«Сыны Рахили». Еврейские депутаты в Российской империи. 1772–1825
Шрифт:
Примечательна, вероятно, восходящая к семейному преданию трактовка отношений Перетца с петербургской еврейской общиной в книге его правнуков В.Н. и Л.Н. Перетцев. Несомненно, описание «подпольной борьбы» петербургских евреев с «вольнодумцем» Перетцем, якобы являвшейся одной из причин его разорения [744] , было связано с общей тенденцией работы, однако можно усмотреть в ней и отголоски реальной ситуации. Перетц противопоставлялся, с одной стороны, Ноткину, «стремившемуся к обособлению евреев», с другой стороны, хасидам, «неприязнь» к которым «обошлась ему дорого» [745] . Упрекая С.М. Дубнова и Ю.И. Гессена в пристрастном отношении к Перетцу, его правнуки не менее пристрастны в своей апологетической трактовке его жизни и взглядов [746] . Отсутствие в соответствующем разделе книги ссылок на источники является косвенным свидетельством того, что здесь авторы, вероятно, основывались на семейном предании.
744
Там же. С. 12.
745
А также внешности: «прекрасных проницательных глаз» и других достоинств (Там же. С. 14).
746
Fishman D.E. Russia’s First Modern Jews. P. 125.
В отдельных источниках, восходящих к описываемому периоду, отношение к Перетцу как в еврейском, так и в российском обществе выглядит несколько иначе. В записи о смерти его дочери Мирьям в пинкасе погребального братства Шклова Перетц именуется почетным титулом «учитель наш» [747] . Данного звания могли лишить за проступки против общины (например, доносы) либо за недостаточно строгое выполнение религиозных предписаний. Запись в пинкасе свидетельствует, что Перетц сохранял его по крайней мере до 1810 г. Что же касается отношения к Перетцу в российском обществе, то весьма показательны слухи, ходившие в марте – апреле 1812 г. в Москве. Говорили, что Перетц (в данном документе фигурирующий как «Периц») «подкуплен Наполеоном, чтоб в вино [т. е. поставляемую им
747
Донесения агентов особенной канцелярии Министерства полиции о слухах и происшествиях в Москве. 15–25 апреля 1812 г. – ГА РФ. Ф. 1165. Оп. 1. Д. 101. Л. 1.
748
Державин Г.Р. Записки. С. 474.
749
Подробнее об этом см.: Зорин А. Кормя двуглавого орла. М., 2001. С. 214–230.
750
Письма главнейших деятелей в царствование императора Александра I. СПб., 1883. С. 89.
751
Эта тенденция была подмечена и непосредственными участниками событий, торговавшими в Москве еврейскими купцами. Протестуя против возводившихся на них обвинений, они отмечали, что «поступок Нотки Хаймовича [имеется в виду Ноткин], конечно, примечателен, но может ли целое еврейское общество за то ответствовать и нести нарекание» («Московское изгнание» евреев 1790 г. С. 183).
Совокупность рассмотренных выше источников позволяет предположить, что Перетц, несмотря на свои усилия по интеграции в российское общество, продолжал оставаться для него абсолютно «чужим». Более того, на Перетца проецировались негативные стереотипы, связанные с евреями в целом. Аналогичная ситуация имела место с Ноткиным, который и в прошении московских купцов о высылке евреев в 1790 г. [752] , и во «Мнении» [753] и «Записках» Державина выступал воплощением всех негативных качеств, приписывавшихся евреям. В то же время оба деятеля сохраняли высокий статус в еврейском обществе, не пошатнувшийся из-за их тесных контактов с христианским окружением. Даже крещение Перетца не означало полного разрыва его связей с еврейством. Так, он продолжал вести переписку с родственниками на древнееврейском языке [754] , а Й. Цейтлин, отец умершей в 1813 г. первой жены Перетца, оставил ему немалую сумму по завещанию [755] .
752
Фигурирующее в «Мнении» Державина в качестве имени нарицательного для еврея «Хаймович», «Нота Хаймович», которому по переписи предлагалось присвоить фамилию «Замысловатый» (Державин Г.Р. Сочинения. Т. VII. С. 252, 274), явно связано со знакомством автора с Ноткиным («Нотой Хаймовичем»). Последнее совпадение не было замечено предшествующей историографией.
