«Сыны Рахили». Еврейские депутаты в Российской империи. 1772–1825

Минкина Ольга Юрьевна

Несмотря на свои красноречивые отсылки к традиции, а также уверения в том, насколько полезным окажется присутствие еврейских представителей в столице, организаторы минского собрания не смогли осуществить свою программу, ибо разоренным войной евреям сбор по 50 копеек с человека показался непосильным и выборы не состоялись. Отказ от выборов под предлогом нехватки денег косвенно свидетельствует о том, что часть еврейского населения считала существование еврейских депутатов бесполезным и не верила в их способность повлиять на правительственную политику по отношению к евреям.

Возможно, их не удовлетворял предложенный минским собранием сценарий, согласно которому выборы и дальнейшая деятельность депутатов направлялась бы узким кругом представителей элиты, имевшей оппозицию в лице хеврот. Эта тенденция проявилась в дальнейшем, когда в 1820-е гг. «представления» официальных еврейских депутатов конкурировали с прошениями от имени «еврейских обществ». Возможно, выражение «еврейское общество» в российской делопроизводственной документации было, по крайней мере в нескольких бесспорных случаях, аналогом еврейского хевра, но это уже предмет следующих глав. Итак, по всем изложенным выше, а возможно, и по другим причинам выборы не состоялись, и осенью 1816 г. Зонненберг уехал в Гродно, а Диллон – в Санкт-Петербург.

20 ноября 1816 г. Диллон подал министру полиции С.К. Вязмитинову прошение о представлении ко двору. При этом он предъявил имевшуюся у него копию указа 29 июня 1814 г., которую министр полиции распорядился вернуть депутату, даже не сняв с нее копию. Но

старания Диллона не увенчались успехом [820] . Осенью и зимой 1816–1817 гг. Диллон жил в Петербурге и переписывался с кагалами и отдельными богатыми евреями, например с влиятельным Зеевом Вольфом из Минска, требуя прислать денег на те расходы, на которые он осмеливался только намекать, т. е. на взятки чиновникам. Из обширной переписки, которую Диллон вел с кагалами, до нас дошло только его письмо к минскому кагалу 11 декабря 1816 г. В конце декабря Диллону удалось добиться через начальника Главного штаба П.М. Волконского приглашения на аудиенцию в Зимний дворец. В январе 1817 г. в столицу приехал Зонненберг, и к императору они отправились вместе. В своем письме минскому кагалу от 24 января 1817 г. депутаты подробно описывали свою беседу с Александром I, который пообещал запретить возводимые на евреев Царства Польского обвинения в ритуальных убийствах и приостановить действие подготовленных в Сенате ограничительных законов о евреях и выразил свое недовольство еврейской контрабандой. В заключение император объявил еврейским депутатам о своем решении передать все еврейские дела в руки одного сановника (имя А.Н. Голицына в письме не названо), а также о том, что еврейское представительство в Санкт-Петербурге должно стать постоянным.

820

Переписка по прошению Л. Диллона. 20 ноября 1816 г. – РГИА. Ф. 1284. Оп. 2. Д. 117. Л. 1–2. У Ю.И. Гессена (Депутаты еврейского народа при Александре I // Еврейская старина. 1909. Вып. 3. С. 24–25) документ процитирован неточно.

Депутаты сообщали, что намерены отправиться к упомянутому сановнику (т. е. Голицыну), и благодарили кагал за присланные им тысячу рублей ассигнациями. Они не преминули указать своим избирателям на трудности столичной жизни, напомнить, что ради нужд всего еврейского народа оставили своих жен, детей и коммерческие предприятия [821] . Таким образом, Диллон и Зонненберг стремились оправдать перед кагалом занятие ими депутатских постов. Особую остроту ситуации придавало то, что несколькими месяцами ранее депутатам не удалось добиться своей формальной легитимации со стороны еврейского населения, и их полномочия основывались исключительно на «благоволении» императора и личных связях с высшими сановниками. Обязанные материально, но не с формальной точки зрения, кагалам и отдельным состоятельным евреям, они вынуждены преувеличивать свои заслуги, повествуя о том, как в личной беседе с императором им удалось добиться отмены уже подготовленных в Сенате грозивших евреям неисчислимыми бедствиями законов, тогда как известно, что в описываемый период законопроекты подобного содержания не рассматривались.

821

Magid G.N. Ir Vilno’. Vol. 1. S. 149–150.

