Святая Русь - Князь Василько
Шрифт:
В последних словах Владимира боярин уловил откровенное любопытство. С чего бы это вдруг?
– А Бог его знает, - пожал плечами Корзун.
– Я особо-то и не приглядывался, да и темно было.
– Жаль, - вздохнул Владимир, и глаза его почему-то стали задумчивыми.
Не знал, не ведал Неждан, что было тогда на душе молодого князя. А Владимир сожалел, что в свое время не рассмотрел ямщика. Что это за Лазутка, коего предпочла ему неприступная красавица? Неужели он так пригож, что в него безумно влюбилась Олеся, и оттолкнула самого князя. Он, властитель целого удела, получил пощечину от какой-то
Владимир хотя и постарался забыть Олесю, но неприятный осадок в его душе далеко не исчез, и каждое напоминание об этой удивительной девушке вновь будоражило его впечатлительное сердце.
У высокого, красного крыльца княжьего терема Углицкого князя встречала Мария. Светлая, улыбчивая, поцеловала гостя в щеку и радушно молвила:
– Заждались тебя, Владимир. Аль дела были неотложные?
Юный князь еще не научился врать, лицо его зарделось от нежного румянца. Все его «неотложные дела» были связаны с Олесей, но об этом не скажешь.
– Забот хватало, Мария. Княжество!
Однако княгиня уловила некоторое смущение в лице Владимира, но больше ни о чем расспрашивать его не стала, а лишь улыбчиво молвила:
– А теперь - к твоей любимой тройной ухе.
Владимир довольно рассмеялся:
– Не забыла, княгинюшка. Вот уж осчастливила!
Повара готовили уху в большом медном котле. Долпрежь кидали в него ершей и мелких окуней, отваривали, вычерпывали, а затем в котел шла рыба покрупней: язи, караси, налимы. Вновь отваривали и вычерпывали рыбу, и в тот же отвар опускали куски щук (но не старых!). Не забывали о приправах и пряностях: луке, укропе, петрушке, перце… Уха «по ростовски» получалась удивительно ароматной и вкусной.
За обедом, не обращая внимания на другую обильную снедь, Владимир, как обычно, выхлебал две миски. Из вин же он предпочитал русские настойки - анисовую, померанцевую и рябиновую.
Повеселевший, разрумянившийся спросил:
– Когда на охоту, брате?
– Да хоть завтра. Самому невтерпеж. Всё тебя поджидал. Отдохни с дороги, выспись - и на охоту.
* * *
Князья и бояре ехали по берегу реки Вексы. Денек выдался на славу: солнечный, лазоревый, с сухим, легкокрылым ветерком.
На братьях - куньи шапки, полукафтанья и кожаные порты, заправленные в алые, сафьяновые сапоги.
Над головой - неохватное, голубое небо, в кое, со звонкими трелями, взлетают с луговины жаворонки; слева, в полуверсте, дремлет завороженно-молчаливый, зеленый лес; справа, внизу, утопая в густых камышах, лениво извивается Векса, богатая пернатой дичью.
На правой согнутой руке в сафьяновой рукавице, вышитой золотой канителью, Василько держал любимого кречета Булата. Пестрый кречет (с красными и белыми пятнами) обряжен «большим нарядом». Ноги ловчей птицы обвернуты суконными «обносцами» - онучами, причем одна нога обвита легко развязываемым «должником» -
За князьями следовал главный ловчий, молодой, с черными, проворными глазами, в темно-зеленом зипуне. Позади же ловчего ехали десять сокольников в голубых кафтанах. Каждый держал на правой руке сокола разных пород. Здесь: и черный сапсан, и челиг, и дербник, и балабан…
Встречу охотникам, от крутой излучины, осторожно спешил сокольник Влас Якурин. Василько придержал коня.
– Сидит, князь, - негромко доложил сокольник.
– Что за птица?
– Журавль.
– Добро!
– возбужденно воскликнул Василько и тотчас предупредительно приложил палец к губам.
Ехали к излучине сторожко и тихо, стараясь как можно ближе подкрасться к птице. Чуткий журавль, услышав охотников, взмахнул длинными крыльями и поднялся над лугом.
– Спускай!
– нетерпеливо закричал Владимир.
– Не уйдет, - спокойно отозвался Василько.
– Да спускай же!
– вторил князь.
– Булат не подведет!
Василько не спеша сдернул с кречета обносцы, снял с глаз бархатную шапочку и оттолкнул ловчую птицу с руки.
– Ну, Булат, догоняй!
Кречет, взмахнув могучими крыльями, закружил над Вексой.
– Ужель не заметил птицу?
– забеспокоился Владимир.
– Давай еще одного спустим.
– Плохо ты знаешь Булата… Заметил, заметил. Зорок Булат!
Кречет, догоняя журавля, устремился ввысь. Василько аж в ладоши захлопал.
– А будет ли играть сокол?
– спросил Владимир.
– Непременно!
– заверил Василько.
– Булат по три-четыре взлета делает.
Кречет поднялся уже выше журавля, а затем камнем стал опускаться на добычу.
– Зело красна сия потеха соколья!
– охваченный азартом, воскликнул Василько.
Он не ошибся: Булат решил поиграть с журавлем. Вот он, сложив крылья, и чуть не задев свою добычу, пролетел мимо, а затем стремглав вновь взлетел ввысь.
– Нет, каков лёт, каков лёт!
– запрокинув голову, восхищенно произнес Владимир.
После третьего взлета сокола, уставший от погони журавль резко изменил направление своего полета и устремился к лесу, чтобы укрыться в густых зарослях, но кречет, с пронзительным криком, успел настичь улетающую птицу, молнией упал на нее и нанес сокрушительный удар в голову.
– Молодец, Булат! Никогда не видел такого боя. Лепота глядеть, Василько.
– Еще увидишь. Теперь твой черед сокола спускать… Влас! Подавай князю Амара.
Влас Якурин уже поджидал эту счастливой минуту. Он, в нарядном цветном полукафтане, с кречетом на правой руке, неторопливо и торжественно поднесет ловчую птицу самому удельному князю. Поднесет при боярах и всех сокольниках. Это ли не почет!
– Удачи тебе, князь Владимир Константиныч.
– Спасибо, сокольник.
Влас, распираемый от гордости, поклонился обоим князьям, повернулся и поспешил к реке: надо выискивать для Амара новую добычу.