Сыны Дуба
Шрифт:
Прежде чем Сталкер успел подняться на ноги, Шадоат уже встал из-за стола.
То, что произошло дальше, было размытым пятном. Миррима повернулась к Шадоату, чтобы сразиться, и послышалось шипение, когда туман влился под дверь и прорвался сквозь щели в окне. Вся гостиница внезапно наполнилась таким густым туманом, что Сталкер едва мог видеть от одной стены до другой.
Но Шадоат был еще быстрее и слишком опытен для Мирримы. Она стала размытой. Она подпрыгнула в воздух, ударила
Другой бес поймал Мирриму и крепко удержал ее.
Кровь текла свободно с лица Мирримы, текла из носа, из разбитой губы, из царапины над глазом. Сталкер задался вопросом, что остановило драку, а затем в ужасе уставился на него, увидев, что Шадоат схватила малышку Эрин со стойки.
Миррима еле боролась, маленький чертенок схватил ее, кряхтя от восторга, прижавшись лицом к ее лицу.
Младенец вскрикнул от ужаса, когда Шадоат держал его за ноги, приставив к горлу кинжал.
Шадоат прошептала: У тебя есть выбор: ты можешь умереть, пока твои дети будут смотреть, или я убью твоих детей, пока ты будешь смотреть, начиная с этого малыша
В конце бара Смокер выдохнул дым, а в его глазах пылал огонь. Он был готов пойти на поджог.
Нет! — крикнул Сталкер, отбрасывая стол в сторону. Но он не осмелился напасть. Шадоат, с ее способностями, не могла быть побеждена такими, как он.
И он знал, что она выпотрошит ребенка быстрее, чем другой мужчина выпотрошит кролика.
— Они под моей защитой, — крикнул Сталкер. Безопасный проход. Это то, за что я плачу. Безопасный проход для меня и моих. Эти люди — груз, купленный и оплаченный.
Шадоат на мгновение улыбнулась. Сталкер знал, что она думает убить их всех. Никто из них не мог ничего сделать, чтобы остановить ее.
Все, что он мог сделать, это обратиться к тем остаткам человечности, которые еще оставались в ней.
Наконец она бросила младенца Мирриме.
Это вы можете получить, — сказала Шадоат, — но не принцев. Принцы мои.
Миррима поймала девочку и попыталась поставить ее в вертикальное положение. Маленькая Сейдж кричала, пытаясь добраться до матери, но один из членов экипажа схватил ребенка, чтобы обезопасить ее. Дракен и Коготь горько плакали, но им хватило здравого смысла держаться на расстоянии.
Один маленький чертёнок выскочил за дверь, стремясь выполнить приказ своего хозяина.
За пределами гостиницы послышалось странное рычание, рев, подобный грому, и глаза Мирримы расширились от ужаса.
Шадоат
Шадоат тайно улыбнулась ей и вышла из гостиницы. Как будто солнечный свет ушел вместе с ней, слава ушла, и комната стала выглядеть тусклой и тусклой. Без нее комната была пещерой, полной паутины и теней. Капитана Сталкера почти удивило, когда Смокер пошевелился и подошел к двери, чтобы посмотреть, как она уходит. По сравнению с Шадоатом они все были мертвецами.
30
НА ПЛЯЖЕ
Отнять у человека деньги — мерзкое дело, но отнять детство у ребенка — гораздо более прискорбно.
— Джаз Ларен Сильварреста
Фаллион лежал под лодкой вместе с Рианной, из него лился пот, и он изо всех сил пытался сдержать пламя.
Он обнаружил, что в нем действительно горел огонь. Он светился, и его силы было достаточно, чтобы зажечь другие огни.
Он чувствовал себя беспомощным и возмущенным судьбой, которая забросила его сюда, на пляж.
Почему мир не может просто оставить меня в покое? ему хотелось кричать.
Но судьба не оставила его в покое. Судьба, казалось, охотилась за ним, преследуя его, как волки, и теперь он лежал на пляже вместе с Рианной, в то время как Боренсон храбро сдерживал стрэнги-сааты.
Не успел Джаз поискать дрова и трех минут, как он помчался назад, стуча от страха зубами, и тихо провозгласил: Там снаружи есть тени.
Стрэнги-сааты нашли их.
— Держись поближе к лодке, — прошептал Боренсон. Следи за моей спиной, а когда я тебе скажу, ныряй под лодку вместе с другими детьми.
Джаз долго-долго молчал, а затем прошептал: Какая польза от этого?
Действительно, что хорошего? – задумался Фаллион. Стрэнги-сааты были огромными. Если Боренсон проиграет им — а он наверняка проиграет, считал Фаллион, поскольку теперь он был всего лишь обычным человеком, — тогда стрэнги-сааты схватят их всех, будут играть с ними, отбивать детей вокруг, кусать их массивными зубами, так же, как кошка получает удовольствие, мучая мышь.
И поэтому в Фаллионе рос страх, страх и душераздирающее чувство беспомощности. Он всматривался в свое маленькое пламя, зародившееся к жизни не от спички или куска кремня, а от его собственного сердца, и изо всех сил старался не дать ему разрастись, не дать ему бушевать по всему острову.
Ибо он исполнился гнева.
Гнев рождается из отчаяния, — подумал он. Это пришло как воспоминание, и Фэллион не был уверен, повторял ли он что-то, что когда-то сказал Ваггит, или же он только что услышал это от огня.