Сыны Дуба

Волвертон Дэйв

Волшебник Сизель наблюдал за ними с тревогой, вытянутой на лбу.

Конечно, Фаллион понял. Волшебник воздействует на нас, исцеляя наше настроение, наполняя новыми силами.

Фаллион был благодарен за эту маленькую услугу.

Все обменялись рюкзаками, начали выкидывать вещи, каждый взял свою одежду и аккуратно ее сложил. Фаллион с облегчением обнаружил, что у него все еще хранится серебряный медальон с изображением его матери, нарисованным внутри на куске слоновой кости, картиной того времени, когда она была молодой и красивой, с даром

очарования, данным ей при рождении. На снимке она была вечно молодой, вечно красивой. Это было единственное, что у него было от нее, и он всегда дорожил этим.

Но глядя на это сейчас, он задавался вопросом: действительно ли существует какой-то теневой мир, где она все еще живет? Может быть, есть какое-нибудь место, где она молода и красива?

Если бы я мог объединить этот мир с нашим, смог бы я вернуть ее к жизни?

Эта мысль заставила его дрожать от волнения.

— Э-э, Фэллион, — сказала Рианна. Она кивнула в сторону молодого человека, который принес их рюкзаки. Он с видом огромного достоинства протягивал длинный меч Фаллиона и протягивал его ему, с обнаженным клинком. Но клинок был покрыт толстым налетом ржавчины, а рукоять из черного дерева треснула.

— Нет, — сказал Фэллион, внезапно испугавшись взять его. Он был тронут им — Вечным Рыцарем. Я чувствую на нем проклятие.

— Возьми, — сказал волшебник Сизель, подходя ближе, — на стали проклятие. Я сомневаюсь, что это заставит вас заржаветь. Кроме того, оно может понадобиться тебе слишком скоро.

Фаллион понимал, что он ранит чувства молодого человека, если не примет это. Очевидно, клинок был завоеван в бою и доставлен сюда дорогой ценой.

— Спасибо, — сказал Фаллион, беря свой меч.

— Алун, — сказал волшебник Сизель. Его зовут Алан.

— Спасибо, Алан.

Мальчик застенчиво улыбнулся.

Сизель наклонилась к Фаллиону. В одном из рюкзаков мы нашли несколько силовиков, — сказал он. — Я уже поручил королю отправить их в Люциаре.

— Вы нашли их только в одной сумке?
– сказал Тэлон.

— Их было больше? – спросил Сизель.

У каждого из нас было по паре, — объяснил Фаллион.
– Всего их было триста.

Я боюсь, что большинство из них попали в руки врага, — сказал Сизель. Будем надеяться, что они не умеют ими пользоваться.

Фэллион на мгновение посидел, чувствуя себя смущенным.

Один за другим другие воины выступили вперед и вручили каждому из спутников Фаллиона свое оружие: Коготь - свой меч, Рианна - свой посох, Джаз - свой лук. Каждое оружие выглядело проклятым, за исключением посоха Рианны, который Фаллион нашел три года назад.

Когда-то это был посох его отца, посох Короля Земли, и поэтому он был украшен по-королевски. Это выглядело как ветка, высеченная из какого-то дуба медово-золотого цвета и богато лакированная. Его ручка была обернута кожей, а под кожей находились мощные травы, которые освежали и бодрили любую комнату, где находился посох. Мощные драгоценные камни окружали посох как над, так и под нефритом, чтобы придать посоху

силу, опалы, чтобы дать свет ночью (если носитель был волшебником, способным высвободить свой внутренний огонь), жемчуг, чтобы облегчить сердце, облачность кварц, чтобы скрыть носителя от нежелательных глаз. На посохе тоже были выгравированы сотни рун, проходящих вверх и вниз по его длине, руны защиты от различных колдовств. Фаллион подозревал, что даже если бы посох был проклят, Вечные Рыцари не смогли бы добиться успеха. Он точно знал, что огонь не повредит древесине, и как ткач огня он не мог обращаться с этой штукой, не испытывая сильного дискомфорта. Таким образом, он отдал его Рианне не потому, что она обладала большим талантом обращения с таким оружием, а потому, что подозревал, что в посохе заключена огромная целебная сила, и, учитывая те муки, которым она подверглась за свою короткую жизнь, она нуждался в исцелении больше, чем кто-либо из его знакомых.

Вскоре после того, как им вернули имущество, здоровенный воин взялся за ручки ручной тележки и призвал Фаллиона и остальных сесть в нее.

Они расселись, используя свои рюкзаки вместо подушек, а воин помчался по лесу, тянув тележку быстрее, чем это могла бы сделать лошадь. Фаллион восхищался размерами и силой воина, поскольку он был ничуть не уступал ростом одному из вирмлингов, а его плечи, казалось, были четырех футов в поперечнике.

Затем они поехали, а человеческие воины бежали за повозкой и вдоль ее сторон, как почетный караул.

Мы возвращаемся в Кантулар, — понял Фаллион, — а потом на юг, в земли людей.

Фэллиону очень хотелось увидеть, как будут выглядеть человеческие земли с их огромными каменными зданиями, пока Джаз не засмеялся и не запел песню верховой езды. У Джаза был сильный, чистый голос, и в последнее время его часто приглашали спеть на ярмарках среди менестрелей. В более справедливом мире, подумал Фэллион, именно это сделал бы Джаз, чтобы заработать монету.

Рианна начала петь вместе с ним и толкала Фаллиона локтем под ребра, пока он и Тэлон не присоединились, и они запели:

Когда-нибудь дорога вьется,

Это плата за хорошее путешествие,

Ехать в прекрасной карете,

Во время пения песни,

Будь то солнце или затененная долина.

По дороге так далеко от дома,

Это плата за хорошее путешествие.

Ехать в прекрасной карете,

С девушкой, которую я люблю,

Будь то солнце или затененная долина.

Молодой человек Алун бежал рядом с ними, изо всех сил стараясь не отставать от более крупных воинов. Фэллион увидел, как он пристально смотрит на Тэлон, напрягаясь на бегу.

Фэллион увидел, как она поймала его взгляд и отвела взгляд. У тебя есть поклонник, — поддразнил Фэллион. Ему не нужно было говорить, что неуклюжий молодой человек выглядел самым маленьким из помета.

Алун сказал что-то Талону на гортанном языке этой земли.

Он говорит, что мы хорошо поем, — сказал Тэлон. Он думает, что мы поем, как птицы Венглас.