Сыновья Беки
Шрифт:
– Все.
– Арестовать!
– Я же предупреждал, – забормотал Ази, протянув руки к народу, пытаясь показать, что он вовсе и ни при чем в истории с Малсагом.
– Пусть арестовывают, – говорил Малсаг окружающим, когда, расталкивая людей, к нему приблизились два казака. – За правду я готов идти хоть в Сибирь.
– Молодец! Ты – мужчина! – сказал наконец дотоле упорно молчавший Торко-Хаджи.
Шаип-мулла, как громом пораженный этими словами, забормотал молитву.
Многие вокруг не знали
– За что его арестовали? – с удивлением спрашивали они.
– Что он сказал?
– Куда его ведут?
Расспросы прекратились только после того, как Ази поднял руку и крикнул, призывая к тишине. Все умолкли. Насторожились.
– Люди, послушайте последнее слово пирстопа…
– Да будет оно у него и впрямь последним! – раздалось из толпы.
– …Если у этого убитого не найдется родственников, – продолжал Ази, – пирстоп велит закопать его в яме, как собаку. Можете ли, спрашивает он, допустить такое, вы же мусульмане?…
– Это он говорит, Ази, а что ты говоришь? – спросил Исмаал.
– Что я должен тебе сказать?
– Не мне, ему скажи. Скажи, что этот человек не из нашего села.
– Я еще не дожил до того, чтобы слушать твои советы! – огрызнулся Ази. – Сам знаю, что и когда мне говорить.
– Когда же ты заговоришь? Когда мертвые из могил поднимутся, так, что ли? – выкрикнул Алайг. – Среди нас есть люди, которые не хуже тебя знают русский язык.
– И у многих из них хватит смелости сказать правду, – добавили из толпы.
– Не перебивайте старшину, пусть говорит, – урезонивали иные.
– Сейчас они все открещиваются от убитого. Посмотрим, как завтра заговорят, когда придут труп выпрашивать! – Пристав угрожающе помахал в толпу тростью, потом ткнул ею в спину кучера: – Поехали!
Фаэтон тронулся. Арба с телом убитого потянулась за ним.
Уже на выезде из села им встретились Саад и Соси. Оба соскочили с бидарок и по-военному отдали честь. Сахаров не ответил им, только кивнул в сторону арбы.
– Посмотри, не узнаешь ли, кто это? – Обратился он к Сааду, даже не взглянув на Соси. Будто того и вовсе тут нет.
Но Соси раньше, чем Саад, кинулся к арбе и сразу понял, что не придется ему резать барана и звать муталимов. Саад по шапке узнал Касума.
– Где его убили?
– Ты знал этого человека?! – вырвалось у пристава. – Хоть один нашелся, признал его!
– Да как же мне не узнать своего работника. Это же тот самый, о ком я говорил вам. Он поджег мое сено и сбежал.
– Благодари их, – кивнул пристав на сидящего рядом казака.
– А конь? Где конь, на котором он ускакал?
– Вернули хозяину.
– Мне никто не возвращал его! – удивился Саад.
– Ты что, спятил? Или спросонок? С чего это тебе его возвращать станут?
– Потому что
Уж очень ему не хотелось, чтобы в селе узнали подробности происшедшего. Но делать нечего. Пришлось рассказать все как было. Только про деньги Саад сказал, что отдал их Касуму по доброй воле.
Сахаров вопросительно посмотрел на станичника. Тот покачал головой в знак несогласия с Саадом. Пристав помедлил: не очень-то хотелось возиться с этим делом, других забот по горло.
– Ну вот что, – сказал он решительно Сааду. – О коне больше не говори. Если ты так беден, я тебе своего отдам.
– Нет, нет! Не надо! – виновато запротестовал Саад.
– Тогда поступай, как велю. Мы твоим односельчанинам сказали, что это ингуш и убит он за то, что угнал у казаков коня. Тебя я считаю нашим сторонником. А мы стараемся положить конец кражам. Вот так-то! Понял?
– Не сомневайтесь, гаспадын пирстоп, – согласно закивал Саад. – Я не подведу вас.
– И ты держи свой язык за зубами, – погрозил Сахаров Соси, стоявшему с разинутым ртом.
– Га… гаспадин пирстоп, – выдавил наконец из себя лавочник, тоже при этом невольно взглянув на Саада. – И у меня есть к вам разговор.
– Что еще?
Соси помялся с минуту, переступил с ноги на ногу, поглядел на Саада. Но тот, похоже, скорей бы от меда отказался, только не от того, чтобы узнать чужую тайну.
– Ну? – сердито крикнул пристав. – Онемел, что ли?
Вздрогнув от крика, Соси заговорил:
– Есть другой, опасний, чем это… – он показал на арбу.
– Кто же? – ощетинился пристав.
Не решаясь при Сааде назвать Дауда, Соси помялся.
– Кто он, болван? – заорал наконец обозленный пристав, которому и без того было невмоготу от всякого рода врагов – абреков и бунтарей.
– Ты знаешь его, гаспадын пирстоп,– сказал почти шепотом Соси. – Помнишь, он еще из Сибири сбежал?
– А-а, – протянул пристав, вспомнив Дауда. – Где ты его видел?
– На дороге от Ачалуков в Сагопши. Я возвращался из Владикавказа. Он напал на меня. С пятизарядной винтовкой…
– И отобрал товар? – перебил его пристав. – Что же ты, не мужчина, не мог сам себя защитить?
– Нет, гаспадын пирстоп, товар не отобрал…
– Ну так что же он сделал?
Соси осекся. На этот вопрос ему не так-то легко ответить. Не скажешь ведь, что винтовку отобрал и, больше того, чуть штаны не снял. Засмеют. И не только они. На всю Ингушетию себя ославишь…
И Соси вдруг захлопал глазами и сказал, пожимая плечами:
– Ничего не сделал…
– Какого же черта ты мне голову морочишь? Последи за ним. Узнай, с кем дружбу водит, где бывает. Потом доложишь.
– Будет зделана, гаспадын пирстоп!