Сюрприз

Зимняя Наталья

– Милорд, разрешите поздравить вас с днем рождения. Сегодня прекрасное утро, милорд! – и, удержавшись от желания погладить мальчика по голове, снова вытянулся в струну.

Грегори постарался придать своему лицу важное выражение, которое, по его мнению, подходило случаю, но не удержался и с задорной улыбкой выскочил во двор. День действительно обещал быть великолепным. Августовский зной еще не успел высушить свежесть утра, в парке на все голоса пели птицы, вторя поздравлениям. Грегори с глубоким вздохом раскинул руки и закружился. Сегодня даже воздух был другим. Но, наверное, если бы сейчас внезапно налетел ураган, и в разгар лета пошел снег, это не испортило бы настроение мальчику. Просто раньше мама, видимо очень скучала по папе, а теперь поняла, что она очень нужна ему, и теперь они всегда будут вместе. Он расскажет ей о том, что любит и покажет свои любимые места, а может даже научит ее ловить рыбу… Грегори повернулся к дому. С величественного

фасада здания исчезли траурные венки. Хищный взгляд волка на гербе Уотерфордов больше не перечеркивала черная лента. Неужели ради него в замке намного раньше срока закончился траур? Невероятно… В окне своей спальни на втором этаже появилась мать. Грегори помахал ей рукой совершенно неожиданный для него жест, еще вчера бы он ни за что не осмелился бы даже на попытку обратить на себя ее внимание. Но леди Хокстоун исчезла, не ответив. Отогнав неприятное чувство, что его опять не заметили, Грегори собирался рвануть к конюшням, но на пороге появилась встревоженная гувернантка.

– Грегори! Я настоятельно прошу вас вернуться в вашу комнату и одеться, как подобает, – она окинула красноречивым взглядом наряд мальчика.

Бывали дни, когда Грег просто напросто игнорировал ее призывы и скрывался в неизвестном ей направлении, но сегодня был особенный день, и мальчик послушно побрел за ней.

Леди Виктория Хокстоун нервно дернула за ленту звонка, чтобы в очередной раз вызвать горничную. Примчавшаяся девушка, быстро оглядев комнату и хозяйку, и не найдя ничего требующего ее вмешательства, вопросительно взглянула на Викторию.

– Мардж, скажи, не вернулся ли посыльный с дороги? – маркиза нетерпеливо уставилась на девушку.

Мардж понятия не имела, вернулся ли посыльный, более того, она даже не знала, что его куда-то посылали. Ей, как и некоторым другим, особо молодым и болтливым особам из прислуги, не было известно ничего о сегодняшнем дне. Прислуга постарше и поопытнее при них помалкивала, дабы не нажить себе неприятностей. Пообещав госпоже все узнать, Мардж скрылась, в душе радуясь, что сейчас ей будет доверена хотя бы часть тайны, витающей над домом, а не только уборка к какому-то торжеству.

Виктория снова подошла к окну, от которого не отходила все сегодняшнее утро. Энтони должен был приехать сегодня, по крайней мере, так было написано в письме, полученном ею неделю назад. «Энтони». Женщина закрыла глаза, томно улыбнувшись. Она даст ему то, чем обделила его судьба, богатство и положение в обществе. Конечно, ввести его в высший свет будет не совсем просто, но она постарается применить все могущество, доставшееся ей, когда она выходила замуж за Рональда Хокстоуна. Уотерфорды имели сильные связи, не говоря уже о грозном нраве самого герцога, противостоять которому боялись даже в палате лордов. Рональд, правда, не унаследовал этой черты Филиппа, но могущество Уотерфордов от этого не пострадало, а самой Виктории мягкосердечность мужа была только на руку. Она никогда не любила Рональда, она вообще никогда не любила, пока не встретила Энтони. И теперь ни его низкое положение, ни откровенная бедность не могли остановить ее. Она даст ему все, чего он заслуживает, он даст ей любовь и наслаждение, о котором она только мечтала, по ночам, не признав робких ласк мужа. Не в силах более находиться в комнате, томясь в ожидании, Виктория вышла.

Примерно то же самое испытывал именинник. Наряженный в новый бархатный костюм, он вертелся по комнате как волчок. Миссис Лето не выпускала его из комнаты под самыми разными предлогами. Грегори терпел, не желая испортить сюрприз самому себе, представляя себе, попеременно, то огромный торт, стоящий сейчас посреди зала, то идеально выстроенные ряды солдатиков, которые отец когда-то обещал привезти ему из поездки. Может кто-то в замке помнит об этом?

Сидевшая в кресле миссис Лето, с виду выглядевшая абсолютно спокойной и невозмутимой, на самом деле очень нервничала, поглядывая то в окно, то на мальчика. Ей совершенно точно было известно, что должно произойти сегодня вечером, она была свидетельницей последней встречи маркизы со своим любовником, когда они вместе с Грегори ездили в Лондон за покупками. Может быть, у хозяйки и хватило бы ума не идти на поводу у молодого человека, ведь должна же была она понимать всю тяжесть последствий такого поступка, но любовник был невероятно убедителен. И поэтому, когда несколько дней назад гувернантка прочитала, ненароком брошенное Викторией письмо, из него было ясно видно, что в Уотерфорде грядет катастрофа. Еще более страшная катастрофа могла сегодня случиться в душе этого титулованного, но совершенно брошенного судьбой мальчика, к которому Ханна очень привязалась, с самого первого дня, когда ее привели к трехлетнему мальчугану с любопытными серыми глазами, выглядывающему из-за пышной юбки няни. Сейчас она корила себя за малодушие, потому что у нее не хватило смелости или прямоты напомнить легкомысленной матери о дне рождения ребенка. Или это было тщеславие.

