Святая - святым
Шрифт:
Криспу не могло не льстить, что он удостоился беседы с самим цезарем. Радость и гордость переполняли сердце, которое все быстрей колотилось в груди. Но, благодаря стараниям матери и отца Нектария, у него был такой характер, что его трудно было изменить в считанные часы. Даже перед сыном владыки римского мира Крисп не лебезил, не торопился с ответами, говорил всё, как есть, что особенно понравилось цезарю и не осталось незамеченным самим Децием.
Император, почти не переставая советоваться с военачальниками
– Тебе, как предводителю римской молодежи – принцепсу ювентутис, давно уже нужен толковый помощник. Почему бы нам не сделать им… Как тебя звать, юноша? Крисп? Вот – Криспа! Он серьезен, умен, сразу видно, не корыстолюбив и честен, не то, что сыновья всех этих… - он брезгливо кивнул на пирующих сенаторов и, обращаясь к Криспу, сказал, как о уже решенном деле: - После нашего возвращения с войны будешь жить во дворце и помогать цезарю. А теперь позови ко мне своего отца. Я лично хочу поблагодарить его за воспитание такого сына.
– Постой!.. – шепнул Геренний, придерживая за локоть Криспа. Помощник помощником, но, судя по всему, цезарю жилось так одиноко, что для него важнее было найти настоящего друга. И он совсем, как простой мальчишка, с надеждой заглядывая в глаза Криспу, спросил:
– Мы ведь будем дружить с тобой, правда, да?
Криспу стало так жаль этого юношу, что все правила придворного этикета вдруг вылетели у него из головы, и он, называя цезаря по имени, с самой искренней теплотой ответил:
– Конечно, Геренний! Мы ведь – уже с тобою друзья!
Это еще больше понравилось цезарю, и он, тайком от отца, с неожиданной для его болезненного вида силой, пожал Криспу руку.
… Марцелл, узнав, что его зовет к себе император, страшно разволновался.
– Ты ничего не перепутал? Это такая честь… Я ни разу не удостаивался подобного… А может, он недоволен моей службой?
– Что ты, отец! – попытался успокоить его Крисп, но тот с испугом взглянул на него:
– Надеюсь, ты ни словом не обмолвился о своей…
Крисп сразу понял, что Марцелл хотел сказать «вере», но побоялся произнести это слово здесь вслух.
– Н-нет, отец… - отрицательно покачал он головой, и, когда Марцелл ушел, несколько мгновений рассеянно озирался вокруг, словно силясь понять, где он, как тут оказался, и что это с ним…
Но это продолжалось лишь считанные мгновения. Посеянные отцом семена быстро заглушили колосившееся уже золотом поле, которое так старательно возделывал в его сердце отец Нектарий…
Ловя на себе завистливые взгляды, слыша льстивые голоса прознавших о его возвышении вельмож, он гордо огляделся и выпрямил спину, как это подобает другу и помощнику цезаря, как знать, через несколько лет, может, и самого императора!
В мечтах о
И когда он увидел себя, как Валериана, с маленьким золотым мечом префекта претория на шее, вдруг послышалось имя, от которого все его видения рассеялись, словно утренний туман… растаяли, как мираж в пустыне!
Оно было сказано возлежавшим на соседнем ложе человеком шепотом, но прозвучало для него громче грома…
«Христос!..»
Крисп вздрогнул, прислушался и, несмотря на то, что вокруг гремела музыка, и что-то кричали захмелевшие люди, еще отчетливее услышал:
«Христос!!»
Снова прислушался, и опять прозвучало:
«Христос!!!»
Возлежащие перед соседним столиком сенатор и всадник говорили о том, что еще вчера было для него роднее и важней всего на свете: о Господе Иисусе Христе, о тайном эдикте Деция и предстоящих в неминуемо близком будущем гонениях – пытках и казнях. Оба они были готовы исповедывать Христа до конца и укрепляли в этом друг друга.
«Так вот что мне не давало покоя там, в порту!» - ахнул про себя Крисп.
И понял, что он потерял.
И вспомнил всё.
Он достал подаренную отцом монету и какое-то время смотрел то на золотой профиль, то на живого императора, который, поймав его взгляд, узнавающе улыбнулся ему…
Крисп опустил голову и едва не бросил на пол монету с изображением того, кто обрекал своим эдиктом его собратьев по вере на неслыханные муки и смерть. Только то, что отец Нектарий приучил его с уважением относиться к властям, удержало его от этого…
«Господи, что я наделал! – мысленно простонал он.
– Солгав, я лишился Твоей благодати! Скорее к отцу Нектарию, на исповедь… скорей снять оковы греха, разделившего меня с Тобою!..»
Даже на корабле он не ждал встречи с отцом Нектарием так, как жаждал её сейчас.
Лицо его горело. Руки были холодны, как лед…
Вернувшийся с золотой наградной цепью на шее Марцелл, на радостях, сразу и не заметил перемены, которая произошла в его сыне.
– Поздравляю! Счастье-то… счастье какое!.. А ты не хотел ехать… Мой сын – друг и помощник цезаря! Да мог ли я когда-нибудь даже мечтать об этом?
Крисп оторвал ладони от щек и умоляюще взглянул на него:
– Отец, - попросил он. – Давай уйдем отсюда? Мне… плохо!
Ему и, правда, было нехорошо.
Марцелл с тревогой посмотрел на сына и неожиданно быстро согласился:
– Да-да, конечно, это от радости… так иногда бывает… Да и на сцене сейчас начнется такое, что неприлично смотреть в твоих летах. Вон и цезарь… твой друг… тоже собирается уходить. Только я должен сообщить об этом распорядителю пира!