753
Гордон Л.О. К истории поселения евреев в Петербурге. С. 32 (приводится письмо Перетца Шломо Цейтлину от 10 мая 1822 г.).
754
Hurwitz S.Y. Sefer hayai (zikhronot) // Ha-Shiloah. 1923. № 40. S. 6. Из потомков А.И. Перетца наиболее известен его сын от второго брака Е.А. Перетц, занимавший в 1878–1883 гг. пост государственного секретаря. Его дневник за 1880–1883 гг. является одним из основных источников по истории борьбы различных групп в правительстве того периода, в частности по истории конституционного проекта М.Т. Лорис-Меликова. Дневник содержит яркие характеристики Александра II, Александра III, К.П. Победоносцева, П.А. Валуева, М.Д. Милютина и других государственных деятелей (Перетц Е.А. Дневник (1880–1883). М.; Л., 1927). См. также: Минкина О.Ю. Перетцы // Три века Санкт-Петербурга. Энциклопедия. СПб., 2006. Т. II. Кн. 5. С. 148–150. История семьи Перетца занимала значительное место в еврейских фольклорных нарративах. Так, среди шкловских евреев были популярны истории о любовных похождениях А.И. Перетца с петербургскими дамами (сюжеты «Перетц и Потемкин», «Перетц и адмиральская дочка»). В хасидских преданиях образ Перетца демонизировался. К этим преданиям примыкают и рассказ о встрече деда С.М. Дубнова с Г.А. Перетцем в московской гостинице в воспоминаниях Дубнова (Дубнов С.М. Книга жизни. С. 30), и история о том, как дочь А.И. Перетца от первого брака, София, якобы ставшая женой сенатора барона Гребница, «будучи уже христианкою, аккуратно исполняла по пятницам обряд зажигания субботних свечей» (Гордон Л.О. К истории поселения евреев в Петербурге. С. 32). Этот же эпизод воспроизводится в монографии Д.Э. Фишмана без всякой критики, как реально имевший место (Fishman D.E. Russia’s First Modern Jews. Р. 127, 166). В действительности барон А.Ф. фон Гревениц (фон Гребниц) был женат на дочери А.И. Перетца от второго брака с Каролиной де Сомбр: Марии Абрамовне (Петербургский некрополь. СПб., 1912. Т. 3. С. 385). Последняя, с точки зрения традиционного еврейского права (Галахи), еврейкой не являлась и, следовательно, не была обязана зажигать субботние свечи. Приведенные выше предания следует, таким образом, рассматривать в контексте широко распространенных в еврейском фольклоре конца XIX в. рассказов о петербургских криптоиудеях, занимающих важные государственные посты, но продолжающих тайно придерживаться иудаизма и помогать своим соплеменникам.
755
Натанс Б. Русско-еврейская встреча // Ab Imperio. 2003. № 4. С. 35.
Отдельные документальные свидетельства о евреях в Санкт-Петербурге начала XIX в. позволяют несколько скорректировать точку зрения Б. Натанса, относящего возникновение феномена «петербургского еврейства» к середине XIX в. Все отмеченные Натансом для позднейшего периода процессы (ассимиляция, аккультурация, интеграция в форме «селективной эмансипации») имели место уже в первой четверти XIX в. Безусловно, эти процессы приобрели массовый характер только в 60-х гг. XIX в., однако понимание генезиса этих моделей социального поведения евреев будет неполным без обращения к ситуации, кратко охарактеризованной в данном разделе.
