Сын Эльпиды, или Критский бык. Книга 1
Шрифт:
«В моем дворце», ишь ты! Маленькая царевна без царства! И ведь я так и не сказал ей, что являюсь прямым потомком Поликсены-старшей и наследником ионийского трона… а сама девочка этого и не подозревала, как выяснилось вчера. Каждый из нас до сих пор знал лишь часть всей правды.
– Ну хорошо, – уступил я. – Идем.
Поликсена спросила разрешения у отца и явилась, сияя радостью, – в зеленом сборчатом хитоне с рукавами, которые прикрывали те же, что и вчера, серебряные запястья. Волосы она скрутила низким узлом на затылке.
Заметив, как я поглядываю на нее, моя суженая залилась краской.
– Наверное… Наверное, нам и в самом деле неразумно будет дальше видеться наедине, – сказала она с запинкой. – Но это в последний раз!
Я улыбнулся.
– Как скажешь. Здесь ты хозяйка.
Мои великодушные слова привели ее в восторг. Как приятно было радовать ее – даже если бы мы не дали друг другу обещание, все равно!
Поликсена показала свою поясную сумочку и похвасталась:
– У меня тут целый обед! Мы можем опять бродить хоть до вечера!
Я нахмурился: вот этого не стоило делать. Пусть даже одну такую прогулку со своей юной дочерью Критобул мне простил, злоупотреблять его доверием не следует. Но я промолчал – решив, что на сей раз сумею заставить Поликсену вернуться вовремя, если даже она сама не будет считать часы.
Мы с Поликсеной вышли, держась на расстоянии друг от друга… потом, когда дом моряка скрылся за кустами, взялись за руки; но скоро нам стало неловко, и мы их разняли. То, что кажется самым желанным и правильным в одно время, в другое время вызывает только стыд.
Мы шли молча, только иногда поглядывали друг на друга и улыбались. Потом Поликсена снова опередила меня – как видно, ей очень понравилось быть проводницей в своих тайных владениях.
Мы опять прошли между огромными красными колоннами и остановились посреди зала. Поликсена смотрела на меня и улыбалась, как будто хотела приятно удивить меня – или себя.
– Знаешь, что я тебе сейчас покажу? Это я сама нашла!
Конечно, я не знал. И тогда моя нареченная подошла ко мне и взяла за руку.
Она молча повела меня через анфиладу нарядных и светлых дворцовых покоев – мне казалось, что в каких-то из этих залов мы уже были вчера; но я мог и обознаться. Они были так похожи и так хитроумно соединены между собой! Потом мы свернули направо; потом еще раз направо; затем налево – и остановились перед лестницей, ведущей под землю.
Каменные ступени были стерты множеством ног – неизвестно, в древности или уже в наши дни; и большая часть лестницы терялась во мраке.
– Нам туда! Не боишься? – спросила моя Ариадна, улыбаясь.
Я тряхнул головой.
– Нет!
А ведь у нас даже не было факела…
Но тут Поликсена огляделась и, подойдя к стене справа, присела, что-то ища. А потом воскликнула:
– Ага! Есть!
Она поманила меня.
– Вот четыре факела – а еще кресало, кремень и трут. У меня здесь сложен запас. Ты умеешь разжигать огонь?
Я
– Спрашиваешь!
По правде говоря, я лишь однажды наблюдал, как это делает отец. Но, конечно, не мог ударить в грязь лицом. Мне удалось высечь искры только с четвертой попытки – и наконец я запалил костерок у стены.
Поликсена захлопала в ладоши.
– Молодец!
Я засветил первый факел и с торжеством вручил ей. Потом зажег другой, который взял сам, и потушил трут. Но когда девочка уже хотела начать спускаться, я не сдержался и спросил:
– Так ты и вниз одна ходила?
Она сверкнула зелеными глазищами через плечо.
– Сначала с отцом. Мы с ним оставили тут факелы. А потом я, взяв огонь, побродила в подземелье одна… и кое-что нашла.
Она стала спускаться, и я – за ней. Мрак сгущался: скоро единственными источниками света остались наши факелы. Когда лестница кончилась и мы пошли по коридору, мимо огромных пустых кладовых, я услышал отвратительный крысиный писк и топоток маленьких ног – обитатели подвала разбегались, потревоженные вторжением людей.
Я передернулся; и увидел, как напряглись худенькие плечи Поликсены, идущей впереди. Она тоже превозмогала страх и омерзение перед этим местом. Но, должно быть, ее ожидала поистине драгоценная награда!
Наконец она остановилась на пороге одной из комнат.
– Гляди!
Она посветила факелом вперед.
Я невольно ахнул.
– Ничего себе!
Впереди, вдоль дальней стены, были выстроены в ряд высокие голубые фаянсовые кувшины с белым рисунком: что-то вроде морских цветов или водорослей. Я насчитал восемь штук. Вдоль правой стены были сложены сосуды поменьше – расписные трехцветные ритоны с изображениями бычьих и конских голов, вроде тех, которые держали юноши на фресках.
Уже сами по себе эти сосуды представляли большую ценность. Но Поликсена дала понять, что это еще не все.
Она подвела меня к третьему справа голубому фаянсовому кувшину.
Я наклонил факел и увидел на дне тусклый серебряный блеск.
– Древние деньги, – глухо сказала Поликсена. – В виде брусочков. Я не знаю, сколько это будет в пересчете на нынешние драхмы… но, наверное, много.
Я усомнился, что особенно много; тем более, что остальные кувшины оказались пустыми, как я проверил. Но Поликсену, конечно, можно было поздравить с такой находкой!
– Ты кому-нибудь об этом сказала? – спросил я.
– Нет, – Поликсена покачала головой. – Это будет мое приданое. Когда ты посватаешь меня.
После этого она сама поторопила меня – мы быстро покинули холодное неуютное подземелье; а потом Поликсена привела меня на тот двор, где вчера мы так много сказали друг другу.
Мы перекусили, сидя на ступеньках: Поликсена взяла с собой тонкие белые лепешки, в которые были завернуты ломти сыра с зеленым луком, и пару яблок. Еду мы запили простой водой.