Табу на любовь
Шрифт:
А не мог.
Сидел и смотрел. Готов был рычать от бессилия, когда хрупкая фигурка скрывалась из вида. И, как придурок, радовался, стоило ей мелькнуть в оконном проеме вновь.
Пачка сигарет оказалась весьма кстати. И на третьей порции никотина я увидел, как Раттана спускается по ступеням. Сумрак едва стоял на ногах, а Ратти гладила морду пса и высматривала машину такси.
Увидел, как девушка поскользнулась на корке льда. Взмахнула руками, не смогла удержать равновесия, когда Сумрак потянул поводок.
А
Она хмуро смотрела на меня. Не убежала. Не кричала о том, какой я придурок и сволочь.
И я не успел даже подумать, а слова уже слетели с долбаного языка:
— Ты сегодня ела?
Девчонка открыла рот, чтобы, очевидно, послать меня лесом. Но передумала. Сомкнула красивые губы и отвела взгляд.
— Понятно, — хмуро заключил я и, удобнее перехватив Ратти за локоть, потащил к машине.
— Пусти! — наконец, потребовала она, но я не уступал.
Усадил ее в тачку, сунул в руки коробку с телефоном и уже активированной в ней карточкой с приличным балансом на счету.
Потом распахнул заднюю дверь тачки.
— Лезь! — скомандовал я доберману.
Тот оскалился, пришлось повторить команду уже более требовательно.
— Живо в тачку! — прорычал я.
Сумрак послушно ткнулся мордой в сиденье. Я понял, что он сам не одолеет препятствия. Помог псу взобраться. Тот молча улегся, глядя на свою хозяйку.
А я сел за руль. Взглянул на девчонку. Протянув руку, она гладила морду пса и едва заметно улыбалась ему.
Млять! Она никогда не улыбалась мне. Ни разу.
Тот ресторан, в котором мы ужинали в первый раз, был неподалеку.
И все повторилось. VIP. Стейк. Кофе.
Все, кроме того, что Ратти не пила глинтвейна и смотрела на меня, как на монстра, в ожидании подвоха. А рядом, улегшись на пол у ее ног, Сумрак ел свою порцию мяса.
— Мне не нужен телефон, Роман Дмитриевич, — произнесла Ратти, после того, как тарелка перед ней оказалась полупустой.
— Он всем нужен, Ратти, — хмыкнул я.
— От тебя — не нужен, — исправила она свою мысль, но я и так прекрасно знал, что именно она хочет сказать мне.
— Знаю, — небрежно пожал плечом.
Не сводил взгляда с хорошенького личика. Подмечал все изменения, случившиеся с ней за неделю. Едва заметно припухли веки. Нос покраснел, будто от насморка. А по мелькнувшему в хрупкой ладони носовому платку понял, что она действительно простыла.
— Имбирный чай с медом, — кивнул я официанту, вернувшемуся за пустыми тарелками.
— Ненавижу имбирь, — скривилась девчонка.
А я понял, что не так уж и хреново быть с имбирем в одной компании.
Львовский
От умиротворенного и уравновешенного Львовского я не знала, чего ждать.
И от этого терялась.
А еще от его близости.
Теперь я знала, что скрывается под дорогим пиджаком и, что еще хуже, под модельными брюками.
Воспоминания о близости с этим мужчиной не отпускали меня. По телу разливалось странное тепло. Но я всеми силами старалась гнать предательские мысли прочь.
Когда официант заменил имбирный чай на ягодный, я поняла, что меня окончательно разморило. Возможно, температура вновь подскочила.
Я удобнее устроилась на мягком диване, понимая, что Роман не спешит никуда. А значит, так скоро он меня не отпустит.
Сумрак лежал на полу, переводя взгляд с меня на Львовского и обратно. В умных карих глазах пса я читала сотни вопросов. Но боялась даже в мыслях ответить на них.
Мое тело казалось ватным, а руки настолько тяжелыми, что я не стала поправлять свитер, который соскользнул с плеча.
Было лень. Да и чего этот мужчина не видел там? Кажется, в прошлый раз он умудрился рассмотреть меня со всех сторон.
Тяжелые веки с трудом поднимались. Но в одно мгновение сон, как рукой сняло. Роман оказался непозволительно близко.
Я почувствовала, как горячая ладонь потянула за тонкий свитер, еще больше открывая плечо.
— Черт! Больно?— выругался мужчина, а я поняла, что именно он там увидел.
Огромный кровоподтек уже сменил цвет с лилово-фиолетового на желтоватый.
Больно ли мне?
Ужасно! Но не телу, а душе. Душа моя кровоточила больше, чем ее телесная оболочка.
— Почти зажило, — скривилась я, не раскрывая глаз.
Я не хотела смотреть на Романа. Достаточно было того, что он сидел рядом со мной, касался моего плеча и рвано дышал.
Отвернулась, пытаясь хоть так ограничить контакт с этим невозможным тираном и моим личным кошмаром последних двух недель.
И с трудом смогла заставить себя дышать ровнее, когда горячие пальцы очертили контур кровоподтека, а губы вдруг легко коснулись самого центра синяка.
Тело пронзила дрожь. Львовский словно почувствовал ее. Опалил дыханием мою шею, пробрался руками под свитер и легко сжал ладони на ребрах.
—Нет… — тихо выдохнула я, но легче остановить скоростной поезд, чем Романа Дмитриевича.