К особенностям еврейского представительства в 1801–1812 гг. следует отнести прежде всего четко выраженную преемственность с предыдущим периодом, при том что деятельность еврейских депутатов и поверенных осуществлялась в новых институциональных рамках. Высказанные еврейскими представителями предложения представляли собою широкий спектр моделей реформирования еврейской жизни – от укрепления традиционных общинных институтов до полного переустройства религиозных и социально-экономических основ еврейского общества. При этом все упоминавшиеся выше проекты объединяла тенденция к альянсу еврейской элиты (традиционной или в той или иной степени «просвещенной») с представителями власти и приближению ее статуса к статусу российского дворянства (чины, покупка земли, включение кагалов или соответствующих им структур в систему государственного управления). Это стремление контрастировало с основным направлением правительственной политики того периода, которое привело к значительному ухудшению правового и экономического положения евреев. Примечательно также активное сопротивление подавляющего большинства еврейских общинных лидеров попыткам централизации управления евреями, выразившимся, в частности, в так и не осуществленном проекте создания «российского Синедриона» в 1803–1804 гг. Сохранившиеся документы позволяют реконструировать некоторые важные аспекты восприятия российскими евреями «политического» и разные способы адаптации к изменениям, проявившиеся в еврейском обществе в первые годы XIX в.
Сосуществование различных форм еврейского представительства в данный период было обусловлено как неоднородностью еврейского населения, так и колеблющейся позицией власти по отношению к еврейским депутатам. Мнения высших государственных чиновников представляли собою широкий спектр: от убеждения в полной бесполезности и даже «вредоносности» депутатов до веры в необходимость сотрудничества с ними на постоянной основе. При этом один и тот же государственный деятель мог кардинальным образом менять свои взгляды под влиянием не всегда ясных для нас обстоятельств. Подозрительное отношение к депутатам, во многом обусловленное противоречием между неограниченным самодержавием и самой идеей представительства, усугублялось распространенной в тот период в правительственных кругах боязнью «еврейского бунта» и еврейского шпионажа. Постоянные ограничения деятельности депутатов и подозрения в политической неблагонадежности, высказывавшиеся в их адрес представителями российской администрации, не привели к упадку этой формы еврейского представительства в последующий период. Наоборот, он характеризовался переходом еврейской депутации при центральной власти на более высокий уровень. Именно после войны 1812 г. была в полной мере реализована попытка заимствования французского опыта привлечения еврейских депутатов к управлению еврейским населением империи.
Глава 3
«ЕВРЕЙСКИЕ ЗАКОНЫ МОГУТ И ДОЛЖНЫ ИЗМЕНЯТЬСЯ».
1812–1825 гг.
В одной из «вставных новелл» в романе еврейского писателя А.М. Дика «Первый еврейский рекрут, или как это было в 1828 году» (1871 г.) описывается жизнь еврейских депутатов в Петербурге в 1820-е гг. Чтобы заработать себе на жизнь, они торговали с уличных лотков зеленью и печеньем и старой посудой на толкучем рынке. Те из них, кто хоть немного знал русский язык, писали прошения за своих единоверцев. Не желая нарушать религиозные законы о кошерной пище, они не покупали молоко у уличных
756
В еврейской традиции фактически отсутствовал прямой запрет на молоко, купленное у неевреев, и отказ депутатов от продукции уличных разносчиц был проявлением крайней строгости в выполнении религиозных заповедей. В то время как в фольклорных текстах прославлялось особое благочестие депутатов, являвшееся индикатором их принадлежности к традиционной элите, здесь оно проявляется в комических сценах с козой. Использование образа козы также, возможно, несет символическую нагрузку и ассоциируется с библейским «козлом отпущения» (ср. басню А.-Б. Готлобера «Депутаты» в начале книги).
757
Dik A. M. Der ershter nabor. Vilno, 1871. S. 5–7.
Вопреки сатирическому описанию Дика, период с 1812 по 1825 г. можно назвать скорее эпохой «расцвета» еврейской депутации. Депутация, как никогда ранее, приближается к форме государственного учреждения.
Еврейские депутаты в 1812–1817 гг.
Военные действия 1812 г., проходившие на территориях со значительным еврейским населением, не могли не затронуть евреев. Евреи, которым военная служба была заменена «рекрутским сбором», занимались шпионажем в пользу российской армии, некоторые из них даже попадали в партизанские отряды. Еврейские купцы принимали участие в военных поставках, при этом их запутанные отношения с казной часто приводили к их разорению. Отечественная война 1812 г. знаменовала также «открытие еврейства» образованным российским обществом. К этому времени следует отнести формирование многих мифологем, связанных с евреями и отразившихся как в литературе, так и в документальных источниках [758] . С войной 1812 г. связан и новый этап в истории еврейского представительства при центральной власти. Особую роль в этих событиях сыграли еврейские депутаты – военные подрядчики Лейзер Диллон и Зундель Зонненберг, которые использовали свое влияние при Главной квартире российской армии для воздействия на правительственную политику по отношению к евреям [759] .
