Сын Эльпиды, или Критский бык. Книга 1
Шрифт:
Девочка покачала головой – с каким-то странным горделивым сожалением. Любила ли она своих братьев, и были ли они ей родные? Сплошные загадки!
Поликсена заботливо разгладила мои простыни, поправила подушку. Но уходить не спешила: она присела на пустую кровать, видимо, приглашая меня сделать то же. Я сел на свою постель, глядя на нее.
Сердце мое стучало так, что отдавалось в ушах и даже в запястьях. «Ну же, говори», – мысленно взмолился я.
Поликсена помолчала, качая ногой; потеребила витой серебряный браслетик, видимо, тоже борясь с волнением. Потом сказала:
– Завтра мне разрешили сопровождать тебя на прогулке
Я кивнул.
Поликсена улыбнулась – с каким-то тайным торжеством.
– Вот и славно! Нам нужно поговорить. Я так давно хотела!..
Она осеклась, будто сказала лишнее; и вскочила с кровати, одернув длинный хитон.
– Доброй ночи, Питфей из Линда.
Поликсена скрылась за дверью, захлопнув ее.
Я медленно лег на свою постель: голова моя шла кругом… Что все это значит? Поистине, здесь меня подстерегает еще больше тайн, чем в Египте!
Я долго лежал, раздумывая над всем этим; но так и уснул.
Утром меня разбудила старая прислужница, Ариадна. Она была гречанка, а не минойка, несмотря на свое имя.
– Хозяин ушел – а тебе, молодой господин, передал, чтобы ты позавтракал вместе с госпожой Поликсеной. Она тебя уже ждет.
Я кивнул и быстро вскочил. Поспешил умыться и одеться – мой вчерашний голубой хитон был еще свежим и достаточно нарядным для прогулки с хозяйской дочерью. Она ведь не передумала?..
Увидев Поликсену в общей комнате, я понял: нет, не передумала. Девочка в одиночестве сидела за большим столом, поставив на него локти; на ней был хитон с завязками на плечах, с пестрым рисунком – белым спиральным узором на синем фоне. Этот рисунок, как будто размытый, мне очень понравился. Волосы Поликсены, как и вчера, были заплетены в косу.
Она улыбнулась мне, не вставая с места.
– Садись и ешь. Потом мы пойдем гулять.
Я, смущаясь, занял место напротив нее. Мы поели медовых лепешек, запили сильно разбавленным вином. Потом я взял палку… и замер, не зная, понадобятся ли мне деньги на прогулке. В конце концов, я сходил в свою спальню и часть денег пересыпал из походного кожаного пояса в сумку, которую оставил на полу. Сам пояс я надел вместо нарядного серебряного. Ничего, что не так красиво, – лучше обо всем позаботиться!
Я вернулся к юной хозяйке.
– Я готов, госпожа! Веди меня!
Поликсена так и просияла.
– Идем!
Она даже схватила меня за руку; но застыдилась и бросила. Девочка пошла первой, а я, с моим посохом, немного отстал. По тропинке, между колючих кустов, мы выбрались на дорогу, и там я нагнал мою проводницу.
Мы остановились, точно на перепутье… Поликсена стояла, опустив голову, как будто не знала, что делать со мной дальше. И тогда я набрался смелости и обратился к ней первым.
– Послушай, Поликсена! Ты хотела со мной говорить… и мне тоже есть, о чем спросить тебя. Если тебя это не оскорбит.
Поликсена нахмурилась и сложила руки на груди, вскинув голову.
– Ну?..
– Мне кажется, что ты не родная дочь Критобула. Это так?
Поликсена приоткрыла рот и отступила от меня с таким лицом, точно я ужасно оскорбил ее своими сомнениями.
– Ну конечно, не родная! – воскликнула она. – Разве это не видно?..
Я, как вчера в разговоре с Талассием, был поражен до глубины души. Девчонка так легко признается в бесчестье для своей матери – и в том, что она незаконнорожденная?.. Но внезапно,
Я не знал, продолжать ли разговор на такую щекотливую тему; но Поликсена досказала сама.
– Мой отец был персом благородной крови и древнего рода.
Ну конечно… У меня словно пелена спала с глаз: этот высокий рост, столь нехарактерный для критян, гладкие черные волосы, высокий лоб, изящные руки и ноги… конечно же, Поликсена была наполовину азиаткой. И явно очень гордилась этим.
Мы молча пошли дальше – но теперь удалялись от города, а потом, когда нам встретилась развилка, свернули в сторону от главного тракта. На дороге по-прежнему не было ни души, кроме нас двоих. Через некоторое время Поликсена сказала, не глядя на меня:
– Ты хотел посмотреть древние храмы великой богини и солнечного быка – но там почти не на что смотреть. Все, что осталось от минойских капищ, ушло под землю. Однако я могу показать тебе другое. И рассказать!
Она остановилась и обратила мое внимание на колоссальные руины царского дворца впереди, к которым мы, очевидно, и направлялись: мощные своды поддерживали толстенные красные колонны с синими полосами поверху. Мне сразу вспомнились легенды о лабиринте.
– Говорят, что этот дворец был разрушен землетрясением, – Поликсена повернулась ко мне. – Но эти руины – самое великое, что осталось на Крите. Здешний народ давно измельчал.
Не произнеся больше ни слова, девочка принялась карабкаться по выщербленным каменным террасам, которые вели ко дворцу, а я, помогая себе палкой, последовал за ней.
Глава 11
Когда мы достигли развалин, солнце оказалось прямо над головой; и большим облегчением было спрятаться от него в тень. Однако, пройдя между красными колоннами и задрав голову, чтобы прикинуть размеры полуразрушенного помещения, я ощутил озноб. Зал был высотой где-то в пять моих ростов. О таких циклопических постройках я только слышал, из уст Исидора и матери, – но никогда не посещал их сам…
Как же критяне могли соорудить их, если древние минойцы не превосходили ростом нынешних? Наверняка не обошлось без вмешательства богов!
– Ну, где ты там? – поторопила меня Поликсена откуда-то спереди: голос ее отдался эхом от стен.
Я заставил себя идти за ней: девочка улыбнулась мне, когда я догнал ее. Мне стало ясно, что приемная дочь Критобула и вправду бывала здесь не раз. Возможно, даже одна. Чего тут бояться – разве что наступить на змею…
Некоторое время мы шли молча: Поликсена уверенно сворачивала то вправо, то влево. Коридоры изгибались во все стороны, расширялись в залы, стены которых были покрыты яркими, сочными фресками. Я увидел портреты почти нагих юношей с ритонами 12 – их тела были изображены в красном цвете, на фоне синей воды; картины с плавающими рыбами и медузами; снова портреты юношей, собирающих крокусы… девушек среди лилий… Но ни одной сцены битвы. Отчего так?
12
Ритон – сосуд для питья, в виде головы животного или человека.