Сюрприз
Шрифт:
– Может она и помнит? – Марлон завертелась совсем рядом с креслом, и Грегори вжался в шелковую обивку, не желая быть замеченным. – Ведь мы обе слышали, что она обещала мальчику сюрприз…
– Мы обе знаем, милочка, о каком сюрпризе шла речь, – резко возразила гувернантка. – Мальчик совершенно не ожидает такого сюрприза… Знаете, Марлон, никогда не думала, что настанет момент, когда я пожалею о смерти старого герцога… Это был единственный человек, который мог поставить ее на место.
С этими словами она вышла. Марлон, собрав в охапку настурции, последовала за ней. Грегори, конечно, не понял ничего из их разговора, его мысли были заняты другим. Что же за день завтра, и что за торжество готовится в имении? И тут он с радостным возгласом вскочил с кресла… Конечно! В трауре и заброшенности последних месяцев он совершенно забыл.
Глава 3
Англия, Лондон, Имение барона Мэдлоу 1863 год.
– Мистер Хокстоун? – вынырнув из пут воспоминаний, Грегори понял, что к нему обращаются. Неподалеку стояла женщина. Высокая, статная, с совершенно черными, как вороново крыло, волосами на фоне молочно-белой кожи. «Красива», мимолетно пронеслось в голове маркиза. Сбитый с толку воспоминаниями, он даже не сразу понял, что уже неоднократно видел ее.
– Мистер Хокстоун… С вами все в порядке? Вы стояли у самого края пруда с таким отрешенным выражением лица, что я ненароком подумала, не придется ли мне нырять следом за вами?
Женщина подошла ближе.
– А вы нырнули бы? – Грегори скучающе окинул ее вблизи, отметив про себя, что она действительно хороша.
– Даже не сомневайтесь, маркиз, я бы не позволила виновнику торжества так просто избавиться от своих обязанностей, – склонив голову набок, с ослепительной улыбкой заверила его она.
При упоминании о дне рождения Хокстоун состроил такую кислую гримасу, что собеседница расхохоталась.
– Бросьте, маркиз! Даже если вы ненавидите этот день, вы не можете просто вычеркнуть его из календаря! Его можно просто пережить. Берите пример с меня, – она ткнула сложенным веером себе в грудь. – Я тоже ненавижу свой день рождения – и, увидев, что мужчина в немом вопросе изогнул бровь, уточнила, – с некоторых пор!
– И в чем же, позвольте уточнить, мне следует брать с вас пример? Ненавидеть свой день рождения? – Грегори вложил руки в карманы брюк и выжидающе воззрился на собеседницу.
– О нет! Что вы! Всем известно, что невозможно ненавидеть что-либо более, чем ненавидит свой день рождения маркиз Лимерик! – женщина, отойдя к кусту роз, аккуратно сорвала с него влажный от вечерней росы цветок и поднесла к лицу. Ну, или, почти всем.
– В самом деле? – Грегори продолжал рассматривать ее. Да, он видел эту женщину и раньше, на разных приемах, кажется, в основном с бароном Малховеном. Возможно, они были представлены друг другу. Оставалось только припомнить ее имя
– А откуда, например, вам это, известно, миссис …
– Астлей… Меня зовут Ингрид Астлей… брюнетка, довольно резко вскинув вверх руки, ловко заправила в свитые локоны сорванную розу, и отвернувшись, медленно пошла вдоль берега.
Грегори остался стоять там же. Несомненно, она флиртовала с ним. Не было еще ни одной представительницы этого испорченного пола, которая не делала бы этого, исключая разве что двух-трех жен его друзей, которые, по-видимому, чем-то отличались от других. К тому же его опыт не позволил ему не заметить ту досаду, которая промелькнула в ее глазах, когда она поняла, что он не знает, или не помнит ее имени. «Типичное женское самомнение! Она единственная и неповторимая. Такой больше нет, и все должны пасть ниц пред ее красотой!», с присущим ему сарказмом подумал Хокстоун, все еще глядя ей вслед. «Действительно красива и довольно желанна», опытный взгляд отметил четко продуманные грациозные движения искушенной, опытной женщины.