758
Подробнее об этом см.: Гинзбург С.М. Отечественная война 1812 г. и русские евреи. СПб., 1912.
759
Деятельности Л. Диллона и З. Зонненберга в 1812–1814 гг. посвящена наша отдельная работа (Минкина О.Ю. Еврейская депутация к российским властям. 1812–1814 гг. // Вопросы истории. 2007. № 8. С. 151–155). Однако она была написана на основании известных нам на тот момент источников.
Диллон и Зонненберг являлись во многом типичными представителями еврейской элиты того времени. Лейзер Диллон из Несвижа возводил свое происхождение к средневековому кастильскому каббалисту Моше де Леону [760] и, таким образом, как и некоторые другие еврейские деятели того времени, возводил свой род к сефардам. Его отец, Борух-Бендет Диллон, был доверенным лицом князя Карла-Станислава Радзивилла, иными словами, «держал аренду» города, контролируя производство и продажу водки и сборы с приезжающих на базар, а также организовал сложную систему субаренды. К тому же он пользовался среди евреев славой выдающегося талмудиста [761] . Согласно семейному преданию, старший сын Боруха-Бендета Диллона Лейзер с раннего детства проявлял необычайные способности к языкам и уже к восьми годам бойко говорил и писал по-польски, по-немецки и по-русски, что сочеталось с поразительными успехами в изучении древнееврейских священных текстов [762] . В довольно юном возрасте (13 лет) – тогда это было обычной практикой, в особенности среди еврейской элиты, – его женили на дочери одного из глав минского кагала, чье имя, к сожалению, до нас не дошло, и последующие несколько лет он жил в Минске в качестве «зятя на содержании», а впоследствии был привлечен к участию в деятельности тестя по снабжению армии.
760
Magid G.N. Ir Vilno’ (Город Вильно, др.-евр.). Vilno, 1900. Vol. 1. S. 146. Моше бен Шем Тов де Леон (ок. 1240–1305) из Кастилии, каббалист, автор основного корпуса книги «Zohar».
761
Ibid. S. 146, 150; Tsitron S.L. Shtadlonim. Warszawa, 1926. S. 125.
762
Magid G.N. Ir Vilno’. Vol. 1. S. 146; Tsitron S.L. Shtadlonim. S. 125. Эти сведения могут как соответствовать действительности, так и представлять собой рецепцию распространенного штампа еврейского фольклора: герой легенды «растет не по дням, а по часам», но не в физическом, а в интеллектуальном отношении (Ан-ский С.А. Еврейское народное творчество // Евреи в Российской империи XVIII–XIX вв. Сборник трудов еврейских историков. М.; Иерусалим, 1995. С. 659).
Зундель Зонненберг, уроженец города Гродно, в 1800-е гг. был «при гродненском кагале штадлером, или зачинщиком» [763] , как сообщал в своей записке министру духовных дел и народного просвещения А.Н. Голицыну в 1820 г. резко критиковавший еврейскую депутацию «ученый еврей» Гиллель Маркевич.
