Святой Шарбель. Новый взгляд
Шрифт:
И дело, конечно, не в том, что мы отрицаем праведность и благочестие подвижников христианского Запада. Не отрицаем, иначе о христианстве не следовало бы и говорить. Но если говорить о насыщенности духовной жизни православия по отношению ко всему остальному христианскому миру, то православие можно сравнить с цветущим раем сладости, а весь остальной мир – с бесплодной пустыней. И на это есть серьезные основания. Что касается богооткровения и богообщения, явлений Божией Матери и святых, мироточения мощей и икон, чудес и исцелений, то для Западной Церкви это – сенсация. Напротив, для Православной Церкви это – неотъемлемая часть церковной жизни. И даже такие всемирно прославленные чудотворные святыни западного христианства, как Монреальская и Ченстоховская иконы Божией Матери, имеют свое происхождение в лоне Православной Церкви. Из своего опыта могу сказать, что служу в храме, где в разное время мироточили почти все иконы. Был даже случай, когда на Светлой седмице на престоле замироточила простая бумажная плащаница. Так что же: оставить нам райские кущи православных святынь и бежать смотреть на чудо цветения отдельных цветов в пустыне? Будем же помнить, братие, что вне полноты духовной жизни, церковной молитвы и церковного благочестия все чудеса – лишь соблазн и прельщение».
Разумеется, что касается последнего утверждения, здесь трудно не согласиться. Трудно и понять тех верующих, для которых святой Шарбель стал как бы синонимом веры, синонимом православия, а молитвами только к этому святому они сами и ограничивают свое общение с Господом, с верой. Впрочем, винить наших верующих в этом трудно. Восемьдесят лет в нашей стране религия называлась не иначе, как опиумом для народа. Страшные репрессии против и русских православных священников, и священников западной христианской церкви, и протестантских церквей
Наверное, что-то похожее произошло и со святым Шарбелем. При жизни католик, после своей смерти этот святой стал подлинной жемчужиной всего христианского мира. Он не делает различий для людей разных вероисповеданий, помогая подчас и мусульманам, и иудеям. Вера – вот он, загадочный «критерий» великого ливанского старца. Долог путь, чтобы стать святым, просто так он не дается, множество чудес должен свершить он, не только исцеляя больных, но и возвращая им веру в жизнь.
Вот любопытное письмо. Его показал мне среди многих священник храма в Свири. Ведь, прежде чем отправить в Ливан письма, которые верующие опускают в ящик, предназначенный для писем святому Шарбелю, святые отцы просматривают их – дабы не попало в священное место, в монастырь в Аннайе, письмо, хулящее святого, а то и попросту издевательское.
Маргарита Нестерова, г. Тверь:
«Долгие годы нас всех приучали жить материалистами, учили тому, что нет таких проблем, каких не мог бы преодолеть советский человек. Долгие годы у нас бичевалось пьянство и алкоголизм как проблема морально-нравственного характера, а в первые годы перестройки руководители нашей страны посчитали, что проблему пьющей России можно решить очень просто – достаточно вырубить виноградники и свернуть винно-водочную промышленность. Между тем количество семей, которые погубило пьянство главы семьи, а то и обоих взрослых, – не счесть. Я сама насмотрелась в своей жизни многого. Мы с мамой жили без отца, поэтому у нас в семье никогда не стояла проблема пьющего мужчины. Но, когда я пошла учиться в техникум, оказалось, что почти у всех моих подруг отцы – пьяницы. Одна подруга рассказывала о том, как ее мама, красивая яркая женщина, кинокритик, сменила трех мужей, и со всеми было у нее только одно противоречие – страшное безбожное пьянство, принятое в этой богемной, так сказать, среде. Подруга рассказывала, что ее мама в молодые годы и сама часто перегибала палку со спиртным. Меня очень поразил, помню, как-то рассказ моей подруги, ее ужасное детское воспоминание, от которого она не могла отделаться и годы спустя, о том, как мама ее напилась после какого-то вечера, и моя Оля, тогда десятилетняя, тащила ее домой. Мама упала и не могла даже подняться, а Оля плакала, но в ответ люди только насмехались. Вторая подруга много рассказывала о своем пьющем отце, о том, что у них в семье два холодильника, так как отец много лет не дает на хозяйство ни копейки, поэтому они с матерью вынуждены отдельно хранить свои продукты в холодильнике, который стоит у них в закрывающейся на ключ комнате. Иногда отец, когда у него заканчиваются продукты, взламывает двери в комнату и крадет у них еду. Мне страшно всегда было слушать такие рассказы – неужели алкоголь так силен, что уничтожает, делает звериными, нечеловеческими отношения между самыми близкими людьми? Эта же подруга однажды пришла на занятия со сбитыми в кровь костяшками тыльной стороны рук, с припухшей губой. Оказалось, что отец вчера бросился на маму с ножом, и моя подруга дралась с ним, била отца и тот тоже бил дочь! Я спрашивала ее – почему же вы не разъедетесь, как можно так мучиться? Но она ответила, что с разводом, разъездом огромное количество проблем, да и неловко как-то разводиться ее маме, разменявшей пятый десяток. Уж доживут, как жили. Прошли годы, и сама я стала встречаться с человеком, который сильно выпивал. Надо заметить, что к этому моменту я уже была не первой молодости, мне исполнилось 28 лет, у меня была