Но он не пошел следом. Он был искушен не менее, более того он был пресыщен. Несмотря на свой возраст, ни в одной из окружавших его представительниц рода Евы, он не находил никаких особенных черт, которые бы выделяли ее из общей массы. Он прекрасно понимал, что наградив его титулом, небеса в придачу подкинули ему весьма банальную, и от этого еще более утомительную обязанность продолжения рода для передачи герцогства. Были бы у него другие варианты, беспокоиться об этом даже
Все это совершенно не волновало сам трофей. Ему нужен был сосуд, естественно отвечающий всем требованиям его положения, желательно привлекательный на вид и новый. Таких сосудов вокруг было огромное множество, что совершенно не радовало маркиза. Чем больше выбор, тем труднее его сделать.
Ингрид была не просто раздосадована, она была в бешенстве. «Надменный сукин сын!» Совершенно исключено, чтобы он не помнил ее. В тот вечер у Аттертонов, он без конца скользил по ней взглядом, конечно довольно отсутствующим, но они оба были с партнерами, по-другому и быть не могло. Сейчас же он намеренно дал ей понять, что видит ее в первый раз.
Первый пункт плана пока не удовлетворял ее ожиданиям. Женщина резко выдернула из прически розу, отшвырнув ее в сторону, и стала нервно постукивать сложенным веером о ладонь. Нужно успокоиться… Ведь она прекрасно знала, что добыть этот фрукт будет не так просто. Нужно перестать нервничать и идти намеченным путем. В конце концов, чем сложнее битва, тем слаще победа! Но уязвленное самолюбие все-таки сделало последний укол, напомнив, что Грегори остался там, у пруда, так и не последовав за ней, как сделал бы любой другой мужчина, получив такую привилегию, как проводить леди Астлей. А ведь ей показалось, что в его глазах на мгновенье промелькнул интерес. Постаравшись поставить на место разыгравшееся самолюбие, Ингрид перевела дыхание и, уже было, направилась к площадке, но чуть заметное движение справа остановило ее. Повернув голову, она удивленно изогнула бровь, увидев собственную дочь, уже практически скрывшуюся в зарослях жасмина.
– Николь?! Что ты здесь делаешь? – неприятное подозрение, что дочь стала свидетельницей ее неудачного флирта, заставило женщину надменно вскинуть голову, как будто перед ней стояла не ее четырнадцатилетнее чадо, а заставшая ее в момент поражения соперница. Но нет, перед ней действительно была ее дочь точная копия, как будто кто-то очень внимательно и дотошно срисовал образ. Это сходство было подарком судьбы, потому что девочка не была дочерью старого барона. Когда после свадьбы обнаружилось, что, несмотря на неплохое воспитание, молодой жене не хватает многих элементарных познаний, в имение Астлей был приглашен молодой учитель. Совершенно не случайно, а благодаря тому, что юная баронесса совершенно точно оценила влияние своей красоты на мужа, юноша оказался сыном старого друга ее отца и, в отличие от самой Ингрид, испытывал к ней довольно серьезные чувства. Переступив через гордость, которая долго мучила его, не позволяя приблизиться к юной возлюбленной, из меркантильных побуждений отдавшейся старику, он оказался в имении ее мужа. Именно он и стал отцом Николь.
И тогда, когда весь высший свет был небезосновательно уверен в том, что появившаяся на свет девочка не была кровной наследницей барона, сам Астлей был вне себя от счастья. Сходство Николь с матерью связало руки сплетникам, и тайна осталась тайной.
Николь не видела ее встречи с маркизом, несмотря на то, что находилась не так далеко. Она пыталась уложить в своей хорошенькой головке то, что услышала всего несколько минут назад. Две прогуливающиеся, незнакомые ей особы, не заметив ее, сидящую на небольшой скамеечке в темноте, совершенно «вовремя» решили обсудить ее мать. В свои четырнадцать, уже совершенно привыкшая к допустимым в рамкам приличия сплетням, девочка хотела было пропустить мимо ушей довольно неприятные высказывания, но услышанное дальше повергло ее в шок.