О том, как была учреждена еврейская депутация при Главной квартире, известно из прошений Диллона Николаю I [764] и главе Третьего отделения А.Х. Бенкендорфу [765] 1829–1830 гг., а также из докладных записок первой экспедиции Третьего отделения о следственных делах, по которым привлекался Диллон с 1815 по 1829 г. [766] Отметим, что авторы последних двух документов, содержащих в целом негативную характеристику бывшего депутата, подтверждают содержавшиеся в его прошениях данные о депутации и оценивают его деятельность в 1812–1814 гг. как «прежние заслуги» [767] . Итак, согласно признанию Диллона, «в 1812 г., во время французской кампании, когда государю императору по представлению верховного военного начальства о приверженности еврейского народа к всеавгустейшему престолу благоугодно было повелеть об отряжении из того народа особых достойных депутатов для нахождения при Главной квартире, удостоился я быть избран в сию должность» [768] . В справке Третьего отделения о Диллоне он фигурирует как «избранный по высочайшему повелению в 1812 г. депутатом еврейского народа» [769] . Здесь очень важно указание на избрание депутатов, вопреки утвердившемуся в историографии мнению о «самозванстве» Зонненберга и Диллона. В свете этих данных становится более понятно выражение, употребленное Зонненбергом в официальном письме витебскому кагалу в ноябре 1817 г.: «Я осчастливлен быть назначенным по высочайшему соизволению в звание депутата» [770] , т. е., видимо, избран еврейскими общинами, а затем утвержден в этом звании императором («по высочайшему соизволению», а не, например, «повелению»). Зонненберг, так же как и Диллон, считал началом своей деятельности в качестве официального депутата 1812 г. [771] Итак, согласно данным источникам, выборы депутатов в 1812 г. осуществлялись по личной инициативе императора еврейскими общинами. Весьма интересно, как все это происходило в условиях войны. Возможно, избрание депутатов являлось тактическим ходом с целью привлечь на сторону российского правительства еврейское население. Упомянутые выше прошения Диллона представляют определенный интерес и в качестве источника по начальному периоду деятельности депутации. Свое повествование об этих событиях Диллон стремился привести в соответствие с предпочтениями адресатов и «духом времени»: даже его взаимодействие с кагалами представлено в виде отношений агента политической полиции с завербованными им информантами. Переписка с кагалами велась им якобы только «для предоставления мне нужных сведений по важнейшим даже и по политическим делам, о коих имел я счастие своевременно его императорскому величеству доносить» [772] . Как будет показано ниже, отдельные письма кагалов депутатам, написанные по-русски и рассчитанные на внимание российского командования, действительно включали элементы доноса, однако, по-видимому, взаимоотношения кагалов с депутатами больше походили на отношения традиционных штадланов с еврейскими общинами.
763
Гиллель Маркевич и его проект еврейской реформы / Публ. О.Ю. Минкиной // Архив еврейской истории. М., 2005. Т. 2. С. 354. Любопытно употребление слова «штадлер» вместо обычного «штадлан» (ходатай) – это либо зафиксированный Маркевичем диалектизм, либо описка (т. к. в других местах записки Маркевича употребляется термин «штадлан»).
764
Прошение Л. Диллона Николаю I. 24 декабря 1830 г. – CAHJP. HM 2/9450.10 (оригинал: ГА РФ. Ф. 109. 1 экспедиция. Д. 67). Л. 33–34 об.
765
Прошение Л. Диллона А.Х. Бенкендорфу. 24 января 1829 г. – Там же. Л. 1–2. «Автобиографические» части обоих прошений Диллона совпадают дословно.
766
«Прежние поступки и качества еврея Лейзера Диллона». Докладная записка по первой экспедиции Третьего отделения собственной его императорского величества канцелярии. 1829 г. – Там же. Л. 19–32 об. Докладная записка по первой экспедиции Третьего отделения собственной его императорского величества канцелярии по делу Л. Диллона. 1831 г. – Там же. Л. 39.
767
Там же. Л. 24 об. – 25.
768
Прошение Л. Диллона А.Х. Бенкендорфу. 24 января 1829 г. – Там же. Л. 1; Прошение Л. Диллона Николаю I. 24 декабря 1830 г. – CAHJP. HM 2/9450.10 (оригинал: ГА РФ. Ф. 109. 1 экспедиция. Д. 67). Л. 33 об.
769
Докладная записка по первой экспедиции Третьего отделения. 1831 г. – Там же. Л. 39.
770
Пэн С. «Депутация еврейского народа при Александре I» // Книжки «Восхода». 1905. № 1. С. 75.
771
8 ноября 1817 г. он писал витебскому кагалу: «Пятый уже год исполняю оную обязанность [депутата]» (Там же).
772
Там же.