Сыновья Беки
Шрифт:
– Кто его убил?
– Казаки из Магомет-Юрта.
– А зачем к нам привезли?…
Встав на ступицу колеса, Хасан смотрит на убитого, на хорошо знакомую шубу. Не шуба – он бы, возможно, не узнал Касума.
Хасан молчит и часто косится на Хусена, чтобы не проболтался.
На площади появляется фаэтон пристава. Рядом с ним восседают старшина Ази и человек из Магомед-Юрта.
Встав в фаэтоне, старшина сказал:
– Люди, с вами будет говорить… пирстоп!
– Мы слушаем! – загомонило несколько голосов.
Старшина повернулся
– Пирстоп говорит, чтобы вы прекратили воровство.
– А кто занимается воровством? – спросил Исмаал.
– Кто, спрашиваешь? Мы, ингуши. Видишь того, что лежит на арбе? Его убили этой ночью, когда он угонял лошадей из Магомет-Юрта.
– Сколько лошадей у него было? – спросил из толпы.
– Сколько бы ни было, какая разница?
– Не перебивайте, пусть говорит, – урезонивали старики.
– Зачем он поехал воровать? Вы думаете, казаки позволят вам безнаказанно грабить их? Нет, не позволят! С каждым поступят, как с ним, – Ази показал на арбу. – Царь не дня того поселил казаков на этой земле, чтобы вы грабили их.
– Мы никого не грабили, и зря вы нас обвиняете, ты и твой царь! – бросил Исмаал.
– Что он говорит? – пристав сердито взглянул снизу вверх на старшину.
Ази перевел. Выслушал его, пристав повернулся к Исмаалу:
– Кто весной угнал лошадей у казаков? Может, и этого не было? И это зря говорим?
– Вот то-то и оно! Кто угнал? – вопросом на вопрос ответил Исмаал.
– Кто угнал? – повторили за ним несколько голосов.
– Мы не угоняли! – забеспокоились люди. – Почему должны отвечать за других?
– Мы не обязаны охранять хозяйства казаков.
Ази перевел приставу.
– Казаки и сами хорошо себя охраняют, говорит пирстоп, – прохрипел Ази, – а кто не верит, пусть посмотрит на того, кто лежит в арбе.
Мужчины еле сдержали себя, слушая эту хвастливую болтовню пристава и его прихлебателя. Исмаал опять не стерпел:
– «Лежит в арбе, лежит в арбе»! Что вы гордитесь этим? Человека убить легко. Да и неизвестно еще, за что убили.
– Значит, по-твоему, его ни за что убили? – спросил Ази.
– Не могли без причины убить, – забормотал Шаип-мулла. – Клянусь Кораном, не без причины убили!
Мулла посмотрел на стоявшего рядом Торко-Хаджи, пытаясь догадаться, какое впечатление на старика произвели его слова.
Торко-Хаджи с явным недовольством взглянул на Шаип-муллу и промолчал. Он стоял в расстегнутой абе [47] с засунутыми за ремень пальцами обеих рук и глядел вниз, словно рассматривал свою седую бороду.
47
Абба – широкополое одеяние.
Находившийся неподалеку от Шаип-муллы Гойберд прищурил один глаз.
– Чует мое сердце, убитый – мирный человек. Клянусь Богом,
– Пирстоп говорит, вы лжете, что убитый не ваш односельчанин, – снова закричал с фаэтона Ази.
– Ази! Ты же наперечет знаешь всех сагопшинцев?
– Я говорю вам то, что мне велено сказать.
– А где твоя голова?
– В могиле моего отца! – рявкнул старшина. Эти слова он обычно произносил, когда злился.
– Вот уж истинно там ее место! – процедил сквозь зубы Исмаал.
Ази услышал и погрозил ему с фаэтона:
– Для твоей головы тоже готово место. И язык твой скоро тебе…
Ази не договорил. Пристав потянул его за полу черкески и сказал:
– Что за базар ты открыл? Что они хотят?
И вдруг случилось непредвиденное: в толпе кто-то заговорил по-русски. Все посмотрели в ту сторону. Сахаров, отстранив склонившегося к нему Ази, тоже удивленно посмотрел туда.
– Он говорит правду, – сказал Малсаг, показывая на Исмаала, – говорит то, что думает народ. Вы привезли к нам неизвестного сагопшинцам человека и хотите обвинить нас в воровстве.
– Кто здесь переводчик, я или ты? – закричал Ази.
– Я не собираюсь заменять тебя, я правду говорю.
– Почему же ты не встанешь сюда, на мое место?
– Это место тебе больше подходит. А мне там нечего делать.
– Не пререкайся со старшим, – погрозил Малсагу посохом Шаип-мулла. И опять, как прежде, посмотрел на Торко-Хаджи.
Но старик и на этот раз не проронил ни слова.
– Старшина не говорит вам правды! – крикнул Малсаг приставу.
– Ну, может, ты расскажешь? – спросил Сахаров. – В чем она, правда?
– Вы знаете, что наши сельчане боятся ездить в Моздок на базар? Хорошо знаете. Хорошо знаете вы и то, что у наших людей отбирают лошадей, а их самих иногда даже убивают! Без всякой вины! Спросите сидящего рядом с вами казака.
Ази замахал на Малсага руками.
– Замолчи. Закройте ему рот, – сказал он по-ингушски, – не то его сейчас свяжут и увезут.
– Пусть говорит, – остановил старшину пристав.
– Весной старика убили! За что? В чем он был виновен? Человек ехал из Моздока, с базара…
– Его у Киевской убили, не у нас! – крикнул казак.
– Какая разница, у Киевской или Магомет-юрта? Казаки убили! Почему же вы его не положили здесь на площади, посреди села? И этот, наверно, такой же вор!
– Как говорит! Словно ласточка [48] – удивленно покачал головой Гойберд, – клянусь Богом, как ласточка! Вот ведь счастливец, по-русски, как сам пирстоп.
Гойберд тяжело вздохнул, вспомнив, что не может отдать Рашида учиться.
– Ты все сказал? – спросил пристав.
48
Сравнение, применяемое к человеку, говорящему умно и складно.