Ведь все эти годы она, приняв роль наседки, чувствовала практически гордость от того, что сама заботится о ребенке и какое-то почти неприличное удовлетворение, что в эти несколько месяцев о приближающейся дате никто кроме нее и не вспомнил. В любом случае, в замке готовились отнюдь ни к его именинам, и сейчас Ханна уже считала себя виновной в этом.

Внизу послышался звук подъезжающего экипажа. Невозмутимая гувернантка, практически так же резво подскочила к окну, как и ее подопечный, пытаясь загородить весь проем. Но, то ли проем был великоват, то ли ее тощее тело было не способно на такой маневр, мальчик, просунув голову под ее локоть, выглянул в окно.

Наемный экипаж, остановившийся на подъездной дорожке, был из недорогих и сильно забрызган грязью. Кучер, спрыгнув со своего места, снял с крыши небольшой сундук и, поднеся его к ступенькам, остановился, выжидающе смотря на дворецкого, который хоть и понимал, чего от него хотят, старательно показывал всем своим видом обратное. Парень смачно сплюнул, чем заставил глаза Паркинса округлиться и повернулся к пассажиру.

– Эй, мистер, а кто будет платить? – обратился он к высокому молодому человеку, брезгливо отряхивающему с себя прилипшие соринки.

Энтони Лестчер скривился, как он делал это каждый раз, когда кто-нибудь заводил с ним разговор о деньгах, что случалось с ним довольно часто. Об остатках растраченного им состояния, оставленного матерью, он уже давно успел забыть, в отличие от приобретенных в ранней юности довольно дорогих привычек. Единственное, чем наградила его судьба это подходящая внешность, которая позволяла ему пользоваться расположением богатых покровительниц, и изворотливый ум, помогающий вовремя улизнуть к более «жирной» добыче. Кстати, именно этот ум не так давно подсказал ему, что он, отнюдь, не молодеет, и вскоре за более свежими соперниками самые лакомые кусочки станут исчезать из его меню. Поэтому пришло время найти более надежную, и, желательно, постоянную кормушку. Леди Виктория Хокстоун подвернулась вовремя. Точнее сказать, Энтони пришлось немного помочь случаю свести их. Один из друзей поведал ему в пьяном угаре о своих планах завести шашни с молодой маркизой, на попечении которой по воле стихии, оказался подрастающий герцог, а в придачу и баснословное состояние. Энтони не побрезговал воспользоваться информацией и принял откровения собутыльника, как совет. Осталось только «случайно» столкнуться с вдовушкой в одном из посещаемых ею салонов. Остальное он отдал на волю своей обворожительности и не прогадал. Несколько тайных, безудержно страстных встреч, немного актерского мастерства, и вот он стоял перед фасадом великолепного трехэтажного особняка, настолько величественного, что, на какой-то краткий миг, Лестчер даже засомневался, под силу ли ему это. Но тут двери распахнулись, и на пороге появилась маркиза Лимерик. Энтони быстро состряпал томную физиономию, что было совершенно не трудно, Виктория Хокстоун, вдобавок к богатству, была молода и очень привлекательна, в отличие от многих своих предшественниц, и повеса был на седьмом небе от счастья.

С, еле сдерживаемой, счастливой улыбкой Виктория отдала распоряжение дворецкому расплатиться с кучером, и пока тот с недовольной миной вручал деньги пялившемуся на хозяйку пареньку, сделала пригласительный жест приехавшему. С нетерпением, которое испытывал на самом деле, Энтони взбежал по лестнице и уже собрался заключить благодетельницу в объятия, но она, остановив его, вошла в дом.

Из-за своего небольшого роста Грегори не мог наблюдать всего, что произошло внизу, но увидев приехавшего, поднял взгляд на гувернантку и спросил:

– Мама пригласила гостей на мой праздник?

– Вероятно, Грегори…

Спустя некоторое время, показавшееся Грегори бесконечностью, старший лакей появился с приглашением спуститься вниз. Ханна Лето остановила рванувшего к лестнице мальчика, внимательно оглядела его, стряхнула невидимые ворсинки с плеч и, немного сжав его хрупкими руками, сказала:

– Помните Грегори о том, что Вы герцог Уотерфорд, и ни при каких обстоятельствах не пренебрегайте этим значительным обстоятельством.

Не придавший никакого значения ее словам Грегори машинально кивнул и бросился к двери. Буквально слетев со ступенек, он, вихрем влетев в зал, нетерпеливо огляделся. Ничего из того, что он только что представлял себе мысленно, он не увидел, лишь у окна слева стояла его мать с приехавшим незнакомцем, который при появлении мальчика только немного отодвинулся от маркизы, но так и продолжал обнимать ее за талию. Грегори, не видевший ничего подобного в отношениях матери с отцом, даже несмотря на невинный возраст, сразу заподозрил неладное. Еще сам не зная, что именно он собирается спросить у незнакомца, он уже было открыл рот, но в этот момент, подоспевшая миссис Лето, сделала выразительный жест в сторону дворецкого, который моментально сообразив, что она от него хочет, встал в дверях и как можно громче и торжественнее провозгласил: