая свирепая метель.
Лазутка вошел в избу, и тотчас к нему метнулась Олеся.
– Запропастился, любый мой. Да как же ты охотился в экую завируху. Борода и усы в снегу... Чу, глаза твои невеселые. Аль что случилось?
Лазутка поцеловал Олесю, легонько отстранил от себя, сел на лавку и надолго замолчал.
– Да ты не таись, детинушка, не уходи в себя. Аль впрямь что случилось?
Лазутка вздохнул и кивнул головой.
– Случилось, Авдеич. Гнались за мной оружные люди на лыжах, никак, княжьи.
– Видели тебя?
– встревоженно спросил Авдеич.
– Нет. Гнались за мной по лыжне, да я всё петлял. На дорогу выскочил, а тут метель навалилась, она-то и спасла.
На глаза Олеси навернулись слезы.
– То нас ищут. Мой тятенька никаких денег не пожалеет, чтобы сыскать меня. Пропадем, любый мой!
– Да ты не горюй раньше времени, дочка. Мало ли кого княжьи люди сыскивали. Лиходеи никогда не переводятся. А коль, упаси Бог, меня в чем заподозрили, то давно бы в избе побывали. Дорогу ко мне ведают. Так что, успокойся, дочка.
Но Скитник был встревожен не на шутку. Княжьи люди, думал он, может быть, и не ведали за кем гоняются, но когда возвратятся в Ростов и расскажут о «воровском человеке» князю, тот, со своей башковитой головой, обо всем догадается. Купец Богданов наверняка не единожды к князю наведывался, и Василько не отступится от поисков... Выходит, на заимке не отсидеться. Надо искать выход, но он один - вновь бежать. Но сейчас зима, как быть с Олесей? Прятаться по зимним урочищам - и крепкому мужику тяжко. Олеся не выдюжит. Но
* * *
Курная избенка ямщика Сидорки Ревяки находилась на Чудском конце города. Авдеич постучал в разбухшую от мороза дверь, молвил обычаем:
– Господи, Исусе Христе, помилуй нас!
– Заходи!
– послышалось из избы.
Авдеич вошел, снял шапку, перекрестился на закоптелый образ Николая Чудотворца, поклонился хозяину и молвил:
– Здоров будь, Сидорка.
– И тебе доброго здоровья, - недоуменно поглядывая на незнакомого мужика, отозвался ямщик.
Авдеич осмотрелся. В избе сумеречно, волоковые оконца затянуты мутными бычьими пузырями, пахнет ямщичьей справой, развешенной по стенам на колках, и кислыми щами; от приземистой печи исходит тепло, на ней сушатся онучи и рукавицы; подле печи - кадка с водой, на коей висит деревянный ковш с узорной ручкой; вдоль передней и правой стены - лавки, крытые грубым сермяжным сукном; посреди избы - щербатый стол; у левой стены - невысокий деревянный поставец с немудрящей посудой: оловянными мисками, ложками, медной яндовой, тремя чарками.
Сидорка поступил так, как и положено на Руси: накорми, напои, затем вестей расспроси.
– Щтец похлебаешь?
– Да не худо бы, - не отказался, проголодавшийся за дальнюю дорогу Авдеич.
Ревяка налил шей полную миску, отрезал от каравая ломоть хлеба и поставил жбан с квасом.
– Угощайся, мил человек.
Авдеич перекрестил лоб, вновь поклонился хозяину и сел за стол. После молчаливой трапезы вдругорядь перекрестился, поблагодарил хозяина за хлеб-соль и приступил к разговору:
– Петрухой меня кличут... Вижу, бобылем живешь. Небось, тяжеленько без бабы?
– Привык я, Петруха. А когда-то с бабой жил. Да какая же с ямщиком уживется? День - в избе, а две недели в гоньбе. Ямщичье дело известное... С какой нуждой ко мне, Петруха?
– Есть нужда и немалая. Надо Лазутку Скитника выручать.
– Лазутку?
– встрепенулся Ревяка.
– Жив, слава тебе Господи! Да то мой лучший дружок. Сказывай, что с ним. Ведь он дочку купца увез. Почитай, весь Ростов шумит.
Авдеич ничего не утаил, а в конце рассказа молвил:
– Отвези Лазутку и жену его в Углич. Там никто его искать не будет.
– Далече, Петруха, - вздохнул Сидорка.
– Далече, но так уж Лазутка порешил. И жена его согласна. Но самый опас - перевезти их через Ростов. Другого санного пути на Углич нет.
– Вестимо нет. Но как провезти? В Ростове Лазутку каждая собака знает, как бы в беду не угодить.
* * *
У ворот Сидорку остановили караульные люди из молодшей княжьей дружины.