Табу Ре Ткин

Хорошев Сергей

Коммунистов возьми, то же ведь религия. Не будь "Интернационала" - не было бы и революции. Но пролетарии, певшие "вставай проклятьем заклейменный, весь мир голодных и рабов...", проникались единым стремлением. Молитва: "мы не рабы, рабы не мы" - вселяла самоуважение. Под "Пролетарии всех стран, объединяйтесь" они шли умирать за счастье других.

Правда в одной секте - Свидетели Иеговы называется, лекцию читал. Комната обычная, ни музыки, ни картин нет, а народ прет и деньги тащит. Видать чем-то другим берут.

– А почему католики Рождество двадцать пятого декабря отмечают,

а православные седьмого января?
– решил выяснить Табуреткин.

– Потому, как поругались митрополит Никадим и папа Бенедикт. Нынешний календарь ввел Папа Римский Григорий. От того он и называется - Григорианский. Это во всем мире. А у нас - товарищ Ленин. Наши по ни по папским, ни по коммунистическим законам жить не захотели, от того и не стали на его летоисчисление переходить. Считают по старому. Хотя старый вообще язычник ввел - Юлий Цезарь - язычник. Если бы в свое время царь озадачился, вместе со всем миром, по одному летоисчислению жить, глядишь и мы отмечали праздники в одно время со всеми.

Да, вот еще. Религии без чудес все же ни как нельзя. Народ любит, когда пророк или еще кто, им фокусы показывает.

– Ну это при нынешнем развитии технологии не проблема.
– Виктор относительно чудес был дока. Работая при депутате Думы, насмотрелся всякого. Депутат был из комитета по новым технологиям и часто брал помощника в различные командировки, посмотреть на достижения наших и иностранных ученых.

– А скажите, в наше время есть старцы, что раньше были. Которые и будущее видели, и людей лечили, и святостью отличались?
– Табуреткин верил в настоящее чудо и хотел получить подтверждение его возможного существования.

– Не знаю. Не слышал о таком. Думаю, если бы был, молва ходила.

– А вот пишут у президента духовник, какой-то особенный.
– Не сдавался Сергей Сергеевич.

– Ты сам подумай, будет святой с властью связываться. Если какой попик и завелся, то все одно из бывших. Наверняка вместе с президентом одну школу КГБ заканчивал.

– Как школу КГБ?

– Нет, темный вы народ. Раньше идеология выше всего была. Суслов Косыгина пересилил, не смотря на то, что косыгинские реформы экономику как на дрожжах поднимали. Только народ стал, денежки заимев, интересоваться мебелью и шмотками, а не строительством коммунизма.

В те времена, что бы приход хороший заиметь, надо было себя в органах зарекомендовать. Получить рекомендацию. Если совсем хорошо подняться, то школа КГБ - обязательное условие. Ну а те, что от митрополита и выше - ВПШ обязательна. Без этого ни куда.

Владимир Петрович, окончивший когда-то кузнецу кадров для органов безопасности, вспомнил несколько лиц, напоминавших приходских священников. Но сомневался, относительно умозаключений консультанта.

Феофан вылил остатки водки. Залпом выпил. Закусывать не стал. От алкоголя он сделался красным. Видя, что больше не чего не осталось, погрустнел. Заглядывая в глаза хозяина, как бы спрашивал: "Нет ли еще". Тот намек понял и принес еще одну запотевшую бутылку. Ее появление сформировало в его голове новую мысль и он продолжил:

– Да... Еще в наше время без благотворительности нельзя.

Ты не будешь благодетельствовать и тебе не будут. Это как вкладывать деньги в развитие производства. Собрал пожертвования и на благое дело пусти. Вкладчик документы посмотрит, решит, что ты блаженный и еще тебе выдаст. Малую толику с этого иметь будешь и то хорошо. А когда имидж создашь эдакого святого, то и документы проверять перестанут. Тут уж можно побольше себе оставлять.

Виктор открыл бутылку. Поп подставил не рюмку, а стакан. Попросил налить полный. Выпил.

Некоторое время сидели молча. Отца Феофана стало развозить.

– Народ пошел не благодарный. Раньше в церковь все ходили. В страхе Божием жили. А теперь? Ни чего не боятся.

Жил бы я жил в каком-нибудь приходе. Имел малую толику. На еду хватало - и ладно. А ныне? Приходиться по углам скитаться, душу свою всяким прохиндеям, вроде вас, закладывать.

Посчитав, что после этих слов ему выпить уже не нальют, он сам потянулся за бутылкой и налил себе еще. Выпив, продолжил:

– Как все - будете с сирых и убогих последнюю копейку тянуть. У кого деньги есть, у того и мозги на месте. Эти Вам ни чего давать просто так не будут. Козлы вы все.

С этими словами Феофан стукнул по столу, от чего одна рюмка упала на пол и разбилась. Алкоголь сильно ударил попу в голову. Он стал буянить, при этом жалея и восхваляя себя.

– Я один бедный и несчастный. Один правду ищу. А все скоты. Все в аду кипеть будете!

Встал. Подошел к Табуреткину и схватив его за грудки начал трясти.

– Ты во всем виноват. Убью гада.

Смертоубийство Учителя Человечества не входило в планы руководства компании. Они скрутили хулигана и с шутками и напутствиями выпроводили на улицу.

Глава 31.

Через неделю в гости пожаловал, как его отрекомендовал Виктор, доктор философии Иван Иванович Рапопорт. Большими залысинами, характерным носом, кудрявостью седых волос был отнесен компанией к определенной национальности. Одет был в, хоть и в слегка поношенный, но чистый и выглаженный, костюм. На предложение выпить, ответил отказом. Закуской брезговать не стал, налегая на бутерброды с икрой. Курил одну сигарету за другой. От табака его пальцы, как и зубы, были желтыми. Толстое обручальное кольцо, говорило о приверженности брачному союзу и былой состоятельности. Хотя повадками он напоминал консультанта по религиоведению, держался интеллигентно.

– Иван Иванович поможет нам в разработке идеологии.
– Объяснил Виктор Табуреткину и Андрееву, задачу которую будет помогать решать приглашенный.

– Где работаете?
– поинтересовался у нового консультанта Владимир Петрович.

– Работал. В Высшей Партшколе. Преподавал Марксистко-ленинскую философию.

Бывший майор вопросительно посмотрел на коммерческого директора предприятия. Тот взгляда не проигнорировал.

– Господин Рапопорт увлекается различными религиозными культами. Это так сказать его хобби.