Депутаты использовали в своих письмах библейскую риторику. Поскольку наиболее высокий статус имели обоснования, заимствованные из Торы, Диллон в своем письме минскому кагалу намекает на известный парадигматический сюжет: «Делаю то, что делал наш древний прародитель» [822] . Это была очевидная аллюзия на эпизод из Книги Бытия: Иаков, столкнувшись в пути с воинственно настроенным Исавом, умилостивил его богатыми дарами: «И упросил его, и тот взял» [823] . Импликация этой ситуации на современную им эпоху легко реконструировалась адресатами из кагала, желавшими знать, куда были потрачены деньги, собранные ими на депутацию. Взаимодействие евреев с внешней властью издавна уподоблялось отношениям между праотцем Иаковом и его братом Исавом (согласно традиции, предком христианских народов). В том же письме присутствовали и цитаты из Книги Есфири: когда евреев в очередной раз хотели выселить из Петербурга, депутат, подобно Эстер, «не мог видеть бедствие, постигшее его народ» [824] и предпринял меры, чтобы высылка была отсрочена на неопределенное время.

822

Ibid. S. 148.

823

Быт., 32–33.

824

Есфирь, 8:6.

Письмо Диллона и Зонненберга минскому кагалу от 24 января 1817 г. содержит своеобразный отчет о данной им императором аудиенции. Зимний дворец описан как место одновременно великолепное и ужасное. Депутаты стремились представить дело таким образом, что их личные беседы с Александром I были способны повлиять на положение всех евреев империи. Главными своими достижениями они считали свои выступления против «кровавого навета» (что было одним из главных направлений деятельности средневековых штадланов) и отмену некоего загадочного указа, якобы уже готовившегося в Сенате и грозившего российским евреям неисчислимыми бедствиями [825] . Восприятие Петербурга как города чуждого и враждебного евреям отражено и в постоянных жалобах депутатов на дороговизну и трудности пребывания в столице, в их, вероятно, не совсем искреннем стремлении оставить свои должности и вернуться домой, а также в описании контактов с различными враждебно (или дружественно) настроенными представителями власти. Вполне вероятно, что и описание столицы в этих письмах, и репрезентация депутатами своей деятельности были обусловлены не их личными взглядами и представлениями, а стремлением соответствовать культурным нормам их адресатов.

825

Ibid. S. 150–151.

18 января 1817 г. А.Н. Голицын, с 25 июня 1810 г. возглавлявший Главное управление духовных дел иностранных исповеданий, получил распоряжение взять на себя управление всеми делами евреев, кроме уголовных преступлений и тяжб по вопросам частной собственности [826] . В первые же недели после его нового назначения Диллон и Зонненберг обратились к нему с многочисленными ходатайствами, наиболее значимыми из которых были «всеподданнейшие просьбы» по поводу практики, известной как «крестенции», при которой евреи арендовали у помещиков уже засеянные поля в расчете на то, что помещичьи крестьяне должны будут убрать урожай. С точки зрения властей, евреи таким образом фактически владели православными крестьянами, и «крестенции» были запрещены. В январе 1817 г. еврейские депутаты подали прошение «об уничтожении вышеупомянутого запрещения, которое, по их словам, подвергает их собратий разорению» [827] . Уже после реорганизации еврейской депутации, 20 декабря 1820 г. депутаты смогли добиться возвращения евреям арендной платы, которую они успели внести, тогда как первоначальный сенатский указ, который был уже подготовлен, предоставлял помещикам «самим разобраться

в своих расчетах с евреями».

826

ПСЗ 1. Т. XXXIV. 26624. 18 января 1817 г.

827

ПСЗ 1. Т. XXXVII. 28501. 20 декабря 1820 г.

В историографии широко известен случай, когда еврейские депутаты добились законодательного осуждения «кровавого навета» в циркуляре губернаторам черты оседлости от 6 марта 1817 г. в связи с так называемым «Гродненским делом» 1816–1817 гг. [828] , а также их ходатайства по аналогичным процессам в Межириче и Люблине [829] . Характерно, что издание циркуляра не приостановило дальнейшее преследование евреев по ритуальным обвинениям вплоть до начала XX в. В ритуальных процессах обнаружило свои архаические основы не еврейское, а польское и российское общество, что выражалось и в противоречащем презумпции невиновности предубеждении «еврей – значит виновен», и в попытках объяснить смысл увечий на обнаруженных трупах как следы некоего обряда, который затем пыталось реконструировать следствие, пользуясь показаниями таких сомнительных свидетелей, как желавший отомстить бывшим единоверцам выкрест П.А. Савицкий в «Гродненском деле».

828

Дубнов С.М. Евреи в России в эпоху европейской реакции // Еврейская старина. 1912. Т. 5. Вып. 3. С. 285–287.

829

Из варшавского архива Н.Н. Новосильцова // Русский архив. 1908. № 8. С. 579–581.

