Сыновья Беки
Шрифт:
– Выходит, так и будем любоваться на эту корову, пока Султан не выздоровеет? А он, может, никогда не поправится?
Кайпа помолчала.
– Жена Алайга говорит, надо выспросить, кто будет скотину резать, снести туда Султана и подержать его в только что вспоротом брюхе. Тогда, говорит, обязательно выздоровеет.
– Только навозом ты его и не лечила, – ухмыльнулся Хасан.
– А что делать? Мучается ведь! И меня мучает. Кручусь вокруг него, словно наседка, на шаг не могу от дома отойти.
Мысли Кайпы и Хасана были далеки друг от друга, как небо от земли.
Хасан
Хусен, сидя в сторонке, молча слушал разговор матери с братом и вдруг ляпнул:
– Не надо продавать корову. Завтра Соси купит нам лошадь!
– Что? – расхохоталась Кайпа.
– Он спит и видит сон! – покосился на брата Хасан.
– И никакой это не сон! – рассердился Хусен. Кайпа подошла к мальчику, погладила его по голове.
– Не вздумай, сынок, еще кому-нибудь сказать об этом. Люди станут смеяться над тобой. Если бы Соси сделал такое, солнце взошло бы на западе.
Хусен опустил голову и замолчал. Он ужасно разозлился на себя за то, что проболтался. И сам ведь еще не очень верит. Надо бы дождаться следующего дня, посмотреть, правда ли Соси приведет лошадь, тогда и говорить.
Было еще темно, когда Соси стал собираться в Пседах.
– Дади, ты сегодня купишь лошадь? – спросила Эсет.
– Какую лошадь? Что ты мелешь? – Соси даже позеленел от злости.
– Ты же обещал, что купишь?…
Отец подошел и ладонью наотмашь ударил Эсет по щеке.
– А ну, замолчи, шайтан!
– Эй, ты что накинулся на ребенка? – встала между мужем и дочерью Кабират.
Сама-то она частенько прикладывала к ней руку, но другим, боже упаси, не позволяла и близко подойти к девочке. Эсет, закрывши руками лицо, всхлипывала и бормотала:
– Ты же сам обещал купить лошадь и дать арбу кукурузы. Не хочешь – и не надо. Они и без тебя купят…
Соси снова кинулся к Эсет, но Кабират преградила ему дорогу.
– Женщинам следовало бы сразу при рождении отрубать голо вы! – крикнул Соси, чуть вытянув из ножен кинжал и тотчас же со злостью вогнав его обратно.
– Ну, хватит, хватит! – сказала Кабират, махнув рукой. – Мы знаем, что ты храбрый.
– Я не храбрый и даже не мужчина. Но пусть только она посмеет еще хоть пикнуть! – И, погрозив пальцем, Соси вышел.
Мать и так и этак пытала дочь, о какой, мол, она лошади говорит и кому ее покупать надо? Но Эсет не проронила ни слова.
Кабират не на шутку растревожилась. Может, дочь знает такое, что и не скажешь? Уж не собирается ли Соси привести в дом вторую жену?
Она и ласкала Эсет, и обещала купить ей чего только попросит. Но дочь молчала, как камень.
– Чтоб у тебя язык отсох! – крикнула Кабират. – Может, ты уж и онемела совсем?
Эсет и сама удивлялась, как это она, которая даже самую маленькую тайну не умела сдержать в себе, сегодня вдруг нашла силы молчать, несмотря ни на что. Не знала она и о том, что отныне в ее душе родилась такая сила, которая не раз поможет ей молчать.
…Соси поехал прямо в полицейский
Неподалеку от ворот полицейского участка он встретился с Саадом.
– Ассалам алейкум.
– Ваалейкум салам. Ты что, к пирстопу?
– К нему.
– Его нет дома.
– А куда он поехал?
– Спрашивал. Не говорят.
– Может, скоро приедет?
– Кто его знает? – пожал плечами Саад и, облокотившись о бидарку, спросил: – Он что, звал тебя?
– Да. А тебя?
– Меня тоже.
Оба они врали. У каждого из них были схожие заботы, но и тот и другой предпочитали скрывать их друг от друга.
– Пройдемся. Посмотрим, что в лавках есть, – предложил Саад. – Может, тем временем и пирстоп вернется?
– Не хочется. Я здесь подожду.
Саад сел в бидарку, взялся за вожжи. В это время за мостом показался всадник. Узнав Товмарзу, Соси схватился за рукоять кинжала.
С тех пор как Соси на пахоте дал пощечину Товмарзе, вражда между ними не затихала. Как ни искал Соси примирения – людей не раз засылал, Товмарза не соглашался простить ему, но и мстить не мстил.
И сейчас, будто не заметив Соси, Товмарза поздоровался с Саадом и сказал:
– Ты пирстопа ждешь? Он в Сагопши.
– Что случилось?
– Там на майдане убитый лежал. Люди вокруг собрались, и пирстоп там.
– А кто убитый?
– Не знаю. Одни говорят, вор, другие, что беглый какой-то. Я не видел его.
Хлестнув коня, Товмарза поскакал по дороге в Кескем.
– Едем, посмотрим, что за человек? – предложил Соси. Он уже загорелся любопытством.
– Да, пожалуй, поедем. Здесь делать нечего.
Саад погнал лошадь во весь дух. Ему, не меньше чем Соси, хотелось поскорее самому посмотреть, кого там убили. Каждый надеялся увидеть своего врага. Соси даже поклялся про себя: если убитым окажется Дауд, зарезать барана и пригласить муталимов на мовлат.
6
Отъехав от села, Касум хотел было завернуть в лес – поделиться с Даудом своей удачей, порадовать товарища. Но вовремя спохватился. Поразмыслив, понял, что это опасно. Если будет погоня, первым делом лес прочешут. А Дауда там сейчас, к ночи, наверняка нет. «Самое разумное, – решил Касум, – податься к Магомет-Юрту. Туда не поскачут, побоятся, как бы казаки не приняли их за конокрадов и не открыли огонь. Так бывало».
Нет, он свернет к Магомет-Юрту. Там отпустит коня и дальше пешком будет пробираться до Моздока, а оттуда на поезд. Так безопаснее. Да Касуму и не нужно большего, чем ему положено. Придержав коня, он полез в карман – посчитать, сколько Саад дал ему денег. Светила полная луна, и сделать это было совсем просто. Денег оказалось всего сто пятьдесят рублей.