трехлетняя дочь, которую я родила от любимого, но женатого человека, родила сознательно, насмотревшись на пьяниц и опустившихся людей, которых кругом полным-полно. Виктор мне тоже, конечно, понравился, он относился ко мне с самыми серьезными намерениями, дочка моя его хорошо воспринимала, но он, увы, выпивал, поэтому мне очень не хотелось рисковать с замужеством. А все вокруг уговаривали – ну и что, что пьет, а кто сейчас не пьет? Говорили, что мне незачем опасаться за девочку, приводили в пример многих соседских девушек – мол, и у той отец алкоголик, и у той всю жизнь пьяный под подъездом валялся, а дочери хорошие выросли. Не страшно, если твой Витя пару раз в неделю придет поддатый, главное, чтобы совсем стыда не терял и семью не забывал. И я решилась. Первые полгода Витя был человеком в семейном быту вполне сносным, хотя перегаром от него пахло практически каждый божий день, и пиво «к ужину» – бутылки две-три – он всегда неизменно приносил, хотя не сказать, что такие мы уж обеспеченные. Постепенно я поняла, что благосостояние в доме для него значит очень немного. Когда я говорила, что нужно поэкономить, чтобы обложить ванную плиткой или поехать отдохнуть на море, он смотрел на меня круглыми удивленными глазами – разве это, по его мнению, важно? «Отдыхать» он предпочитал поблизости, в нашем или соседнем дворе, не брезгуя никакой компанией, особенно той, где можно выпить еще и за чужой счет. А нельзя – значит, мой муж всегда был готов угостить компанию, даже полузнакомую. И ему никогда не приходило в голову сделать на эти деньги что-то приятное мне или ребенку. Наоборот, он считал, что достаточно нас обеспечивает – картошка с салом есть в доме, значит, все хорошо.
Ошибкой будет думать, что я не пыталась ничего с этим делать. Сейчас реклама врачей, берущихся лечить алкоголиков, – на каждом шагу. Я считала, что нужно заплатить за лечение мужа от алкоголизма любые деньги. Увы, я знакома и с «доктором Сайковым», и с «доктором Хадоркиным», и с «профессором Кондратенко» – точнее, не с ними самими, а с их представителями, гастролирующими по разным городам и обирающими людей на приличные суммы. Но главное – все эти «целители» без стыда отбирают у людей надежду. «Полечившись» у трех-четырех таких «целителей», Виктор наотрез отказался ходить по врачам. Сказал – как
О святом Шарбеле мне на работе рассказала подруга, услышав в очередной раз мои жалобы на непрекращающийся хронический бронхит у дочки. Кроме того, в детстве моя Света ударила голову, упав с детской горки, с тех пор врачи категорически запретили ей переутомляться – после нескольких часов занятий с учебниками у девочки начинались страшные головные боли. Как следствие – ухудшение зрения. В четвертом классе моему ребенку окулист поставил ужасный диагноз и прописал очки – минус семь. Почти слепота, если брать в расчет ее возраст. О телевизоре не могло быть и речи, книги, которые очень любит читать моя дочь, приходилось часто отбирать со слезами – ведь врач сказал не читать подолгу. Естественно, и друзей во дворе у нее было немного – далеко не во всех играх и забавах есть место для слабовидящего ребенка.
Я стала прикладывать на ночь к бедной головушке своей дочки изображения святого Шарбеля. Я человек сама верующий, но, к сожалению, отношусь к тому огромному множеству россиян, которые не часто находят время пойти в церковь. Обычно я бываю в церкви от силы раз-два в год, хотя и знаю молитвы, дома у нас есть иконы, и именно к Богу я всегда обращалась в своем сердце в трудные минуты. Даже когда муж совсем становился невыносим, я повторяла про себя: «Господи помоги, Господи помилуй», и это помогало мне не сорваться в крик и слезы, не броситься в отчаянии к соседям или в милицию. И теперь я очень обрадовалась, что мы узнали о святом Шарбеле, ведь какая разница – католический это святой или православный. Я говорю это не просто так, знаю, что некоторые священники против, чтобы мы, православные, обращались к этому святому. Но этажом ниже у нас живут соседи, евангелисты Седьмого дня. Поверите, несколько раз, когда мой муж скандалил, все соседи делали вид, будто их это не касается, а эти, Валентина и Федор, услышав скандал, всегда тут же шли к нам, не боясь мужа, урезонивали его, а потом не раз останавливали трезвым, убеждали, просили подумать о своем будущем. Однажды, когда я вызвала ему «скорую», а машина долго не шла, прибежала Валентина, обтирала его уксусом, помогала сбить жар. И эти люди никогда не агитировали нас ходить на их собрания, потому что Виктор, в принципе, тоже говорить даже не хочет о том, чтобы сменить православную веру на другую. Но ведь все – верующие, у всех один Бог, значит, неудивительно, что и для католического святого все равны. Меня поразило, как моя дочь Света привязалась к святому Шарбелю. Я думала, она не придает значения тому, что каждую ночь я прикладываю к ее голове изображение святого и молюсь ему вслух, но однажды я чем-то расстроилась, дочь пошла спать – и вдруг слышу, она зовет меня из комнаты, говорит: «Мама, а почему мы сегодня не молимся святому дедушке?» Я опешила от неожиданности, а дочь вдруг говорит: «Если ты устала, мама, давай ты ляжешь на диван, а я возле тебя сяду и сама буду дедушке молиться». Так я поняла, какой бесхитростной и наивной бывает детская вера. Не зря поется в песне: «Глас Божий слышать в детском крике».