В 1814 г. началось проведение седьмой общероссийской ревизии, которая должна была закончиться к августу 1816 г. Ревизия затронула и евреев. При каждом кагале кормилось огромное количество нищих, которых не записывали в ревизские списки, чтобы не платить за них подать. Но за каждую утаенную прописную душу законом был установлен штраф в размере 500 рублей и уплата двойных податей за прошедшее время. Руководство кагалов Киевской губернии было арестовано, а в Волынской губернии членов кагалов принудительно отправили на работы на государственные текстильные фабрики. Их также обвинили в потворстве контрабандистам. Дальнейшие события в своем письме херсонскому кагалу (очевидно, существовавшем в двух версиях – на древнееврейском и русском, последняя предназначалась для властей) 21 декабря 1817 г. Зонненберг описывал так: «…Я, с бывшим товарищем моим, объяснив в подробности все стеснения, которые повергли народ еврейский в бедственное положение, и побуждение кагалов решиться на означенное происшествие, всеподданнейше просили государя императора…простить вину за прописку душ и избавить их от штрафов и наказания, а дабы не могли при проверке воспоследовать обществам еврейским какие-либо притеснения, предоставить самим кагалам учинить оную» [830] . Депутаты просили отсрочить проверку данных переписи евреев на два года, возложить проверку прописных душ на кагалы, освободить от пени и двойных податей тех евреев, которые уже значатся «прописными», освободить задержанных членов кагала. Император удовлетворил все эти просьбы в именном указе Сенату 19 апреля 1817 г. [831] Характерно, что ходатайство еврейских депутатов, как, впрочем, и иные жалобы евреев, в указе не упоминается. Возможно, стараясь оправдать доверие поддерживавших его (в первую очередь, материально) кагалов, Зонненберг в переписке с последними преувеличивал свою роль в решении вопроса о «прописных душах» в пользу евреев.

830

Пэн С. «Депутация еврейского народа». К истории евреев в России в эпоху Александра I // Книжки Восхода. 1905. № 3. С. 62–63.

831

ПСЗ 1. Т. XXXIV. 26805. 19 апреля 1817 г.

В середине апреля 1817 г. произошел примечательный инцидент. 13 апреля петербургская управа благочиния пыталась принудить Диллона покинуть столицу в течение трех суток. Поводом к этому послужило требование минского губернатора привлечь Диллона к следствию по делу о разграблении Несвижского замка корпусом генерал-майора С.А. Тучкова (Тучкова 2-го) во время войны 1812 г. [832] Узнав об этом, Голицын вызвал к себе Диллона, который заявил, «что, хотя по возложенной на него обязанности депутата ему надлежало быть в Санкт-Петербурге, для своего оправдания он должен следовать в Несвиж, но не прежде, как по получении решения о деньгах, ему от казны следуемых» [833] . При этом Диллон ссылался на обещание, якобы данное ему императором еще 29 июня 1814 г. (т. е. во время упомянутой выше аудиенции в Брухзале): освободить его от всех «преследований» по этому и другим делам [834] . Голицын предоставил вопрос на личное усмотрение императора. Александр I распорядился не высылать Диллона из столицы, «равным образом и впредь депутатов еврейского народа отсюда не высылать без доклада его императорскому величеству» [835] . В свою очередь, министр полиции отправил петербургскому обер-полицмейстеру специальное распоряжение «О невысылке еврейских депутатов» [836] , в котором, помимо Диллона, упоминал «прочих находящихся здесь еврейских депутатов». Следовательно, несмотря на то, что официальными депутатами признавались, видимо, только Диллон и Зонненберг, «депутатами» могли именоваться и другие проживавшие в Санкт-Петербурге еврейские представители. На них даже могло распространяться действие постановлений «о еврейских депутатах». В целом прецедент с высылкой Диллона привел к определению статуса депутатов как подлежащих в ряде случаев юрисдикции самого императора, а также продемонстрировал характер взаимоотношений депутатов с властью. В условиях самодержавного государства их юридический и административный статус мог определяться личным отношением императора к конкретным депутатам на данный момент.

832

Отношение А.Н. Голицына С.К. Вязмитинову. 16 апреля 1817 г. – РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 40. Л. 5. Как явствует из позднейших документов, Л. Диллон обвинялся в том, что в ходе кампании 1812 г. якобы вымогал у польских помещиков деньги и закладные на имения за заступничество перед российским генералитетом, а также был причастен к разграблению имения Радзивиллов в Несвиже (Докладная записка по Третьему отделению Пятого департамента Сената. 23 декабря 1829 г. – РГИА. Ф. 1345. Оп. 341. Д. 43. Л. 12). Особенно интересной деталью, с учетом практики еврейского землевладения в крае, представляется здесь требование Диллоном закладных на имения.

833

Отношение А.Н. Голицына начальнику Главного штаба П.М. Волконскому 14 апреля 1817 г. – РГВИА. Ф. 36. Оп. 1. Д. 245. Л. 6.

834

Там же.

835

Отношение А.Н. Голицына С.К. Вязмитинову. 16 апреля 1817 г. – РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 40. Л. 5.

836

Предписание С.К. Вязмитинова санкт-петербургскому обер-полицмейстеру. 17 апреля 1817 г. – РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 40. Л. 4.