Так у нас и повелось – каждый вечер теперь моя Света вела меня к своей кровати, мы брали с ее столика изображение святого Шарбеля, прикладывали к ее головке и молились. Не буду говорить, что моя дочка сразу выздоровела. Просто незаметно для меня она все меньше и меньше уставала от школьных занятий, а я, занятая хлопотами, не всегда и замечала, что, закончив к семи делать уроки, моя дочь уже не выглядит бледной и изможденной, не просит дать ей таблетку от головной боли, а с удовольствием рисует, читает и даже просится подольше поиграть во дворе, а, придя вечером, демонстрирует не болезненную бледность, а нормальный румянец набегавшегося 10-летнего ребенка.
Однажды Света подошла и сказала мне, что неладно что-то с ее очками. Она стала хуже в них видеть, глаза болят от них. Я испугалась так, что страшно вспомнить. Неужели болезнь глаз прогрессирует, неужели очки «минус семь», такие страшные очки, и те не помогают? Мы поехали к окулисту в тот же день, он посмотрел Свету и очень неуверенно сказал, что, возможно, он ошибается, но можно попробовать походить в других очках и выписал очки «минус три». Мы их тут же заказали, и Света проносила их еще несколько месяцев, пока не сказала, что и эти очки ей мешают и что можно купить очки еще более «легкие». А спустя несколько дней мой ребенок шокировал учительницу тем, что поднял руку одним из первых, когда в класс пришел тренер из спортивной лодочной секции приглашать детей записываться на греблю. Я не разрешила, но Света, хотя и уступила в тот раз, вскоре поставила меня перед фактом, что записалась вслед за другими девочками в хореографическую студию, в которой, к слову, она занимается по сей день. Именно Света нашла путь к исцелению своего «папы Вити», как она его называет. Однажды, когда муж, набуянившись вволю, уснул пьяный, я подошла и, как часто делала, положила ему под подушку иконку Божией Матери «Неупиваемая чаша». Иногда я ходила в церковь и знала, что есть даже специальный акафист, который читается, чтобы вымолить у Господа исцеление таким, как мой муж. Света неожиданно подскочила и засунула под подушку еще и изображение святого Шарбеля. Я было воспротивилась – сама я не раз прикладывала портрет святого к сломанной руке, которая долго болела, пока сросталась кость, и за поправившееся здоровье моей дочери благодарила святого каждый день. А тут пьяный угар. Не плохо ли звать святого на помощь в протрезвлении алкоголика? Но в то же время алкоголизм – тоже болезнь, порок организма, а не черта характера. И я приложила портрет ко лбу мужа, стала тихонько молиться. Но он сбросил мою руку и, пробормотав: «Уйди, сука», сбросил картинку на пол. Я расплакалась от обиды, но вдруг муж посмотрел на меня мутным, но каким-то особенным взглядом, нагнулся, поднял изображение святого, поцеловал его (никогда так не поступал даже с иконой Богоматери в храме), прижал к щеке и, повернувшись на бок, уснул – но не со стонами и матерщиной во сне, как обычно, а спокойным сном здорового человека. К вечеру он проснулся и вышел на кухню – бледный, опухший. Я со страхом ждала, что сейчас он начнет просить деньги на опохмелье, но он попил воды и снова ушел в комнату, лег на диван. Вернувшись, я увидела, что изображение святого Шарбеля он поставил в сервант, напротив своего дивана. В этот вечер мы не сказали друг другу ни слова, но на ночь, когда он снова уснул, я опять положила изображение святого Шарбеля на его подушку. На следующий день муж с утра отправился на балкон и стал приводить там все в порядок – я много недель его об этом безуспешно просила.
К вечеру вышел в магазин, принес одну бутылку пива, но даже ее пил как-то вяло. И с тех пор так повелось, что его посиделки во дворе прекратились. А через несколько дней он прибивал в кухне полочку и сильно попал себе молотком по пальцу. Палец опух, почернел, боль, наверное, была ужасная. Я тут же бросилась к изображению нашего «семейного лекаря». Муж пару часов держал картинку, не выпуская из рук, а потом показал палец, который почти прошел и стал нормального цвета. И снова с благоговением поставил портрет в сервант. А вскоре сам взял и наклеил его на картон, вставил в рамочку».